В этом году запасов кислорода у меня было больше, чем у любого из клиентов, и я считаю такой подход абсолютно правильным. Ведь в случае возникновения чрезвычайной ситуации у гида всегда должен быть запас. Я вовсе не ставлю под сомнение тот факт, что гид может быть значительно сильнее и опытнее любого из клиентов, а значит, может обойтись без излишеств. Это все верно, если речь идет о штатном развитии событий, но в случае любой нештатной ситуации вся нагрузка, как правило, сваливается именно на гида.

Отставшие клиенты из нашей команды подошли к вершине около десяти утра. Клиенты шли только в сопровождении шерпа – второй гид, по всей видимости, из-за недостатка акклиматизации отстал от них и дожидался на спуске чуть ниже вершины. Время «Ч» уже наступило для многих восходителей, и поэтому времени на фотографирование оставалось совсем немного. В какой-то момент мы остались на вершине вдвоем с одним из клиентов, чтобы быстро заснять на видео краткий сюжет об олимпийском флаге. В нашей команде был журналист Максим Шакиров, который делал красивый проект для главного телевизионного канала страны по подниманию флага олимпийского города-кандидата Сочи на самые высокие вершины каждого из пяти континентов мира по числу олимпийских колец. Но его профессиональная цифровая камера замерзла, поэтому съемки пришлось делать на мою камеру – как вы понимаете, времени на дубли не было, поэтому весь материал и флаги были отсняты за 20–30 минут.

Мы уже отставали по времени, но судя по всем признакам, погода в этот день портиться не собиралась, поэтому я был спокоен относительно этой небольшой задержки. Мы собрали рюкзаки, перед выходом еще раз удостоверившись в том, что с нашим кислородным оборудованием все в порядке, и пошли вниз.

Приблизительно через 20 минут после начала спуска мы завернули за снежный гребень, который скрывал от нас горизонт, и, к своему удивлению, столкнулись нос к носу со вторым гидом – он, тяжело дыша, продолжал движение вверх один.

У меня не было ни тени сомнения в том, что теперь мы все вместе пойдем вниз, но у второго гида было другое мнение – оказывается, ему было необходимо подняться на вершину, чтобы занести туда флаг его спонсора. На него не действовали никакие уговоры. Я попытался выйти на связь с нижним лагерем и привлечь к разговору руководителя экспедиции, но, как назло, именно в этот момент рация отказалась работать из-за замерзшего аккумулятора. Я сунул его за пазуху, чтобы отогреть – второй гид тем временем, невзирая на все мои доводы, продолжил свой подъем один.

Ситуация стала потихоньку выходить из-под моего контроля, поскольку где-то там наверху оставался человек, который поставил свои интересы превыше требований команды.

Из-за этого мне пришлось на полчаса задержаться на «Второй ступени», дожидаясь, пока его фигура не появилась на белоснежном треугольнике вершинного гребня – как минимум я был теперь уверен, что с ним все в порядке и он не потерял сознание на вершине, а двигается вниз.

Удостоверившись в том, что он начал спуск, я поспешил вниз до следующей обзорной точки, откуда одновременно мог видеть спускающихся клиентов и контролировать положение второго гида выше на склоне. Этой точкой оказалась отметка 8 500 – оттуда я отчетливо мог наблюдать, как клиенты уже подходят к палаткам нашего штурмового лагеря.

Второй гид шел очень медленно – мне пришлось задержаться на отметке 8 500 на целый час, прежде чем я убедился в том, что он благополучно преодолел «Вторую ступень» и продолжает спуск. Все клиенты уже давно спустились в палатки нашего высотного лагеря, и моей основной задачей теперь стало как можно скорее организовать их спуск вниз в лагерь «Северное Седло» на высоте 7 100 метров, где уже не так высок риск быстрого развития отека мозга. По плану наша группа должна была там переночевать и на следующий день начать спуск в передовой базовый лагерь, расположенный на высоте 6 300 метров.

Сколько нужно привлечь человек, чтобы спустить с высоты 8 300 метров практически безжизненное тело, которое не может передвигаться самостоятельно?

В 1999 году Эрик Симмонс при поддержке двадцати человек сумел организовать спасательную операцию по спуску украинца Владимира Горбача с высоты 8 500 метров вниз до передового базового лагеря на 6 300 метров, куда вполне может дойти навьюченный грузом як. Симоне Моро в 2001 году вытащил на себе с непальской стороны Эвереста с высоты 8 200 метров девятнадцатилетнего британского альпиниста. Согласованная работа нескольких экспедиций в 2006 году позволила спустить с высоты 8 700 метров австралийца Линкольна Холла.

Все эти героические поступки объединяет то, что никто из этих спасателей не был перед этим на вершине Эвереста. Они все принимали решение остановить экспедицию и оказать помощь терпящему бедствие во время своего подъема наверх, когда они были еще полны сил и у них было достаточно ресурсов для того, чтобы хотя бы частично поделиться ими с потерпевшим. Отдельно стоит только случай Анатолия Букреева, который вытащил на себе троих своих клиентов не только в одиночку, но и еще в условиях сильнейшей непогоды. Эта история описана в бестселлере Джона Кракауэра «В разреженном воздухе».

По сравнению с Букреевым, я находился в роскошных условиях: светило яркое солнце, мой кислородный баллон был практически полон, все клиенты чувствовали себя сносно и уже были готовы выдвигаться из штурмового лагеря вниз, в безопасность. Каждого из них сопровождал персональный шерпа, а на подходе сверху был второй гид, который, как я думал, мог в случае надобности помочь мне в любой нештатной ситуации или в поддержке наших клиентов.

Оставшиеся двести метров по высоте до лагеря я преодолел минут за пятнадцать, но, уже подходя к первым палаткам, увидел двоих человек, которые склонились над телом лежащего на земле альпиниста в красном пуховом комбинезоне. С этого самого момента я перестал управлять своим временем – им стало управлять принятое мною решение.

Мыслей о том, что этот парень уже не выберется с того света или о том, что кто-то другой поможет ему, в то время как я буду заниматься своими прямыми обязанностями по обеспечению безопасного спуска клиентов, у меня не было. Человек был в сознании, но явно не понимал, что происходит вокруг него – подернутые мутной поволокой, его глаза бессмысленно блуждали по слепящим белоснежным склонам.

Возможно, в этот момент ему казалось, что он полный сил идет вниз по снежному склону Эвереста после успешного восхождения на вершину, а может, он вообще представлял себя где-нибудь у себя дома в Италии, а в голове у него царил запах цветущих апельсиновых деревьев и треск цикад за окном.

Первым делом в таких случаях необходимо затормозить развитие отека мозга, сделав человеку инъекцию специального препарата, который называется дексаметазон. Этот препарат резко активизирует всю гормональную систему умирающего, приводя его на какое-то время в чувство. Шприц с препаратом был у меня с собой в аптечке. Я быстро скинул рюкзак на снег и начал перебирать ее содержимое в поисках ампул дексаметазона.

Два человека, которые стояли рядом с телом потерпевшего, оказались женщинами – я выхватил из их разговора несколько знакомых французских слов, сделав быстрый вывод, что они француженки. «Что ты ищешь?», – на неплохом английском спросила меня одна из них. «Декс», – кратко ответил я, показывая им несколько ампул в своей руке. Как назло, сам препарат в ампулах замерз, и я, сдвинув с лица кислородную маску, засунул одну из них себе в рот, чтобы отогреть содержимое.

Делать укол на крутом снежном склоне было неудобно, поэтому я решил дотащить итальянца до своей палатки, которая стояла ниже нас метров на сто. Одна из француженок сказала, что у них тоже есть дексаметазон и она его мне принесет, а вторая начала помогать перекатывать тело по снегу вниз, пока мы не достигли моей палатки, в которой я еще перед выходом припас термос с горячим сладким чаем.