— Не дрейфь! Прорвёмся! Ты ведь всё равно можешь меня слышать, и я тебя тоже, а если повезёт, то и видеть! Мы справимся! — лучился оптимизмом мой предок, а я только злобно зыркнула на жалобщика и клятвенно обещала ему это припомнить. Найти потом и как следует припомнить, так, чтобы напрочь отбить желание когда-либо ещё совать свой нос в чужие дела.

Третье испытание, в котором нужно было разделать рыбу, я прошла с легкостью, даже особо не прислушиваясь к рекомендациям прадеда, которые звучали в моей голове, пусть и не настолько внятно как раньше, как будто он был живой и в самом деле отошёл недалеко. Но я не обращала на это никакого внимания, словно после всего произошедшего между мной и миром разразилась пропасть, а внутри меня просто плескалась ярость.

Я выковыривала потроха из рыбы с таким ожесточением и удовольствием на лице, что один из проверяющих даже пошутил, что я, наверное, представляю своего врага, но поймав мой взгляд, резко умолк и предпочёл удалиться. И правильно сделал.

Я была настолько зла, что, казалось, стоит мне только разжать плотно сжатые челюсти, как я зарычу или кого-то покусаю.

Однако я одной из самых первых подала полноценное филе лосося, разделанного и очищенного осьминога и груду свежих креветок, которые нам отдали на растерзание.

— Однако, — только и смог подытожить проверяющий, а я всё больше и больше ловила на себе одобрительных взглядов от уже поступивших.

Вот только эти взгляды совершенно не приносили мне облегчения, скорее, наоборот, раздражали ещё сильнее. Я снова чувствовала себя кобылой, которую выставили на продажу.

Именно то самое чувство, из-за которого я сбежала из дома. Чувство, что ты сама по себе не имеешь никакой ценности, никакой значимости без каких-то определённых свойств. Отчасти, конечно, утешало, что в случае с родителями и будущим супругом речь шла о моей невинности, то есть о чём-то, в чём и заслуги моей как таковой не было. Здесь же можно было даже попытаться собой гордиться, меня вновь оценивали, только уже на основе навыков прадеда. Великолепно, Мими! Ты далеко пойдёшь!

От злости, которая рвалась наружу, зубы заскрипели, как несмазанные петли на воротах, и мне пришлось приложить ещё немного усилий, у меня есть магия, и основной моей стихией является огонь, да и резерв у меня приличный, просто мы с прадедом научились это неплохо скрывать. А значит, мне просто категорически нельзя выходить из себя. Просто нельзя.

— Мицио Карреттони, ваша очередь.

А?

Что здесь происходит?

— Мими, ты в каких облаках вообще витаешь, у нас с тобой неприятности! — в мозг прорвался встревоженный голос прадеда, а я начала возвращаться в действительность из сумбурного мира эмоций.

То, что я видела, меня совсем не радовало. Я стояла перед столом, на котором лежали три кучки совершенно неизвестных мне продуктов.

— Ну, что же вы выбираете? — поинтересовался, поторапливая меня, проверяющий, а я поняла что, кажется, сильно вляпалась. Я настолько увлеклась своими волнениями, что совершенно утратила связь с реальностью и, судя по всему, пропустила нечто важное. Вот только что?

Исподлобья я посмотрела на проверяющих, они так же смотрели на меня, и их нельзя было назвать сильно доброжелательными. Переспросить, что здесь произошло, или лучше не рисковать?

— Ну, вы вообще собираетесь определяться с дополнительным ингредиентом? — снова потребовали ответа у меня, а внутри начала зарождаться настоящая паника. Какой дополнительный ингредиент?

— Бери авокадо, — завопил голос прадеда в голове так громко, что я даже поморщилась.

— Я возьму авокадо, — сообщила я проверяющим и застыла на месте. Потому что я не имела ни малейшего представления о том, что из всего представленного было этим самым авокадо.

Замечательный, просто восхитительный поворот событий! И главное, я слишком близко нахожусь к комиссии, чтобы попытаться даже шептать что-то прадеду, а мысли он не слышит. Только яркие эмоции и то урывками…

— Ну так берите! Чего вы стоите и всех задерживаете. Оно не кусается!

Боги, помогите мне!

— Бери штуки три-четыре, лучше те, которые покоричневее, а не зелёные, и они должны быть на ощупь немного мягкими, — наконец, с сомнением произнёс прадед. Я не стала даже мысленно спрашивать себя о том, чем обоснованно это сомнение в его голосе.

Не хочу этого знать.

Вместо этого я всё с тем же задумчивым видом двинулась к кучке плодов, которые по своей форме больше напоминали мне шишки или даже драконьи яйца, если бы они когда-либо существовали. Но они единственные из всего предложенного были и зелёными, и несколько коричневатыми.

— Что вы будете готовить? — тем временем поинтересовались проверяющие, а я замерла. Готовить? Вот с этим? Да я эту штуковину в первый раз в жизни вижу. Мы с прадедом вообще-то планировали готовить для комиссии ньокки с шалфеем.

Блюдо весьма традиционное, но в то же время требовавшее в своём исполнении хорошей техники и определённых навыков.

А вот что делать с этими авокадо?

— Сделаем из авокадо песто, — поспешил успокоить меня прадед, видимо, всё же услышал вопрос.

— Я буду делать ньокки с песто из авокадо, — тут же выдала я.

— Интересное решение задачи, а не боитесь, что блюдо получится слишком тяжёлым? — поинтересовался проверяющий.

— Если они переживают о тяжести блюда, то не стоило и задавать такую дурацкую задачу, как преобразование уже подготовленного рецепта, — ворчливо отозвался призрак в моей голове.

И только сейчас до меня, наконец, дошло, в какие неприятности я вляпалась. Да помогут мне боги!

Вот только времени на сокрушения и выдирание волос на голове у меня не было. Сейчас было просто необходимо сосредоточиться, собрать себя в кучу и сделать последний рывок. Попереживать я успею позже, уже когда поступлю. Впрочем, как и придумать страшную месть своему обидчику.

Если ему, конечно, удастся поступить самому…

Сейчас я не без ехидства наблюдала за тем, как он с совершенно ошарашенным видом выбирал себе нечто уж совершенно невероятного вида. Потому что в руках у него был ярко-розовый плод со странными жёлтыми шипами. Даже представить не могу, что это такое и какое оно на вкус. Жаль, что я была так далеко, что я, даже если бы захотела, то не смогла бы расслышать, что этот ябеда собирался приготовить.

В этот раз нас увели с центрального двора и мы спустились в один из кухонных залов. Количество поступающих резко сократилось, и теперь еле-еле доходило до ста пятидесяти. Было понятно, что перед проверяющими стоит задача сократить это число ещё больше.

Я оглянулась на окружавших меня парней. На их лицах застыло выражение суровой решимости. Они точно не собирались сдаваться раньше времени. Я, впрочем, тоже.

Вот только бы ещё прадеда кто-то из проверяющих захватил с собой.

— Ты меня слышишь? — проговорила я, надеясь, что никто вокруг не услышит, а предок разберёт мой тихий шёпот, где бы он ни находился.

— Очень плохо. Запоминай, готовь ньокки, как мы и планировали, только, пожалуйста, не торопись с яйцом, как у тебя есть привычка. Авокадо жирное, у него нет яркого вкуса, но из него может получиться хорошее песто, если его оттенить травами и лимоном! У тебя всё получится, — голос привидения затихал вдали, а я поежилась.

Я осталась одна. Без помощи.

— Что, забрали у тебя артефакт? — подколол ябеда, неизвестно как оказавшийся рядом.

— Простите, нас так и не представили друг другу, Я — Мицио Карреттони, — заметила я, смерив этого мерзкого типчика взглядом, полным негодования.

— Тони Смерцио, — несколько ошарашенно представился этот ябеда, а мне сразу стало понятно, что его манерам и воспитанию уделяли слишком мало внимания. Вот и выросло то, что выросло!

— А зачем тебе моё имя? — встревоженно поинтересовался этот Тони.

— Для того чтобы знать, на чьей могиле потом танцевать, — заметила я ехидно, но, видимо, либо у Тони совершенно не было чувства юмора, либо он настолько боялся магов, что просто не понял, что я шучу.