– О боги! Мама, зачем ты это делаешь?! – побледнев, с горечью воскликнула Ума, хотя мать была далеко и не могла ее услышать.

За приездом Сибил наблюдала еще одна пара глаз. Увидев девочку, полная седовласая женщина откачнулась от окна и положила руку на сердце. Это она! Чуткое сердце матери Кера тревожно замерло. Ей так хотелось увидеть всех этих девочек, привозимых одна за другой во дворец, что Брот даже надумала навестить очень-очень дальнюю родственницу, которая жила недалеко от дворца. Именно оттуда, из ее жилища, она и смотрела сейчас на Сибил, чувствуя неизбежность предначертанного…

Нет, она не могла ошибиться – от девочки, сидевшей в повозке, словно исходило свечение – и дело не в ее белом платье! А когда Сибил очутилась на земле и посмотрела прямо перед собой – вся такая серьезная и цельная, словно и не ребенок вовсе, Брот готова была поспорить, что несколько лет назад карты не обманули ее. Ее карты вообще никогда не обманывали…

24

В маленьком девичьем сердце, словно в тесной клетке, билась огромная птица тревоги. Почему?! Зачем?! Для чего ее мать велела привезти из этой Тмутаракани девчонку, ради которой Даур не раз и не два тайно сбегал из города?! Да-да, сбегал! Она это точно знала! Потом, после жуткой порки Даура, Ума дала себе слово, что больше никогда не будет следить за ним, а уж тем более не сделает ничего такого, от чего ему было бы плохо. Это было что-то вроде перемирия Умы с самой собой. Иногда лучше не знать правды, чем знать и мучиться, изменить-то все равно ничего не в силах. Так и Ума – жила и не знала, не хотела знать, словно и не было ничего. Жила, словно глаза прикрыла…

Но оказалось, что закрыть глаза – это еще не все. Иногда нечто происходит само собой. Вот так как сейчас… Несколько лет прошло, и эта девчонка оказалась тут! Ума тряхнула головой, словно отгоняя прочь только что увиденное и выбежала из комнаты.

Промчавшись по пустынному коридору, девочка чуть не кубарем скатилась с лестницы и устремилась к черному входу, через который во дворец попадали все низшие по положению. Выскочив на крыльцо, Ума со злостью смахнула со щек пару влажных капель и бросилась прочь со двора. Но не успела Ума свернуть за угол, как на нее чуть не налетел спешащий куда-то Науш.

Он очень обрадовался девочке.

– О-о! Ума!!! Это ты! Представляешь, там…

Оказалось, Науш тоже видел, как во дворец привезли какую-то девочку.

– С почетом привезли, представляешь?! – широко распахнув глаза, принялся рассказывать он. – Даже слуги Урганы вышли ее встречать, будто королева какая приехала!

– Ну уж и королева! – фыркнула девочка, моментально справившись с собой. – Была бы королева, ее бы сама Правительница вышла встречать, а так – только слуги!

Науш с удивлением посмотрел на Уму.

– А ты что, тоже ее видела?

Ума дернула плечиком.

– Вот еще, больно надо!

Науш свел брови на переносице. Что-то было не так с его приятельницей, но что именно он не понял. А Ума уже отвернулась и заспешила дальше. Мальчик похлопал длинными светлыми ресницами и пошагал за ней. Ну, не видела, значит, не видела! Зато он может ей все рассказать! Маленькая собачка преданно засеменила следом за ребятами.

25

Ближе к полудню отец позвал Науша в кузницу – у одного знатного горожанина захромал конь. Сын послушно пришел на помощь, но в любой свободный момент он помимо работы еще и уделял внимание коню: гладил его по морде, разговаривал с ним, даже кусок хлеба откуда-то вытащил и угощал им красивого породистого жеребца.

– Ешь, мой хороший, ешь! Это моя мама хлеб пекла, а она самый лучший хлеб печет, никто такой печь не умеет!

Конь отвечал Наушу взаимностью, косил на мальчика большим влажным глазом, ласково тыкался мягкими розовыми губами в его ладонь, а иногда так и норовил потереться большой головой о плечо. Оба довольно щурились и явно были счастливы.

Кузнец поглядывал на сына и временами прятал скупую улыбку в густую русую бороду. Что не говори, а мальчишка неисправим! Так и тянет его ко всякой живности! А что до лошадей и собак, так тут Науш сам не свой! Жалко только, что сын не сильно тяготеет к отцовскому мастерству. Не отлынивает, но и великого усердия не выказывает. Э-эх…

Управившись с работой, Науш собрался было уйти из кузницы, но вдруг вспомнил странное выражение лица Умы. Что так растревожило его приятельницу, Науш так и не понял, но сердцем почувствовал, что на душе у неё как-то неладно.

Науш спросил у отца, может ли он сам что-нибудь выковать, сделать что-то хотя бы маленькое? Кузнец посмотрел на мальчика с удивлением, но вопросов задавать не стал.

– Можно, отчего же не можно!

Может, и у его сына все-таки проснется тяга к отцовскому ремеслу? Все ведь начинается с малого…

Даур потрогал пальцем наконечник стрелы и задумался. Вот теперь и Сибил оказалась совсем рядом… Зачем ее привезли? Но она даже не напугана этим, ведёт себя спокойно. Значит и ему особо беспокоиться пока не надо. Вот только узнать бы – для чего Сибил всё-таки привезли сюда!

Сильные руки привычно натянули тетиву. Тихий вечерний воздух разрезал тонкий звон пущенной стрелы. Раз! И цель поражена чётко по центру! Хорошо!

Даур удовлетворённо качнул головой, и в тот же миг за его спиной послышался лёгкие шаги. Даже не поворачиваясь, он уже знал, кто это. Так и есть – пришла, встала неподалёку, молчит. Ума.

Дауру почему-то не хотелось сейчас разговаривать. Ни с кем, даже с ней. Ума тоже молчала.

И словно в помощь ему буквально через пару минут рядом затопали ноги Науша.

– Ага, так я и знал, что вы тут! – радостно воскликнул он, сияя счастливой улыбкой.

Ума, чуть нахмурив черные брови, обернулась, Даур, приготовившийся к новому выстрелу из лука, промолчал и не сделал ни единого лишнего движения. Но на этот раз его чуткий слух с трудом уловил тонкое пение пущенной стрелы – слишком много шума производил их общий приятель.

Зная, что, когда Даур тренируется в стрельбе, ему лучше не мешать, Науш захлопнул рот и уже гораздо тише подошел к Уме. Девочка глянула на него, потом на Даура и присела на большой камень. Науш тут же устроился подле нее прямо на земле.

– Я тут… в общем… это тебе… – Мальчик протянул Уме сжатую ладошку.

Девочка с удивлением посмотрела на маленький серый кругляшек, который Науш предлагал ей. Начищенная до блеска железная штучка с маленькой дырочкой, посредине ее оттиск березового листа.

– Что это? – не поняла Ума.

– Тебе… Я сам сделал… – вдруг смутился Науш.

– С какой стати? – удивилась Ума.

– Просто так, – пожал плечами Науш. Ему хотелось сказать, что Ума сегодня была чем-то расстроена, а ему хотелось хоть немного порадовать ее. Науш хотел это сказать, но глянул на нее и почему-то передумал.

– Да так, был у отца в кузнице, а он все хочет меня своему ремеслу обучить… Вот я и сделал…

Ума недоверчиво смотрела на неожиданный подарок, потом протянула руку и приняла его.

– Веревочку какую-нибудь, или ленточку проденешь и можешь носить… Если хочешь, конечно…

Девочка с легким недоумением смотрела на блестящий кругляшек, потом губы ее чуть дрогнули. Пожалуй, впервые Ума получила такой подарок… Она коротко взглянула в сторону Даура. Жаль только, что не от него…

26

Тем временем слуги Урганы уже провели Сибил в одну из комнат дворца и оставили ее там. Девочка прошла по скромно обставленной комнате, все убранство которой состояло из кровати, стоявшего возле нее небольшого сундука, да стола с единственным стулом. Правда, покрывало, лежащее на кровати, было расшито тончайшими шелковыми нитями, что говорило об уважительном отношении к гостье.

Потом неслышно явилась служанка, принесла кувшин с теплой водой и полотенце. Сибил с удовольствием умылась, и служанка снова ушла.