— Помереть хотела? — удивился я.

— Не сказать, что хотела… Но подобные мыслишки заглядывали ко мне в голову. В итоге, я всё бросила. Пустила на самотёк, в надежде, что механизм отработан. Ох, как же я ошибалась.

— Врала себе. — заключил я.

— Нет! Просто… думала, что всё реально отработано и во мне не будут нуждаться.

— Хороший план. — усмехнулся я: — Надёжный, как швейцарские часы.

— Ага… Но я просто устала быть всем должной. Устала от этого офицерского звания… Устала быть собственностью Военной Гильдии, Корпорации, Такеды-доно, Невзорова и своих старших сыновей. Мне всё это очень надоело!

— Так уволилась бы, да и дело с концом. Жила бы в своё удовольствие… Это же просто не выносимо! Как вообще ты сохраняешь более-менее здравый рассудок при таком напоре?

— А что мне остается?! — возмутилась Лара.

— Пожить для себя, например. Я понимаю, если бы у тебя были дети-подростки. Ну, или мелочь совсем. Но у тебя все дети уже выросли. Мужчины нет, а значит тебя не кому ограничивать. Тебя вообще ничего не держит. Ты просто придумала себе рамки и пытаешься за них не выходить. Именно это и делает тебя Стервеллой. Не цвет волос, а именно извращенный характер, который стал следствием изнасилованной окружающей средой души. Пора открыть глаза, Генерал-Майор! Привести себя в чувство и сказать — я пришла в этот мир кайфовать, а не умирать на работе и от гнёта окружающих. Ты же вечно показываешь себя такой крутой! А на деле, что? Сама же говоришь… Просто рабыня. Собственность корпорации. Собственность всех важных шишек этой планеты. Собственность своих старших сыновей. Не хочу показаться грубым, но ложь самой себе сделала из тебя пустое место. Ты — никто. И звать тебя никак.

— Это больно. — Лара зажмурилась и по её щекам вновь пробежали слезинки: — Разве можно такое в лоб говорить?

— Но это правда! Я не могу на тебя смотреть… Моё сердце сжимается от жалости. Не от доброй и светлой, а от мерзкой… Потому что ты потеряла всё человеческое. Ты превратилась в пустой сосуд. И ты искала меня, в надежде вновь обрести хотя бы одно светлое чувство. Но… тебе это не поможет. Понимаешь? Пока ты не проснёшься. Пока не начнёшь отстаивать своё личное право на жизнь… Так и будешь игрушкой в руках всех. Красивой куклой, которая корчит из себя большого Босса, а на деле ничто. Проснись уже!

— Тебе легко говорить…

— А чего легко? Никто не вправе диктовать тебе, что делать. Ты вольна сама выбирать путь своей жизни! Тем более — сейчас. Почему люди этого не понимают? Почему вечно прикрываются какими-то мнимыми причинами? Ощущение, что некоторые целенаправленно живут так, как им не нравится. Как будто стесняются жить по кайфу.

— А сам-то что? Нравится быть собачкой Невзорова и кромсать людей?

— Во-первых — я не собачка Невзорова. Во-вторых — да, мне нравится кромсать людей. И я это даже не скрываю. А в-третьих, мне не сто лет. Я живу тут всего одиннадцать годиков, а не с самого основания Нового мира. У меня уже преуспевающая корпорация, куча связей и хорошие перспективы на будущее. Для чего? Правильно — чтобы жить в кайф.

— Ага… Именно поэтому ты сейчас вместе со мной идёшь в канализацию. Бизнесмен, тоже мне… — ехидно произнесла Лара.

— Я ещё не закончил свои дела в ДКБ. Мне нужно немного больше времени. И тем не менее… Ты можешь сколько угодно переводить стрелки, только тебе это не поможет. Свалила бы подальше от сыновей, договорилась бы с Энцо, чтобы они тебя больше не допекали! Подписала бы бумажку об увольнении и уехала бы жить куда-нибудь на побережье. Купила бы домик, какую-нить крутую тачку, чтобы гонять на трек по выходным! Встретила бы своего мужика и жила бы с ним долго и счастливо. Без всего этого кошмара.

— Не могу. — грустно улыбнулась она: — Хоть и попыталась бросить сейчас, а старые заморочки с ответственностью не оставляют меня…

— Хех… Ну, тут уже выбор за тобой. Настаивать не буду. Кстати… Я так и не дослужился до высшего офицерского звания на Земле. — вздохнул я.

— Чего так? — удивилась Лара.

— Смысла ноль. Когда я пошёл на контракт — высший офицер мог себе позволить много всего. Ты рядом с властью. У тебя в подчинении много людей. Столько возможностей, чтобы получить побольше золотишка… Но потом, после нескольких инцидентов, частную контрактную армию переформировали. Наёмники стали послушными собачками на службе государства. Шаг влево, шаг вправо — расстрел.

— В России не было смертной казни тогда.

— Я условно. В общем, посмотрев на то, что наёмники до самой старости батрачат, как бурлаки на Волге, я подумал — это не моё. Проще было уйти в нелегальщину, пока дороги ещё открыты. Ушёл… поднял бабла.

— И сдох, как койот. — с грустью вздохнула Лара: — Ты был молодым. Сорок два года всего…

— Ага. — согласился я, но решил, что не хочу продолжать эту тему: — Идём! Сейчас время далеко не на нашей стороне.

Распределив очередную порцию приказов, мы с Королевой направились ко входу в канализационный тоннель. Судя по здоровенным кривым трубам — отсюда сливали нечто крупное. Диаметр два с половиной метра, с небольшим сужением внизу. Даже интересно, что это такое.

— Платьишко не замараешь? — поинтересовался я, когда открыл люк и посмотрел вниз.

— Не смешно. — сухо ответила Королева: — Прыгай, давай… Поймаешь меня.

— Окей. — я спрыгнул вниз, и приготовился ловить Её Величество.

Лара свесила ножки вниз, и забыв про юбку, продемонстрировала мне исподнее, пока летела вниз.

— Носишь с собой запасной комплект бельишка? — улыбнулся я, поймав довольно легкое тельце Лары.

— Я тебе глаза выткну, скотина… — прорычала она: — Знаешь, сперва мне дали понять, что ты можешь совершить чудо только при очень близком контакте. Однако сейчас я осознаю, что мне и без этого полегчало. И это… Это очень хорошо!

— Выходит, интересного вечера не будет? — удивился я.

— Закатай губу, малыш. — нагло усмехнулась она в ответ: — Ты мне больше не нужен, как кавалер. Так что после освобождения школы — можешь валить к себе в отель. Я больше никогда не появлюсь в твоей жизни.

— Какая ты всё-таки грубая… А, я ведь тебе жизнь спас. — хохотнул я.

— Я не грубая, а честная! Сэведж… Ты уж прости, пожалуйста. Я не хочу задевать твои чувства, но… Ты не в моём вкусе. — спокойно произнесла она, оглядывая всё вокруг: — Мужчины мне надоели.

— Замутишь с девочкой?

— Задолбал… — обреченно выдохнула Королева: — Я имею в виду, что мне противно, когда меня касается свин, типа тебя.

— Как грубо.

— Прости… Ну, ты реально свин! Даже ешь, как свинья.

Лара говорила серьёзно. Тут цундеристостью Синтии даже не пахло. Голос Королевы был холоден, как лёд.

— Приятно слышать… В следующий раз не буду тебя спасать.

— Не думай, что я неблагодарная цаца. Я всё всегда помню. Особенно, если кто-то спас мне жизнь.

— Ты — цаца. И ещё какая! Надменная, холодная и отвратительная. Ты ещё хуже меня. — усмехнулся я: — И честно — меня радует, что ты больше не будешь меня домогаться.

— Я и не домогалась!!! — возмутилась Лара: — Ты не понимаешь, что это такое… Когда ты не можешь улыбаться своим детям и внукам! Это… толкает на безумства. Ты и был моим безумием. Но теперь я могу плакать. Могу смеяться. Могу чувствовать и радоваться жизни без близости с тобой. Меня это так радует! Ты даже не представляешь.

— Супер. Но… — я задумчиво взглянул на потолок канализационного тоннеля: — Я всё же так и не понял, что это за уникальная способность такая? Да, я могу принимать больше аугментаций, но каким боком это относится к лечению ментального состояния бодикадо?

— Не только бодикадо. — Лара вдруг сделалась максимально серьёзной: — Хоть ты и жалуешься, что я ничего про тебя не знаю, но… кое-что всё-таки есть.

— Да, ладно?

— И, скажу больше, ты сам об этом не догадывался.

— Не может такого быть. — не хотелось признавать, но Лара смогла меня заинтриговать: — И что же это такое?

— Я обещала Кимли не рассказывать никому эту историю… Да и вообще. Ты хоть знаешь, из-за чего именно появились уникумы?