— Но не магическое.

От неожиданности я сделала слишком большой глоток. Кипяток опалил глотку и сгустком нестерпимого жара ухнул куда-то под ребра.

— Чего!?

— В последнее время в лесу по ночам происходит что-то странное. Я чувствую энергию огромной силы. Трудно объяснить… даже не знаю на что это похоже…

— На злобный черный туман. В быту зовется треклятым упырем и прогоняется освященными кольями… хотя можно попробовать бабок с подойниками…

— Упырь? — Дингир-ур категорично качнул головой. — Нежити способной концентрировать магию, тем более в таком количестве, не существует.

— Я, например, очень даже существую. Может это необычный упырь, штучное издание. Это же не наш мир. А, как говорится, со своими упырями в другой мир не ходят.

— Умбра, если бы здесь был упырь, я бы об этом знал. — Процедил Асеер тоном престарелого царя, которому намекнули, что одна из его любимых жен на самом деле переодетый камнетес.

— Похоже, ты сдаешь, старичок, теряешь хватку. Я видела и туман и упыря собственной персоной, как тебя. Так что не волнуйся, упыри нападают только ночью. Когда выехал обоз?

— Сегодня с рассветом.

— Вот видишь! Вечером они будут уже в Городце, переночуют и к закату уже вернуться.

— Знаю. Но у меня дурное предчувствие…

— Что же ты не отправился следом?! — Раздраженно прошепелявила я, трогая языком обожженное небо. Ну и гад ты, охотник. Нет бы промолчать. А так и сам извелся, и у меня теперь душа не на месте.

— Тимхо и так злится, что я забочусь о нем, как о маленьком. Если он узнает о слежке, то может решить, что я ему не доверяю и наделать глупостей. Учителю нельзя терять достоинства перед учеником…

— А игигам все равно терять нечего. Правильно?

— Я такого не говорил.

— Зато подумал. Так и быть, вечером у меня дела, а утром сразу поеду на встречу обозу. Можем поехать вместе, чтобы тебе было спокойнее. Если что, скажешь Тиму, что просто не доверяешь мне и следишь, чтобы я не наделала гнусностей.

— Думаешь, он в это поверит?

— Нет — По здравому размышлению признала я. — Я бы на его месте сразу заподозрила коварный сговор нянек. Заброшенное здание на пустыре. Густые черные сумерки. Горящие свечи. Склонившиеся над столом зловещие фигуры в чепчиках. В их глазах пляшет бесовское пламя, а в руках трепещутся свежевыстиранные накрахмаленные пеленки, и корчится в муках плюшевый зайка.

— У тебя больное воображение. — Посетовал Асеер, пряча улыбку за сцепленными в замок пальцами.

— А у тебя его вообще нет. Нет в тебе творческой искры. — Я не удержалась от соблазна и пару раз стукнула его по лбу в надежде высечь упомянутую искру. Стук отозвался в пустом охотничьем лбу громким эхом. Ладно, на счет эха я пошутила, просто кто-то заколотил в дверь. Только это и спасло меня от немедленной расправы.

— Тим! — Закричали мы, бросаясь к засову. Ну, точно же, купец решил не бултыхаться в грязи, а отложить поездку до заморозков. Еще бы, вон как все дороги развезло!

На правах финалиста в коротком забеге я распахнула дверь и от неожиданности отступила назад, больно стукнувшись затылком о подбородок конкурента. На пороге топталась невысокая тощая фигура в черном плаще.

— Госпожа расследователь? — При виде меня дед Шповник тоже отшатнулся, но потом нащупал взглядом охотника, и смущенно улыбаясь, занял исходную позицию. — К вам сегодня Пацек не заходил?

— Нет. — Качнул головой Асеер. — А он собирался?

— Кто ж его знает…  — Обреченно повторил за ним Шповник. — Ну, тогда я пойду. Прощевайте.

— Всего хорошего. — Охотник прикрыл за ним дверь, и многозначительно посмотрел на меня сверху вниз.

— Ты куда-нибудь спешишь, Умбра?

— Нет, а что?

— Может, составишь мне компанию до вечера?

— Спасибо, но нет. Я лучше пройдусь немного.

— Тебе неприятно мое общество?

— Асеер, — я прямо посмотрела ему в глаза. — Ты ненавидел меня. Ты пытался меня убить. Не оригинально, но, согласись, накладывает некоторый отпечаток.

Охотник нахмурился, сдернул с вешалки плащ, и, не глядя, точным отлаженным движеньем, швырнул мне. Хваленой игигской реакции хватило только на то, чтобы нелепо вскинуть руку, наматывая на кулак летящую в лицо ткань. Если бы это был кинжал, хрипела бы уже на полу. В луже крови.

— Всего хорошего, Умбра.

— Так за тобой утром заезжать?

— Не нужно. Сам разберусь.

— Асеер, ты чего обиделся, что ли? Асеер!

Но дверь уже захлопнулась, оставив меня в раздосадованном одиночестве.

— Вы опоздали. Все уже собрались и ждут только нас. — Сказал оборотень, вильнув хвостом. Хотя, если выражаться точнее, не сказал, а очень громко подумал. Нежить очень редко может похвастаться достаточно развитыми голосовыми связками, и чаще пользуется разновидностью телепатии, облекая слова и предложения в мыслеобразы. Но привычка — страшная сила. При разговоре волк раскрывал и закрывал пасть, хотя оттуда не вылетало ни звука. Забавно. Я и сама не могу никак отучиться имитировать мимику во второй ипостаси, в которой у меня и лица-то толком нет.

Мы продрались сквозь какие-то терновые кущи или пущи и выбрались к небольшой каменистой гряде, прямо у входа в аккуратно оформленную круглую пещерку. Внутри казалось холодно и сыро, будто в брюхе морского змея. Важно сидящая вокруг стола нежить несколько портила сходство — никакой змей бы никогда и ни за что не согласился жрать такую гадость. Да, такое скопление нечисти в одном месте можно увидеть нечасто. Игиги прибегают к общению друг с другом только в крайних случаях.

Здесь было, отчего впасть в истерику юной селянке и где разгуляться Забире Ойра: стая перехихикивающихся нетопырей-кровососов, смердящая тиной старуха-водяница, двое мрачных бородатых домовиков, скромно приютившийся с краю скелет, в которого какой-то сумасбродный колдун вселил неприкаянную душу, и бриллиант коллекции — упырь. Поджарый, мощный, лысый, но с полинялой бороденкой, грязными когтями и длинными желтыми клыками, торчащими из нижней челюсти двумя потухшими свечками. Выяснять отношения на глазах у публики не хотелось, поэтому я благоразумно затаила зло, отложив разборки до конца совещания.

— А вот и наши блудные агнцы. — Упырь кивнул нам с таким царственным видом, что, увидь его какой охотник на нежить, непременно бы пал ниц и принялся на коленях молить об аудиенции. — Мы как раз перешли к основной теме собрания, вынудившей нас сплотиться против общего врага. Бургомистр, пожалуйста.

Оборотень вежливо кивнул ему и продолжил.

— Всем вам хорошо известно, что в лесу появилось нечто странное. Оно убивает людей и нелюдей на нашей территории. Уже семеро нетопырей… да, всего? Тогда извиняюсь, пятеро нетопырей, болотная гидра, целое гнездо гарпий. Так больше продолжаться не может. Нужно понять, кто или что скрывается за этим черным туманом! Есть версии?

Я вежливо, но непреклонно отобрала свою руку у предвкушено распахнувшей пасть водяницы, вытерла о куртку и жестом примерного ученика подняла над головой. — Есть! Убийца — это он!

— Я-я-я?! — Упырь изумленно выпучил сплошь черные, сетчатые как у стрекозы глаза.

— А разве здесь кто-то еще умеет превращаться в туман?

— Но я не умею, дочь моя!

— Да умеете, умеете, не скромничайте.

— Откуда ты это взяла?

— Из сочинения Забиры Ойра!

После небольшой заминки со всех концов пещеры стали раздаваться сдержанные смешки и покашливания. Столь деликатная воспитанная нечисть попадалась мне впервые. Я почувствовала себя вахлаком на светском балу.

— Знаешь, Курц, — проскрипел упырь. — Мне уже не кажется, что твоя идея пригласить кого-нибудь со «свежим взглядом» была удачной. Как сказано в писании…

— Погодите отец, Ухты. — Возразил волк. — Она смыслит в магии и…

— Как ты его назвал? — Не поверила я, впиваясь взглядом в упыриную морду.

— Прости, дочь моя, я не представился. Святой отец Ухты Арх, урожденный Вельских Пущ, умертвие Логского Леса. Безвременно покоюсь в саркофаге монастыря собственного имени.