Собравшись с духом, я вылезаю из бассейна. Эл сидит на краю нашего шезлонга, незнакомая мне девушка – на другом конце, а парень – у нее за спиной, будто они едут на мотоцикле и она за рулем.

– Привет, – говорю я.

На ту долю секунды, пока Эл молчит, вторая девушка смотрит на меня с характерным выражением «чем-могу-помочь-что-вам-нужно-уходите-пожалуйста».

– Ребята, это моя лучшая подруга Уилл, – повернувшись ко мне, говорит Эл. – А это Кэлли и ее парень… – Она запинается и щелкает пальцами.

– Брайс, – подсказывает Кэлли, и тот кивает у нее из-за спины.

На нем абсолютно кретинские очки, как из «Звездного пути», – такие любят носить спортивные тренеры. Он кладет руки Кэлли на плечи, и я понимаю, что они из тех парочек, что без конца обжимаются.

– Приятно познакомиться, – бормочу я.

Эл сверлит меня взглядом.

Не то чтобы я не любила людей. Просто я в целом не люблю новые знакомства. Наверное, эта моя черта бесит Эл сильнее всего. Сколько себя помню, она всю дорогу пыталась пристроить третье колесо к нашему идеальному велосипеду. Может, я безнадежная брюзга, но мне не нужна еще одна лучшая подруга. И уж точно не нужна особа, которая продолжает пялиться на меня так, будто я не человек, а впечатляющее последствие ДТП или типа того.

Эл пододвигается, освобождая мне место, но я остаюсь стоять как вкопанная.

– Кстати, – говорит она, – Кэлли будет участвовать в конкурсе красоты.

Брайс сжимает плечи Кэлли, и она визгливо хихикает.

– Ага, – кивает она. – Моя сестра несколько лет назад стала вице-мисс. Можно сказать, у меня это в крови.

– Как здорово. – Мой голос звучит хрипло и обиженно, хотя я изо всех сил стараюсь говорить как ни в чем не бывало.

Эл натянуто улыбается:

– Кэлли как раз тренируется с теми девчонками, которых мы видели у школы на прошлой неделе.

Господи, ну какой реакции она от меня ждет? Над нашим разговором мигает огромная неоновая вывеска: «ТУПИК».

– О, Кэлли, – продолжает Эллен. – А ты в курсе, что мама Уилл – организатор конкурса?

На юге обожествляют футболистов. Чирлидеры тоже обладают неплохой репутацией. Но в нашем городе единовластно правят королевы красоты. Правда, к сожалению, статус дочки-толстушки самой обожаемой королевы красоты в Кловере не влияет на мой личный рейтинг.

Закрывшись рукой от солнца, Кэлли поднимает на меня глаза:

– Погоди, она твоя мама?

– Ага.

Если бы можно было изменить в маме одну-единственную вещь, я выбрала бы ее участие в конкурсе красоты. Серьезно, я уверена: исчезни это ежегодное мероприятие из моей биографии, и вся моя жизнь сложилась бы, как удачный пасьянс.

Кэлли смеется.

– Но ты ведь не участвуешь, правда?

Я выжидаю секунду. Две. Три. Четыре. Эллен молчит.

– Почему это?

Очевидно, что я никогда в жизни не соблазнюсь этим парадом тщеславия, но все же. Каким дерьмом должна быть набита голова, чтобы задавать такие вопросы?

– Мне показалось, ты девушка другого типа. Ничего дурного я не имела в виду!

Внезапно я вспоминаю, насколько тесный у меня купальник. Он впивается в бедра, а лямки натирают плечи. Беспокойство оплетает меня, словно цепкая лоза.

– Вообще Бека Коттер – серьезная соперница, – пытается сменить тему Кэлли. – Эта девчонка – классический пример американской красотки.

Ноги у меня так и зудят от желания поскорее уйти.

По закону подлости, Кэлли подстелила мое платье под свою драгоценную попу, как пляжное полотенце, чтобы не прикасаться к горячему пластиковому сиденью.

Я оборачиваюсь к Эллен:

– Добегу до тебя, приму душ.

Нацепив сланцы, я хватаю первое попавшееся полотенце и иду прочь так быстро, как только могу.

– Что-то случилось? – спрашивает Кэлли у меня за спиной. Вопрос звучит как «Да блин, что с ней не так?».

– Но здесь есть душевые! – кричит Эл мне вслед.

Полотенце едва сходится у меня на талии, но мне плевать. Я иду вперед.

Мимо проезжает машина, набитая парнями. Они гудят мне вслед.

– Да пошли вы! – раздается возмущенный возглас Эллен у меня за спиной.

Я оглядываюсь. Она бежит следом в одном купальнике; в руках у нее мои платье и сумка.

– За тобой не угнаться! – выдыхает она.

Я открываю было рот, но вспоминаю, что безумно зла на нее, и продолжаю идти. Мы никогда не ругаемся. Я знаю, считается, что лучшие друзья должны иногда ссориться, но у нас с Эл до этого не доходит. Конечно, бывает, мы спорим по дурацким причинам, из-за телешоу, например, или о том, какой прикид у Долли самый классный. Но о серьезных вещах – никогда. И все же я безумно взбешена тем, что она не заступилась за меня в стычке с этой девицей Кэлли. Что промолчала.

Может, я раздуваю из мухи слона. Может, остальные вообще ничего не заметили. Это как когда у тебя вскакивает прыщик – кажется, что все вокруг только на него и смотрят. Но Кэлли одарила меня таким взглядом… Будто увидела, что-то омерзительное. Честно говоря, я пришла в ярость от собственной растерянности. Почему, черт побери, мне неловко? Почему я должна стыдиться желания прийти в бассейн и ходить в купальнике? Почему я обязана как спринтер добегать до воды и обратно, лишь бы никто не успел разглядеть мои омерзительные бедра?

– Уилл! Подожди, блин! Господи Иисусе!

Не сбавляя шага, я отвечаю:

– Мне нужно домой.

– Ты можешь мне объяснить, что стряслось? Чего ты так завелась? Что случилось?

Я останавливаюсь, потому что мы дошли до дома Эл, и теперь, когда ногам больше некуда идти, мой рот принимает эстафету. Я не могу себя сдержать.

– Что случилось?! – Я просто ору на нее. – Ты бросила меня в бассейне! Ушла от меня! И что это за костлявая сучка? – Как только я произношу последние слова вслух, я тут же испытываю раскаяние. Я всю жизнь слышу комментарии в адрес своей фигуры и один урок в этой шкуре усвоила прочно: не твое тело – не твое дело. Толстая. Тощая. Низкая. Высокая. Неважно.

Но Эл не обращает на это внимания.

– Ты выглядела такой расслабленной! Что, если я вылезла без тебя из бассейна, значит, теперь я хреновая подруга? Серьезно? Тебе шестнадцать, но ты злишься, что я оставила тебя одну в бассейне?

Я была свидетелем не одной ссоры между Эл и Тимом и знаю, что это ее фирменный прием: она так упрощает ситуацию, что собеседник в итоге выглядит полнейшим идиотом. Она из тех, с кем в споре предпочитаешь оказаться по одну сторону баррикад.

Я качаю головой, потому что не хочу озвучивать свои мысли. Не хочу признавать, что разозлилась, потому что осталась без своего прикрытия – без нее; признавать, что хотела, чтобы она за меня заступилась.

– А эта «костлявая сучка», – продолжает Эл, – моя коллега. С ней не обязательно дружить – можно просто быть вежливой.

Я поднимаю руки.

– Проехали. Тема закрыта. Не хочу спорить.

Она бросает мои сумку и платье на багажник моей машины.

– Ну и отлично.

Я надеваю платье через голову и, стянув с пояса полотенце, протягиваю его ей; потом выуживаю из сумочки ключи.

– Поговорим позже. – Я направляюсь к водительской двери, но Эл не двигается с места.

– Погоди. Зайдем ко мне.

Я шумно выдыхаю через нос.

– Да хватит сопеть, – говорит она. – Мне нужна твоя помощь.

•

В комнате Эллен я сажусь на пол и скрещиваю ноги.

– Дай подержать Джейка.

Она запирает дверь спальни и идет к шкафу.

– В другой раз. У него линька.

Как любой адекватный человек, я всегда испытывала здоровый страх перед змеями, но, когда нам было по одиннадцать, родители Эл на время разъехались, и ее конкретно переклинило. Чтобы успокоить дочку, мистер Драйвер пообещал подарить ей домашнего питомца. Он, конечно, понятия не имел, что она попросит змею.

Когда Эл купили Джейка, маисового полоза-альбиноса, он был не длиннее карандаша, но я все равно наотрез отказывалась приходить в гости. Меня воротило от самой мысли, что я окажусь с ним под одной крышей. Но вот настал двенадцатый день рождения Эл, и я не могла его пропустить. Поэтому Люси привела меня в зоомагазин посмотреть на змей и договорилась, чтобы мне дали подержать одну из них. Я струсила, и Люси пришлось самой взять змею. Я видела, как дрожат ее руки, но мне все равно стало спокойнее.