Среди коллег Лебедева послышались смешки. Адриан смерил Мишина тяжёлым взглядом.

– Не сомневайтесь. – сухо произнёс Лебедев.

– Ну, вот и отлично. Всё, коллеги, планёрка окончена. За работу.

Все расходились по своим рабочим местам, но Адриан не торопился уходить, внимательно смотря на Мишина, параллельно собираясь с мыслями.

– Лебедев, у тебя что-то ещё? – собирая со стола бумаги, главред даже не поднял глаз на Адриана. – Или тебе нужно особое приглашение?

– Сергей Геннадьевич, давно хотел у вас спросить. За что вы меня так невзлюбили? Ваши флюиды ненависти я уже начинаю чувствовать с первых этажей. Я плохо выполняю свою работу? Материалы сдаю в срок, контент-план выполняю.

Мишин поднял на Адриана напряжённый взгляд.

– А ты что, девица красная, чтоб тебя любить? Ты для меня такой же сотрудник редакции, как и все остальные. – Сергей прошёл мимо сидящего Адриана, даже не взглянув на него.

– И именно поэтому за первое опоздание в моей жизни вы меня отчитали при всех как главного нарушителя дисциплины?

Мишин остановился у двери, зло взглянув на Адриана и подойдя к нему сзади, наклонился к его уху.

– Я просто не перевариваю папенькиных сынков. Ведь ты здесь появился уже после того, как твой отец взял наше в издание в свой медиа-холдинг? Я ничего не путаю?

– Да, отец имея такую возможность, помог мне устроиться на хорошую работу по специальности, – Адриан с лёгкой ехидной улыбкой смотрел на открывающуюся перед ним панораму в окне. – И я в этом не вижу ничего дурного. Только, Сергей Геннадьевич, если вы считаете, что отец взял это издание в свой холдинг, чтобы гарантированно обеспечить меня работой, вот тут вы ошибаетесь. Здесь я появился намного раньше. Ещё во время своей преддипломной практики. И если правильно помню, собеседование мы с вами проходили вместе – только я на практику, а вы на работу. Да, я понимаю, это очень обидно, когда собственный отец делает выбор не в пользу сына, а зелёного практиканта.

Мишин остервенело повернул кресло к себе и, оперившись о него двумя руками, впился в Адриана закипающим взглядом.

– Слушай, ты… Культуркин редактор… Заруби себе на носу одну вещь – ты здесь до сих пор только потому, что когда отец умирал, я пообещал ему продолжить его дело и не трогать тебя. Уж больно ему нравились твои театральные обзоры. Хотя ты даже не представляешь, как велик соблазн выкинуть тебя отсюда за шиворот. Будь моя воля, я бы таких богатеньких сынков пачками давил. Лебедев, думаешь ты какой-то особенный? Дико талантливый? Какой-то поцелованности Богом я не увидел в твоих публикациях. Таких материалов десятками разбросано по московским СМИ. Твоё счастье, что пока у тебя есть надежный тыл в виде отца. Но это пока…

Мишин направился к выходу.

– Сергей Геннадьевич, мне показалось или это сейчас была угроза моей семье? – Адриана серьёзно посмотрел на начальника.

Главред, открывая дверь, с нескрываемым презрением взглянул на Лебедева.

– Нет, что ты, никаких угроз. Просто жизнь очень изменчива, Адриан. Очень. – А вот и видимо твой кандидат пришёл. – Мишин кивнул на появившегося в коридоре низкого молоденького прыщавого паренька.

– Здравствуйте. – тихо выдавил парень. – Я Денис Крапивин, отправлял резюме на должность журналиста культурной колонки.

– Здравствуйте, да, я в курсе. – неприветливо бросил Адриан. – Пройдёмте в мой кабинет. – Лебедев вышел из зала совещаний. Мишин задумчиво смотрел ему вслед.

У Адриана было довольно уютно. В своём пространстве он создал практически собственную галерею: одна из стен была увешана репродукциями ван-Гога, Рамона Касаса и Моне. На другой – висели фотоработы Хельмута Ньютона, Ирвина Пенна, Стивена Майзела. На столе царил идеальный порядок: важные бумаги были аккуратно собраны в одном углу, в другом – лежали несколько блокнотов для записей в кожаном переплёте. Посередине – макбук, слева от которого стоял чёрный настольный набор с парой ручек, карандашом и ножницами. Справа в окне расстилалась суетливая Москва.

– Садитесь, – расположившись в своём кресле, Адриан указал Денису на стул. – Ещё раз напомните… как вас…

– Денис, Денис Крапивин, – промямлил паренёк, словно сомневаясь в собственных словах.

– Денис Крапивин…, – Адриан открыл ноутбук. – Вы принесли с собой тексты?

– Да, конечно, – парень суетливо полез в свой портфель, доставая слегка помятые бумаги и протянул их Лебедеву. – Это мои последние рецензии на спектакли. Я вам их отправлял в электронном виде.

– Да, что-то такое помню от вас на этой неделе. Ага, вот, Крапивин. Да, читал ваши пробы пера, – вздохнув, Адриан пробежал глазами по бумагам Дениса, освежая в памяти тексты. – Как давно вы их писали?

– Где-то полгода назад. Это я писал для студенческой газеты.

– Студенческой газеты…И больше ничего не писали? Не продолжали набивать руку?

Денис покачал головой.

– Нет, как выпустился, ничего не писал.

– А что вы заканчивали?

– Журфак МГУ.

– А почему именно театр? На другие темы пробовали писать?

– Пробовал, но не моё. Культурная тематика мне больше близка.

– Когда начали писать о театре?

– На курсе втором.

Повисла небольшая пауза. Адриан вдумчиво смотрел на тексты, собираясь с мыслями. Затем, отложив бумаги, взглянул на Крапивина.

– Денис, буду с вами откровенен. Ваши последние рецензии – это как раз уровень второго курса. Если не первого. Для меня странно, что человек, который любит театр, за все эти годы никак не продвинулся. Что я вижу… Я вижу слабый анализ, довольно поверхностные суждения и просто дичайшие штампы и стилистические ляпы… «В игре актрисы были убедительные полутона», «Сценография цепляет своей изысканностью и в то же время простотой», «Световой рисунок спектакля практически полностью работает на заложенную внутри идею», «Можно сказать, что режиссёрские находки формируют ядро спектакля». Ну, Денис… Ну это что? – Адриан небрежно кинул листки на стол.

– Всё так плохо?

Лебедев обречённо кивнул.

– Ну, с этим как-то можно ещё справиться. Оттачивание языка – работа долгая и сложная, но возможная даже в вашем случае. Есть другая, более серьёзная, проблема. Вы не копаете вглубь, довольно скудным языком описываете то, что и так лежит на поверхности. Я не вижу в этих текстах автора, вас не вижу. Ваших мыслей, ваших эмоций, вашего отношения. И поэтому читать скучно. Уже после второго абзаца текст хочется отложить и больше к нему не возвращаться. Я наверное не ошибусь, если предположу, что такие издания как «Театр» и «Петербургский театральный журнал» вы даже не открывали?

Денис молчал.

– Вот в этом и ваша проблема. Если на втором курсе вы бы всерьёз занялись театральной критикой и хотя бы периодически читали серьёзные профессиональные разборы спектаклей, у нас бы сейчас был совершенно другой разговор. И по текстам очевидно, что вам очень и очень не хватает банальной насмотренности. Критик, ну, настоящий критик – это человек, который не вылезает из театра, живёт там 24/7, подробно конспектирует каждый спектакль и пишет, пишет, пишет, до тех пор, пока из глаз кровь не хлынет. Только так оттачивается мастерство и из критикана вырастает серьёзный театральный критик. Это в каком-то смысле служение. Так же, как и артист служит сцене. Подумайте, нужно ли вам это…

– А может вы мне дадите тестовое задание? – Денис почти взмолился. – Я посмотрю любой спектакль, какой только скажите, весь его законспектирую и постараюсь написать очень глубокую рецензию.

Адриан взглянул на Дениса с лёгкой жалостливой улыбкой.

– Послушайте… Мы серьёзное крупное издание. Здесь не надо стараться. Здесь надо делать – на высоком профессиональном уровне. К сожалению, у вас пока даже нет намёка на этот уровень. Поэтому смысла в тестовом задании я вообще не вижу, – взяв распечатанное резюме Крапивина, Адриан его медленно порвал на несколько частей, не сводя глаз с совершенно размазанного парня. – Извините, мне нужно работать. Если у вас всё, то до свидания. Учитесь и не ленитесь. Только так и будет толк.