-- Генерал, вы не представляете себе, как вы вовремя! -- радостно приветствовал его Клавдий.
-- Сидеть! -- рявкнул Каупиш, стоило только королю приподняться ему навстречу.
Клавдий побледнел, начиная соображать, что сейчас поводов для радости может серьезно поубавиться.
-- Что ж, ваше величество, вынужден с прискорбием вам сообщить, что союзные вам германские войска подавили мятеж юного Лаэрта...
Треск автоматных очередей прервал монолог Каупиша. Изрешеченный пулями Лаэрт рухнул под ноги Клавдию, заливая пол кровью.
-- ...однако не успели спасти членов королевской семьи, павших от руки предателя, -- закончил Каупиш, брезгливо отмахнувшись от окутавшего его порохового дыма. -- А потому с этого момента Дания переходит под контроль оккупационных властей, которые примут все меры к подавлению остатков мятежа и восстановлению движения войск Тысячелетнего Рейха в направлении Скандинавии.
Каупиш снял с носа маленькие черные очки, полностью скрывавшие его глаза, и пол под ногами Гамлет покачнулся. Ни белков, ни зрачков за ними не было -- провалы глаз заполняла густая чернильная тьма.
-- Вы... вы... -- Клавдий побагровел и схватился за подлокотники трона. -- Вы все это время меня обманывали! Пакт был фальшивкой!
-- Мой дорогой король, -- улыбнулся Каупиш, поднимая руку. -- В этом мире условия диктует тот, на чьей стороне сила. Судьба стран вроде Дании -- склониться перед властителями таковой силы или навеки сгинуть...
Гамлет успел спустить курок прежде, чем Каупиш дал команду на расстрел. Неожиданно для самого Гамлета из дула пистолета вырвалась струя огня, расплескавшаяся по стене рядом с солдатами Каупиша. Оружие оказалось заряжено флогистоновыми патронами. В генерала, окутавшегося темным коконом эгиды, Гамлет, к сожалению, не попал, но посеял панику в рядах немцев.
Впрочем, паника продолжалась считаные мгновения. Солдаты Каупиша перегруппировались, закрыв собой генерала, и открыли ответный огонь. Свинцовый ливень нещадно крошил древнюю каменную кладку и остатки стекол. Залегший за троном Гамлет успел сделать единственный выстрел, лишь слизнувший со стены несколько старых гобеленов.
А затем шальная пуля срикошетила от стены и впилась в плечо принца.
Кровь выплеснулась из раны, заставив разжать ладонь, и пистолет Холмса скользнул на пол. Гамлет дернулся было к нему, но тут же получил еще одну пулю, на этот раз прицельную, в грудь.
Не в силах сдвинуться с места, он лежал, прижавшись щекой к ледяному полу. Перед ним распростерлись, уставившись пустыми мертвыми глазами в потолок, Гертруда и Кладвий. Гамлет криво усмехнулся -- то, что он рассчитывал сделать сам, за него завершили немцы. Вот только мать было жалко. Хотя, вряд ли они бы ее пощадили. Хорошо хоть Офелия у Холмса, быть может, он успеет вывезти ее из страны...
Размеренные удары подкованных железом сапог метрономом отдавались в голове у Гамлета. Он поднял голову и уставился в зрачок направленного ему в лицо дула, такой же бездонный, как провалы в черепе фон Каупиша. У Гамлета возникло чувство, что он смотрит в глаза самой тьме и та тянет к нему свои извивающиеся щупальца -- такие же, как у профессора М. с картины Дали над камином Холмса... Сопротивляться этой иллюзии сил у принца не было, и ему оставалось только криво усмехнуться.
Но выстрела не последовало. Второй раз за день многострадальная оконная арка была подвергнута насилию. Остатки рам разлетелись в щепы, и в тронный зал вкатился здоровенный черный шар, усеянный острыми шипами. Издав оглушительный треск, шипы выстрелили в стороны, прошибая немецкие доспехи, как бумагу, и выплескивая фонтаны кровавых ошметков. Десяток солдат разом оказались пришпилены к стенам, как огромные уродливые насекомые в коллекции гиганта-энтомолога. Со стен посыпались старые щиты, а один из шипов угодил в цепь, держащую люстру на двести свечей. С воистину сатанинским лязгом звенья цепи лопнули, и на пол обрушилась трехсотфунтовая гора стекла.
-- Всех порву, суки! -- взревел шар знакомым голосом и выпустил наружу руки с зажатыми в них восьмимиллиметровыми пулеметами Викерса. -- Мочи нацистскую сволоту!
Вслед за руками, показалась голова Ватсона, а стоило ему встать на ноги, как тронный зал огласился невероятных грохотом. Очереди из пулеметов смели всех оставшихся немцев, заодно довершив начатый ими варварский акт уничтожения древних реликвий королевской семьи.
Через разбитое окно в зал вкатился Холмс с револьвером и мечом в руках. Сделав пару выстрелов, он подбежал к Гамлету.
-- Держитесь, принц! -- проорал он, перекрикивая грохот пулеметов. -- Мы забираем вас в Англию!
Холмс отложил меч, и в его руках блеснул стеклянный флакон. Секунду спустя после того, как сыщик влил в рот Гамлету отдающую мятой жидкость, мир перед глазами датского принца поплыл и свернулся в крохотную точку...
Гамлет пришел в себя от неравномерных толчков и бьющих в лицо ледяных брызг. Тело страшно болело, согнутая рука оказалось крепко прибинтована к груди, но при каждом ударе снизу отдавалась жуткой болью. Гамлет не сразу понял, что он сидит в моторной лодке, несущейся по беспокойным водам пролива Скагеррак.
Принц повернул голову. Рядом, закутанная в плащ, свернулась Офелия. Лицо ее было бледным, но дышала она ровно. За ней сидел Холмс, не выпускающий из рук окровавленный меч. Мотором правил слегка помятый, но вполне довольный собой Ватсон -- довольный настолько, насколько это доступно железному автоматону с ведром вместо головы.
-- А, принц, вы наконец очнулись! -- Холмс убрал меч в ножны на поясе и придвинулся поближе. -- Как вы себя чувствуете?
-- С... спасибо, терпимо, -- прохрипел Гамлет. -- Что со мной?
-- Вы только что отведали самый редкий и дорогой в мире напиток -- тинктуру Николаса Фламеля. К сожалению ли или к счастью, но это был единственный способ вернуть вас к жизни. А вы очень нужны нам живым.
-- Нам?!
