Потом отношения у наших мам почему-то разладились. Не знаю, в чем дело. Наверное, просто жизнь очень осложнилась. Кто-то вернулся на работу. Родители Тибби переехали на ферму – далеко, на Роквилл-Пайк. Возможно, у наших мам не было особых общих интересов, кроме того, что они одновременно ходили беременные. То есть вообще-то это была довольно пестрая компания: мама Тибби – из молодых радикалов, мама Лины – честолюбивая гречанка, учившаяся в школе социальных работников, мама Бриджет – аристократка-южанка из Алабамы, а моя мама – пуэрториканка на грани развода. Но какое-то время складывалось впечатление, будто они дружат. Я даже кое-что помню.

Сегодня наши мамы ведут себя так, будто дружба – дело необязательное и значится где-то в самом низу списка жизненных приоритетов, далеко после мужей, детей, работы, дома, денег. Где-то между пикниками и любовью к музыке.

У нас все не так.

Мама говорит мне:

– Погоди, вы еще начнете серьезно относиться к мальчикам и урокам. Погоди, вы еще начнете соперничать.

Но нет. Мы не допустим, чтобы с нами так обернулось.

В конце концов, наши мамы стали дружить не ради самих себя, а ради нас, дочерей. Они стали словно разведенные, у которых мало общих интересов, кроме детей и прошлого. Честно говоря, сейчас им друг с другом довольно неловко, особенно после того, что случилось с мамой Бриджет. Такое ощущение, что у них накопилось много обид и даже кое-какие тайны, поэтому они словно ступают по тонкому льду.

Теперь это мы – «сентябрьские». Настоящие. Мы друг для друга – всё на свете. Нам не нужно это обсуждать, просто так и есть. Иногда из-за того, что мы так близки, мы становимся словно один человек, а не четыре отдельных. Мы хорошо распределяемся по типажам: Бриджет – спортсменка, Лина – красотка, Тибби – бунтарка, а я, Кармен, я… кто? Та, у которой тяжелый характер. Но еще и та, которая больше всего волнуется за других. Та, которой важно, чтобы мы были вместе.

А знаете, в чем секрет? Все очень просто. Мы любим друг друга. Мы хорошо обращаемся друг с другом. Знаете, какая это редкость?

Мама говорит, все изменится, но я в это не верю. Наши Штаны – это как знамение. Они словно обет, который мы дали друг другу: что бы ни случилось, мы будем вместе. Но еще они сулят приключения. Нам мало сидеть в Бетесде, штат Мэриленд, и прятаться в домах с кондиционерами. Мы пообещали друг другу, что когда-нибудь выберемся в большой мир и разведаем, что к чему.

Я могу притвориться, будто я сразу же оценила волшебную Силу Штанов и уверовала в них до глубины души, но не стану врать и признаюсь, что именно я их чуть не выбросила. Однако, чтобы признаться, придется вернуться ненадолго в прошлое и рассказать, как появился Союз «Волшебные Штаны».

– Закрой чемодан, а? – попросила Тибби. – Мне от него тошно становится.

Кармен покосилась на свой холщовый чемодан, непристойно раскинувшийся посреди кровати. И вдруг пожалела, что не получилось купить в поездку новые трусы. У самых красивых, атласных, из пояса уже лезли резиновые нитки.

– А меня знаешь как тошнит? – сказала Лина. – Я еще не начала собираться. А в семь уже вылет!

Кармен захлопнула крышку чемодана и уселась обратно на ковер. Она сосредоточенно снимала изумрудно-зеленый лак с ногтей на ногах.

– Лина, пожалуйста, не произноси больше этого слова! – Тибби, сидевшая на краю кровати, даже немного ссутулилась. – От него меня тоже тошнит!

– От которого? – уточнила Бриджет. – Собираться? Вылет? Семь?

Тибби немного подумала.

– Ото всех!

– Ладно тебе, Тибс. – Кармен, все так же сидя на полу, поймала Тибби за ногу. – Все будет нормально.

Тибби отобрала ногу.

– Это у тебя все будет нормально. Ты-то уезжаешь. Будешь все лето лопать барбекю, пускать фейерверки и вообще.

У Тибби были дурацкие представления о жизни в Южной Каролине, но Кармен понимала, что с ней лучше не спорить. Лина сочувственно хмыкнула.

Тибби напустилась на нее:

– И нечего хмыкать от жалости, Лина!

Лина закашлялась.

– Я не хмыкала! – торопливо возразила она, отрицая очевидное.

– А ты не ной, – напустилась Бриджет на Тибби. – Ты ноешь.

– А вот и нет. – Тибби подняла перед собой перекрещенные руки – колдовской знак, словно хотела защититься от Бриджет. – Только не вздумай толкать тут мотивационные речи. Это нечестно. И вообще, тебе разрешается толкать речи, только когда тебя саму надо мотивиро- вать.

– Не собиралась я ничего толкать! – обиделась Бриджет, опять же отрицая очевидное.

Кармен подняла бровь, как всегда, когда хотела сказать что-то умное.

– Знаешь что, Тибс? Может, если ты постараешься вести себя попротивнее, то не будешь скучать без нас, а мы без тебя.

– Карма! – завопила Тибби, вскочила и ткнула в Кармен пальцем. – Я тебя насквозь вижу! Опять твой психоанализ! Прекрати! Прекрати!

Щеки у Кармен заалели.

– Да нет же, – тихо проговорила она.

Все, кроме Тибби, сели, пристыженные, и умолкли.

– Господи, Тибби, а что при тебе вообще можно говорить, раз так? – спросила Бриджет.

Тибби снова немного подумала.

– Ну, например… – Она оглядела комнату. На глаза у нее набежали слезы, но Кармен понимала, что она не хочет, чтобы их заметили. – Ну, например…

Тут она увидела пару джинсов, лежавшую поверх стопки одежды у Кармен на комоде.

– Ну, например: «Слушай, Тибби, а хочешь эти джинсы?»

Кармен опешила. Закрутила крышечку на пузырьке с ацетоном, подошла к комоду и взяла джинсы. Обычно если Тибби нравились какие-то вещи, то либо страшненькие, либо вызывающие. А это были штаны как штаны.

– Эти, что ли?

Штаны залежались в шкафу забытые и сильно замялись от этого в трех местах.

– Эти, – кивнула Тибби, надувшись.

– Правда хочешь?

Кармен решила не упоминать, что собиралась их выкинуть. Если Тибби решит, что ей жалко их отдавать, это принесет Кармен больше очков.

– Ага.

Тибби требовала маленького доказательства, что подруги любят ее, несмотря ни на что. И, честно говоря, имела право. Они завтра разлетятся кто куда, навстречу большим приключениям, а Тибби начнет карьеру в супермаркете «Уоллмен» в живописной Бетесде за зарплату на пять центов больше минимальной.

– Ладно, – великодушно сказала Кармен и протянула Тибби джинсы.

Тибби рассеянно прижала их к груди, несколько обескураженная, что ей удалось так быстро добиться своего.

Лина пригляделась:

– Это что, те штаны, которые ты купила в секонде возле «Да!»?

– Да! – воскликнула в ответ Кармен.

Тибби расправила джинсы.

– Офигенные.

Кармен вдруг словно взглянула на них другими глазами. Теперь, когда они кому-то понравились, они стали будто бы даже красивее.

– Может, примеришь? – спросила практичная Лина. – Если они как раз Кармен, то на тебя не сядут.

Кармен и Тибби свирепо уставились на Лину, не зная, кому из них должно быть больше обидно.

– Вы чего? – вступилась за Лину Бриджет. – У вас же совершенно разные фигуры! Неужели сами не видите?

– Ну и пожалуйста. – Тибби была только рада поводу снова надуться.

Она сняла заношенные коричневые штаны с большими карманами. Повернулась к подругам спиной для вящего эффекта и натянула подаренные джинсы. Застегнула молнию и пуговицу и повернулась обратно:

– Видали?!

Лина оглядела ее.

– Ух ты.

– Тибс, да ты просто бомба! – провозгласила Бриджет.

Тибби изо всех сил постаралась не разулыбаться от уха до уха. Подошла к зеркалу, повернулась боком.

– Ну как? Ничего?

– Неужели это мои джинсы?! – произнесла Кармен.

У Тибби были узкие бедра и очень длинные ноги для ее маленького роста. Джинсы оказались с низкой талией и сидели довольно туго. Над поясом виднелась белая полоска плоского животика с красивым втянутым пупком.