- Ну-ка поясните, - заинтересовался Столбин.

   Варвара коротко изложила ему свою теорию возникновения заболевания.

   - Так что, вполне возможно, что если в селе есть пришелец, то он либо болеет в легкой форме, либо уже вообще реконвалесцент, - закончила она.

   Столбин некоторое время обдумывал слова Варвары, после чего крикнул:

   - Кимчев!

   - Я, ваше высокоблагородие, - отозвался капитан.

   - Дома, где встретите здоровых или выздоравливающих, пусть записывают и оставляют по паре человек присмотреть. И сразу выясняйте, знают ли их живущие в доме. Потом специалисты подойдут с ними разбираться.

   - Будет сделано!

   Закончив инструктаж, унтера вернулись к Столбину и доложили о готовности.

   - Алексей Иванович, - повернулся Столбин к Матвееву. - Пусть семафорщики передадут на "Северодвинец" сигнал к выступлению.

   Обменявшись серией вспышек со стационарным армейским семафором, бесшумно зависший над лагерем "Северодвинец" запустил заиндевевшие винты. Следом с бортов гондолы в землю вонзились слепящие лучи поисковых прожекторов. "Северодвинец" начал набирать высоту, и когда его стало почти не видно из-за снега, с носа гондолы врубили батарею мощнейших зеркальных осветителей, вспыхнувших словно маленькое солнце.

   Максим охнул и прикрыл глаза рукой. Его примеру последовали остальные.

   Пока жандармы надевали шлемы и проверяли защитные костюмы, дирижабль двинулся на деревню, в которой мгновенно наступил солнечный полдень, накрывший первые от въезда дома.

   - Ну, Максим, пора, - Столбин направился к кунгу, где его уже ждал со шлемом в руках старый знакомец Кучма. - Варвара Ивановна, куда опять подевался ваш научный руководитель?

   - Роется в моем столе, - ответила девушка, разглядывая залитую светом Грачевку. - Ищет записи о болезни, результаты вскрытий и проб. Надо ж ему будет как-то отбрехиваться перед Противочумной комиссией и кафедрой. Старый козел, - с чувством добавила она. - Господи, вы что, надеялись, что он с вами пойдет?!

   Столбин взял у Кучмы шлем и посмотрел на Варвару.

   - А знаете что, Варвара Ивановна, давайте-ка вы с нами, - предложил он. - Мы с Максимом Валерьевичем двинем в арьергарде, так что вашему драгоценному здоровью ничего не грозит... В селе сейчас будет столько жандармов, что и царя-батюшку нашего Александра не страшно запустить было бы. А в свете ваших последних измышлений, вы нам можете там крепко пригодиться.

   Уговаривать девушку долго было не надо. Шлем она натянула задолго до того, как Столбин и Максим сделали первые глотки дыхательной смеси.

   Они с присоединившимся по дороге Матвеевым, вошли в село вслед за последним взводом жандармов. Повинуясь не столько необходимости, сколько рефлексу, молодой солдат на посту опустил за ними шлагбаум.

   Жандармы свое дело знали и, не смотря не необычные условия, действовали ловко и слажено. На двор у одной группы уходило минут по пятнадцать-двадцать, после чего она двигалась дальше. Судя по всему, ослабевшим от болезни жители Грачевки и не приходила в голову мысль оказывать жандармам сопротивление. Даже до этих мест дошли дурные страшилки о Третьем отделении, которые плодила людская молва. На этот раз от них была хоть какая-то польза.

   Когда жандармы добрались до площади, Максим с горечью отметил, что под охраной из осмотренных домов остался не больше полдесятка. В одном из них обнаружился давешний увешанный соплями мародер, но и это не подняло настроения Максиму. Прогнозы Варвары о повышенной заразности болезни для людей оправдывался в самом худшем варианте.

   На площади жандармы разделились. Два взвода, обвешавшись фонарями, отправились в сторону фабрики и карличьих общежитий, остальные, сопровождаемые потоками света с "Северодвинца", в которых снег на лету превращался в дождь, двинули дальше по людской части села.

   Столбин сотоварищи присоединились ко второй поисковой партии.

   Когда впереди сквозь скрюченные скелеты яблоневого сада замаячили колонны двухэтажной усадьбы Митрофановой, начала заниматься заря. Небо на востоке прочистилось, "Северодвинец" погасил прожектора и теперь бесшумно парил над селом.

   Жандармы взяли в кольцо здание, из труб которого не поднималось ни единой струйки дыма. Несколько человек отправились осматривать флигеля.

   Столбин, Максим, Матвеев и что-то строчащая в записной книжке Варвара остались стоять у подтаявшей ледяного ската, украшенного резными ледяными же фигурами. Судя по рассказам Горелова, фабрикантша каждую зиму устраивала потешные горки и каток из своего пруда для местной детворы. Об этом же говорили и кривобокие снеговики, торчащие из снега то здесь, то там.

   Оцепив усадьбу, жандармы втянулись в центральный ход. В мертвых окнах замелькали огни фонарей.

   Словно духи буйствуют, почему-то подумалось Максиму.

   - А это кого нечистая несет? - раздался голос Матвеева.

   Максим и Столбин обернулись. Варвара даже не оторвала голову от своей писанины. К усадьбе ковылял кто-то из местных жителей, укутанный в тулуп. Наперерез ему двинулись двое жандармов.

   - Отставить, - крикнул им Столбин. - Дмитрий Валентинович, ну куда вас в вашем состоянии несет?

   Горелов, закутанный в шарф поверх тулупа, из которого торчал ворот толстого верблюжьего свитера, в валенках, но с непокрытой головой, едва переставлял ноги, однако упрямо топал в направлении усадьбы.

   У горки он остановился, чтобы перевести дух.

   - Уф, дошел таки! - выдохнул земский врач и тяжело закашлялся.