- Мне сегодня было видение, - заговорщицким тоном сообщил Варад-Син, остановив тачку с изразцами.

   - Да иди ты, ты ж не человек! - отмахнулся от него Адад, толкающий такую же тачку - Какое тебе видение?

   - Да было, было, точно тебе говорю! - не унимался Варад-Син.

   - А ну чего встали, бездельники?!

   Удар бичом пришелся прямо по плечу Варад-Сину, оставив глубокую вмятину. Было не особо-то больно, но обидно. Все знали, что надсмотрщик Шаддуп обозлился на целый свет - недавно выяснилось, что жена ему изменяла. И ладно бы с другим мужиком шашни завела, так нет, повадилась в дом удовольствий к голему бегать. Тот, конечно, не чета был грубо слепленным Варад-Сину и Ададу, на него пошла лучшая еламская глина, тело украшали драгоценные камни, а уж то, на что шаддупова жена так запала, выточили из нефрита. Поставь Варад-Сина рядом с этаким красавцем, так и в жисть не скажешь, что одним машмашу деланы. Ну а так как, тронь Шаддуп жениного полюбовника хоть пальцем, голову-то ему быстро бы отвернули, надсмотрщик отрывался на тех, кто пахал на стройке.

   - Простите великодушно, господин Шаддуп, - залебезил Адад, отбивая лбом поклоны о пыльную землю. - Вы же знаете этого Варад-Сина, пожалели на него хорошей глины, когда лепили, да еще и вместо железа внутрь кусок камня сунули! Вы уж простите сегодня его, идиота безмозглого! Он ведь сам башку себе расшибет если за ним не смотреть, а господин Уршанаби вчера еще сказал, что, учитывая сроки, каждые рабочие руки на счету!

   Заискивающий тон Адада и упоминание главного царского архитектора охладило Шаддупа, который и сам понимал, что за испорченного голема отвечать ему. Буркнув что-то невразумительное, он ткнул рукоятью хлыста в сторону подъемников. Адад еще раз грохнулся лбом об землю, исподтишка показав кулак приятелю. Сообразив, что он него требуется, тот хлопнулся на колени и тоже уперся глиняной макушкой в землю.

   Удовлетворенный Шаддуп, помахивая хлыстом, отправился выискивать следующую жертву, а Адад и Варад-Син подхватили тачки и покатили к подпирающей небеса махине зиккурата Этеменанки. Мимо них, в обе стороны, текли толпы големов и наемных рабочих-людей. Кто-то плелся груженый как они, кто-то (о, счастливчики!) волочился со смены на отдых. Едва вставшее из-за горизонта солнце палило так, что пот с людей тек градом, и даже големы чувствовали себя неуютно, ощущая как трескается и осыпается верхний слой глины. Месяц Айар в этом году выдался необычайно жаркий.

   Варад-Син и Адад пристроились в хвост очереди на подъемники, по бокам от которых возвышались бронзовые фигуры круторогих небесных быков. После захода солнца жрецы разжигали в их брюхах огонь, который заставлял металлических зверей двигаться как живых. По ночам быки обходили основание зиккурата, и горе тому бедолаге, что окажется на их пути - утром от него не сыщут и кровавого пятна.

   Очередь продвигалась быстро. Не успели Варад-Син и Адад перемыть кости рогоносцу Шаддупу (к своим видениям Варад-Син благоразумно больше не возвращался), как перед ними очутилась пустая клеть. Они закатили тачки внутрь, заняв все пространство и оставив снаружи толпу недовольных.

   Варад-Син задрал голову. Через прутья на него немигающим взглядом пялился запряженный в клеть сирруш. За перекладины между рельсами подъемника зверюга крепко цеплялась лапами - передние были львиными, задние орлиными. Змеиный хвост нервно охаживал чешуйчатые бока.

   - Ну чего вылупился?! - рявкну Варад-Син. - Поехали, нам на самый верх!

   Сирруш презрительно отвернул голову и навалился на упряжь. Под дном клетки заскрипел бронзовый зубчатый барабан, не дававший сиррушу слишком уж разгоняться, и служивший тормозом на обратном пути. Подножие зиккурата, очередь и быки остались внизу. Чем выше полз подъемник, тем более захватывающие пейзажи открывалась пассажирам. Сперва, конечно, видны были только штабеля кирпичей-сырцов и кедровых бревен, крыши складов и бараков для големов, да высоченный забор. Мимо в это время проносились болтающиеся на веревках рабочие, подправляющие барельефы, прилепившиеся к уступам краны с гроздьями грузов, да осматривающие стены ученые с какими-то мудреными приборами.

   Но вот клеть поднялась выше забора, и показался утопающий в зелени Вавилон. Белые кубики домов и прямые проспекты создавали геометрическую гармонию, лишь кое-где нарушаемую островерхими храмами да знаменитыми на весь мир висячими садами. Царского дворца, увы, с этой стороны видно не было. За полноводным Евфратом начинался Новый город, прижавшийся к реке облицованными мрамором набережными и причалами. Многочисленные каналы делили Новый город на равные прямоугольники. По Евфрату и каналам скользили сотни судов от мелких парусных гуф, до тяжелогруженных барж.

   Сирруш затащил клеть еще выше. За окружающей Вавилон стеной пятном плесени раскинулись предместья, скопление лачуг тех, кому достаток не позволял наслаждаться удобствами внутреннего города. Ни о какой разумной планировке в этом хаосе речи и не шло, поэтому каждые несколько лет какой-нибудь участок трущоб приходил в полный упадок просто потому, что другие постройки перекрывали к нему все подходы.

   Сейчас пригород накрывала гигантская тень от зиккурата.

   Чем дальше полз подъемник, тем неприглядней становилась картина. К берегам Евфрата жались многочисленные ячменные поля и рощи финиковых пальм, но за ними начиналась изрытая карьерами глинистая пустыня, которую, в общем-то, и Варад-Син и Адад могли назвать своей родиной. Именно оттуда был взят материал для их тел. Еще дальше, на самом горизонте, вырастал лес безостановочно курящихся труб глиножоговых заводов, окруживших Вавилон после начала строительства зиккурата со всех сторон.

   - Слышь, приятель, - Адад поудобней пристроился на полу, наслаждаясь царящей в тени зиккурата прохладой. - Вчера, говорят, Царь Царей наш, Нимрод, все-таки послал войска в Аратту.

   - Давно пора, а то заладили - то зерна пришлите, то сердолика и лазурита. Завидуют они нам, что мы первые догадались такой храм строить. Вот и жлобятся.

   - Не хотят по хорошему.

   - Точно! - поддакнул Варад-Син. - Вот только знаешь что? Я слышал, тамошние машмашу знают способ как нашего брата наполовину из песка делать, так, чтобы глины меньше пошло. Сечешь, что это значит?

   - Угу.

   Упоминание арратских машмашу и их грошовых големов отбило всякую охоту болтать, так что остаток пути прошел в молчании.