Сам он направился к неприметной дверце, упрятанной в темный угол притвора. Приоткрыв ее, Максим уперся взглядом в железную спиральную лестницу. Втиснувшись в узкий проход, он забрался по ступенькам туда, куда и предполагал - на колокольню.
Здесь намертво привязанными к козлам веревками от колоколов гудел ветер. Все село лежало как на ладони, и даже виден был караул у шлагбаума, бредущие между домами солдаты и парящий над ветрозащитной полосой аэростат. Неудивительно, что Митти устроил себе здесь наблюдательный пункт. И без необходимости не покидал его.
На скамье с воткнутым в нее ножом стояла открытая банка тушенки. У скамьи валялись усыпанная медными бляшками кожаная куртка на меху и бесформенная груда овчинного тулупа, высилась укрытая мешковиной пирамида консервов, рядом лежал самострел с обоймой болтов, и брезентовая сумка с угловатыми виларскими узорами. Максим схватил сумку и перевернул ее, вываливая под ноги содержимое - точильный набор, мастерски вырезанные костяные статуэтки, кожаный кошель, отмычки, моток дратвы, десяток толстенных пачек сторублевых ассигнаций. Последним из сумки вывалился предмет, при виде которого Максим испустил радостный вопль.
Зажав находку в кулаке, поручик пулей слетел вниз по лестнице.
- Эй, бойцы, отбой тревоги! - крикнул он, вваливаясь в притвор.
Из-за катапетасмы выглянул один из солдат и, хотя латунные маски полностью скрывали лица, Максим ни на секунду не усомнился, что на него посмотрели как на полоумного. Стукнулся головой - ну что с такого взять?
Но Максиму было все равно. Едва выйдя из притвора, он снова припустил полным ходом к земской больнице.
В приемный покой Хромов влетел, сипя как паровоз. Воздух внутри его костюма кипел, пот катился по спине градом, и даже глаза начинало есть. К тому же дыхательный аппарат не предназначался для спринтерских забегов и, как и при погоне за виларом, Максим ощутил нехватку воздуха.
Согнувшись пополам, он жадно хватал ртом горячий воздух, не в силах сказать ни слова.
Столбин, Горелов и Варвара уставились на Максима, ожидая, пока тот придет в себя. Вообще, у Максима сложилось впечатление, что когда он вбежал в покой, Горелов и Варвара о чем-то спорили, и его появление этот спор перервало.
- Вот! - Максим со всего размаху хлопнул ладонью с находкой об стол.
Когда Максим убрал руку, на столе лежало нечто, сперва показавшееся Горелову и Варваре странным наручным украшением - плоским восьмиугольным медальоном на черных чуть поблескивающих ремешках. При внимательном рассмотрении, медальон оказался сделан из того материала, что и ремешки. Стеклянная пластинка на крошечных болтиках накрывала его сверху, снизу была привинчена металлическая бляшка. На стекле красовались непонятные надписи на латинице. В центре стекла в белом окошке виднелись прямые черные цифры.
Варвара изучала их несколько мгновений, после чего перевела взгляд на настенные ходики.
- Судя по цифрам на стекле я бы, конечно, сказала, что это часы, - задумчиво произнесла она. - Но только странные они какие-то.
А все-таки башковитая девка, подумал Максим.
- А это и есть часы, - Столбин взял находку Максима в руки. - И у нас таких делать не умеют.
- Орденские? - спросил Горелов.
- И Орден такую штуку тоже соорудить не может, - Столбин покачал часами в воздухе, держа их за ремешок. - Это пластик. Материала для его производства нет ни в Ордене, ни вообще в нашем мире. Не говоря уж о механизме...
- А потому что нет там никакого механизма! - не выдержал Максим. - Ни колес, ни шестеренок, ничего!
- Эти ваши ходоки, они что, волшебники? - спросила Варвара. - Как в романах для недорослей?
- Да какой там! Я же вам говорил, что у них там все не так, на той стороне? Вот и наука у них совсем другая. Для чего нужны некоторые вещи, которые нам с той стороны попадают, даже наш орденский консул Минин не знает.
- Или не говорит, - Столбин положил часы на стол. - Ладно, это уже неважно. Возвращаемся в лагерь, и я вызываю из Петербурга подмогу. Как прибудет - сразу начнем прочесывать деревню, дом за домом.
- Мало нам было военных, теперь ваши все вверх дном перевернут, - вздохнул Горелов. - Ведь искали уже...
- У Матвеева людей в защитных костюмах было слишком мало для нормального осмотра. Через такую гребенку только ленивый не ушел бы. Но от наших людей ни Митти, ни ходок не скроются. Как волков загоним.
Столбин встал из-за стола.
- Варвара Ивановна, вы идете с нами?
- Пока останусь, - откликнулась девушка. - Надо еще кое-какие анализы сделать и вскрытие закончить.
Максим и Столбин вышли на улицу. У ворот их дожидались все те же двое солдат.
- Останетесь с доктором Кольцовой, - приказал им Столбин. - Как закончит - проводите за карантин. И глаз с нее спускать.
С севера задуло ледяным ветром, который принес первые признаки надвигающегося ненастья. Не успел Максим дойти до ворот, как нависавшие над Грачевкой тучи прорвало и повалил тяжелый мокрый снег.
Узкий откидной стол Варвары Ивановны у стенки кунга был завален стопками записей, книг с мудреными названиями вроде "Дифференциальная диагностика инфекционных болезней" или "Справочник по клинической эпидемиологии", запечатанными пробирками (на которые Максим сперва косился с опаской), металлическими коробками для шприцов, бутыльками темного стекла, бюретками, чашками Петри. С одной стороны этот хаос подпирал мирно побулькивающий автоклав, с другой - массивный привинченный к столешнице микроскоп. Внутренности кунга, заставленные лабораторным оборудованием, освещали две мирно шипящие лампы на потолке.
