Первое, что он увидел, что приехали две машины, а не одна, как он думал. Направив объектив на приехавшие машины, Сашка просто офигел! Возле одной машины стоял Жирный! Ну не стоял, конечно, а бегал, руками махал, ворота открывал, суетился, одним словом. Вторая машина заехала на участок, остановилась и из неё вышел второй Сашкин знакомец – высокий мужик, волосы соль с перцем. Жирный пытался делать всё сразу: и дверь в дом открыть, и участок Седому, как про себя назвал второго мужика Сашка, показать, и что-то говорил, не останавливаясь, как всегда размахивая руками. Седой же наоборот был спокоен, нетороплив, уверен в себе – Сашка это чувствовал даже на расстоянии. Жирный, наконец открыл дверь в дом, и Сашка увидел, как в доме загорелся свет. Вспомнив, какой холодный был дом Ирины Сергеевны, когда они только приехали, Сашка подумал, что сейчас Жирный должен затопить печь или что там у него есть. «Раз труба есть, то и печь или камин быть должны.» – думал Сашка. И точно! Из трубы пошёл дымок! Однако, долго в холодном доме Жирный не задержался. Он вышел, прикрыв за собой дверь, и пошёл к машине, где сидел Седой. Они о чём-то посовещались и стали вытаскивать из джипа здоровые спортивные сумки. Сашка очнулся от увиденного и понял, что надо попробовать сделать фото, как самих деятелей, так и их действий, но прежде всего надо перевести телефон на беззвучный режим. «Господи, помоги!». Сашка взмолился, чтоб телефон не запиликал, а в фотоаппарате была хоть капля зарядки и карта памяти присутствовала. Есть! Всё есть! И Сашка взялся за дело. Зарядка закончилось, когда оставалась последняя сумка. Все сумки мужики перетащили в дом. И тут Сашка чуть не завыл – «Дурак! Какой же я дурак!». Положив камеру на пол, Сашка кинулся к сумке и вытащил микрофон – одну их шпионских игрушек Кирюхи, однако все попытки послушать разговор мужчин оказались тщетными. Седой в дом не входил. Мужчины разговаривали на улице. «Если бы было лето, – думал Сашка, – можно было бы подползти поближе. А сейчас как?! Ни листика, ни травинки и тишина кругом такая, что любой шорох сразу будет слышен. Чёрт! А как было бы здорово послушать! Через некоторое время Седой сел в машину и уехал, а Жирный вытащив из багажника пакеты, явно с продуктами, пошёл в дом. «Всё. Кино закончилось» – Сашка чувствовал, что если и будет продолжение, то не сразу. Можно пойти и тоже поесть, потому как Жирный, судя по тому, что печь топиться, дым из трубы валит, явно решил остаться в доме и сейчас собирается ужинать. Сашка спустился вниз и устроился на кухне с тарелкой у окна, из которого был виден свет в окнах дома Жирного. Свет Сашка решил на кухне не зажигать. В комнате было светло от экрана монитора, а в коридорчике, ведущем в ванную, и не имеющему окон, Сашка зажёг свечу, так что опасность что-либо задеть в темноте и грохнуться на пол, была ликвидирована.

Он очень хотел позвонить кому-нибудь из своих спасительниц, но решил сделать это позже: «Ну не жить же сюда приехал этот Жирный?».

Сашка наелся, напился кофе, чтоб не заснуть, заварил себе ещё зелёный чай, который на него действовал лучше любого энергетика и уже приготовился к долгому ожиданию, как вдруг услышал голос с улицы. Было уже совсем темно, светящиеся окна дома Жирного отчётливо были видны, голос раздавался откуда-то со стороны дома и Сашка решил рискнуть. Переодевшись во всё темное, он взял свою тонкую, состоящую из двух слоёв, шапку, развернул её, сделав что-то вроде балаклавы, чтоб не светить лицом и в таком виде вышел на улицу. Кроме телефона он не взял ничего, подумав, что если разговор ведется из нужного дома, то вполне достаточно будет диктофона, а вспышка камеры его точно выдаст и, как показали дальнейшие события, оказался прав.

Сашка чувствовал себя относительно уверенно: собаки у Жирного не было, забора между участком Жирного и соседским тоже не было и снег в этом месте уже сошёл. Сделав крюк, чтоб не попасть в полосу света, Сашка подошёл к дому и встал прямо под освещёнными окнами. Говорил Жирный. Это его голос услышал Сашка. Сначала он подумал, что Жирный говорит по телефону, но потом, увидев рядом с собой перевёрнутое ведро, подвинул его к окну и аккуратно заглянул внутрь. Жирный был один. Точнее, вдвоём с бутылкой водки. Роль массовки и слушателей выполняли: колбаса, открытая банка консервов, хлеб, пакет сока, несколько банок пива и что-то ещё. Был он уже в хорошем подпитии и разговаривал сам с собой! Театр одного актёра! Сашка включил диктофон…

Руки затекли держать телефон, ноги в кроссовках заледенели, да ещё надо было следить за ведром, чтоб не громыхнуло. Одним словом, когда театральный занавес упал, а актёр упал на диван в полной отключке, Сашка с облегчением вздохнув, сам чуть с ведра не свалился, вовремя облокотившись о стену дома. Собрав остатки сил, он поставил ведро на место, также аккуратно покинул участок и вернулся к себе в дом.

Стоя под горячим душем, Сашка пытался согреться и проанализировать всё то, что он услышал и увидел. После того, как Жирный захрапел, откинувшись на диван, Сашка заглянул в комнату, в которой практически ничего не изменилось. Очень хотелось войти в дом и поставить камеру, но он не стал рисковать. Из монолога Жирного он тоже мало что понял. Поэтому решил сейчас же переслать Ирине Сергеевне все фотографии и запись монолога Жирного. Может, пригодятся.

Переслав все записи Ирине Сергеевне, Сашка выдохнул и, решив, что можно наградить себя банкой пива, уже направился на кухню, как комнату осветил экран телефона.

– Саша! Тебя убить мало! Ты почему не отвечаешь? Что ты мне прислал? У тебя всё в порядке? Ты дома? – Ирина Сергеевна засыпала его вопросами.

– Извините пожалуйста! Я телефон на беззвучный режим поставил и включить забыл. Вы посмотрите, что я Вам прислал. Качество дрянное, но может это поможет Вашему другу.

– Я даже смотреть не буду. Сейчас всё перешлю ему. Ты мне своими словами можешь сказать, что там у тебя произошло?

– Жирный с Седым приехали. Седой уехал, а Жирный остался, набухался и отрубился. Я Вам фотографии их отправил и пьяный монолог Жирного.

– Мама моя! Я тебе сейчас перезвоню, Саш! Переправлю всё Косте и позвоню тебе!

Ирина Сергеевна позвонила минуты через две. Сашка едва успел налить себе чай, сделать бутерброд и открыть пиво.

– Рассказывай!

– Да пьяный спит он там.

– А в каком доме?

– А, это, не доезжая Вашего дома, но с другой стороны дороги дом такой бревенчатый, крепкий с мансардой, а рядом с ним, ближе к вам, участок, на котором один сарай стоит покосившийся.

–А-а-а, знаю. Там муж с женой жили. Померли. У них дочь есть. Ей лет сорок, наверное. Но она редко бывала. Я её и не видела почти. Говоришь, Жирный там по-хозяйски себя чувствует? Так может это дом его жены? Так, сиди дома. Не высовывайся. Я тебе потом позвоню.

Ни Ирина Сергеевна, отправляя Константину информацию от Саши, ни Константин, получивший от Ирины Сергеевны фото, запись пьяного монолога, а также адрес дома в садовом товариществе, где этот пьяный «артист» в данный момент находился, и немедленно переславший их своим сотрудникам, даже не предполагали каким активным и богатым на события будет для них утро следующего дня. А Сашка вообще ни о чём не думал и ничего не предполагал. Он просто сладко спал.

Проснулся он мгновенно, чуть ли не подпрыгнув на постели. Было ещё темно. Сашка выглянул в окно. Мама моя! В окнах Жирного горел свет! Сашка поднялся на второй этаж. Участок Жирного был неплохо освещён светом из окон и ещё каким-то фонарём, луч которого был направлен на соседский участок с покосившимся сараем. Сашка прилип носом к стеклу. Он видел всё отлично: вот Жирный тащит из дома здоровую сумку и направляется на соседский участок и там, стоя на коленях и отклячив задницу, пытается затолкать сумищу поглубже под сарай. Потом, пошарив по соседскому участку, и набрав каких-то досок и другого хлама, стал маскировать под сараем упрятанную там сумку. Потом, постарался, как мог замести следы своего пребывания на соседском участке, убрал фонарь, погасил свет в доме, сел в машину и уехал.