— Илона… Перестань. Я тебя и пальцем не трону, — двигается ко мне, глядя виноватым взглядом, хотя еще несколько секунд назад его глаза метали молнии. — Поговорить с тобой хочу. Как со взрослой.

— А до сих пор ты говорил как с ребенком, которого можно обмануть? — молчит. — Да, так и есть. Можешь не отвечать.

— У меня серьезные проблемы, Илона. У нас всех. Все… рушится. Ты не представляешь насколько все серьезно…

— Да? Настолько серьезно, что в такой тяжелый период ты решил жениться?

— Не переворачивай все с ног на голову, Илона, — потирая переносицу, нервно выпаливает отец. — Ты не дала мне закончить.

— Заканчивай. Я тебя слушаю, — вздергиваю подбородок вверх.

Даже интересно… Неужто меня в какие-то дела серьезные посвятит.

— Ты все неправильно поняла. Совершенно. Я не искал никаких покупателей… на тебя. Мне бы и в голову не пришло. Скажи мне Вадим, что хочет жениться на тебе, не предлагая мне денег — я бы согласился на ваш брак. Не стал бы и секунды препятствовать. Но его неожиданное предложение… — кривит лицо отец, — стало так кстати.

— Кстати, да? Да ты знаешь, что я почувствовала, когда услышала ваш разговор?! Знаешь, что я…

Отец подбегает ко мне, хватает за руки, жалобно заглядывает в мои глаза.

— Илона, ты не понимаешь. Послушай же ты меня! Я все понимаю, милая. Ты в шоке. Ты обижена. Но я в первую же очередь подумал о тебе. Вадим… Его семья… Они хорошие, уважаемые люди. Ты была бы за ним, как за каменной стеной.

Точно, за каменной. За которую никогда бы не вышла. Я видела его взгляд. По нему все сразу поняла. Свободы рядом с ним мне и близко не видать. Он что-то особенное в отношении меня уготовил.

— Но он мне не нужен! Я его не люблю!

— Ты так молода, Илона… Что ты знаешь о любви?

— Да побольше тебя. Моя мать тебе шесть детей родила. Ты променял ее живую на эту…

— Не надо, Илона! Прекрати. Я мать твою любил. Мы были счастливы. Потом… я изменился. Все изменилось. Ее болезнь была ни при чем. Клянусь тебе в этом.

От его слов у меня закружилась голова, слезы стали душить меня, затрясло всю.

— Ты себе даже не представляешь, насколько мерзким сейчас выглядишь в моих глазах. Ты просто… просто…

Не хочу перейти черту, потому пытаюсь подобрать слова.

Но так ничего и не договорив, пытаюсь вырвать руки из хватки отца. Не получилось.

— Я уже пустил деньги в оборот.

Как гром среди ясного неба его заявление.

— Ч-что?… Как?.. — ошеломленно широко распахиваю глаза.

— Настолько все серьезно. Я уже не могу ему их вернуть.

— А он просил?

— Нет, к счастью. Но если ты и дальше будешь так противиться, то… — поджимает губы. — Ветринские они такие. Они не прощают.

Глаза мгновенно наполняются слезами, жадно хватаю губами воздух, стараясь сохранять спокойствие, но понимаю, что долго не выдержу.

— Ч-что ты хочешь этим сказать?

— Илона, я тебя уверяю, что ничего плохого тебе не грозит рядом с ним. Насколько я знаю, он помог тебе с той девочкой, Светой, также вы уже виделись наедине… Ничего же страшного с тобой не произошло, верно?

— А почему ты у брата помощи не попросишь?

— Он не станет мне помогать. Уже как пять лет мы по разные стороны баррикад. Он до сих пор на меня в обиде. Честно говоря, мне бы вообще не хотелось, чтобы он знал о моих проблемах.

— То есть ты из-за своей гордости готов отдать меня, но признаться брату в проблемах не готов?

— Да не помог бы он мне! — отец отпускает мои руки и начинает носиться по всей комнате. — Если компания развалится… будет худо. Все узнают. А врагов у меня не мало. Все растащат. Уничтожат все, что я построил! Ты понимаешь это?! И это еще не самое страшное. Есть люди, которые сделают все, чтобы отомстить мне за прошлое.

— Отомстить за что?

— Думаешь, как я смог все построить? Шел по головам! Уничтожал! Добивал! А иначе было никак. Наверх не забраться, не извалявшись как следует в грязи, — подходит ко мне отец, запыхаясь от злости. — Теперь постепенно все начнет налаживаться, но только с тем условием, если ты попробуешь войти в наше отчаянное положение. Не делай это ради меня, Марии… Сделай это ради сестер.

— Сделать что? Пойти на поклон к Ветринскому? Этого ты хочешь?!

— Не надо на поклон. Просто скажи, что рассмотришь его предложение. Он не станет давить. Прояви к нему интерес. Да притворись, в конце концов! — всплескивает руками отец перед моим лицом. — Ты ведь отлично притворялась все это время, я и не подозревал, что ты что-то знаешь.

У меня в ушах звенит от услышанного. И это мой отец, который всегда был для меня примером того, каким должен быть мужчина.

Шумно выдыхаю, издаю безумную усмешку и, рванув влево, хватаю свою сумку.

— И куда ты?

— Куда подальше!

— Илона, нет! Стой! Мы не договорили! — преграждает мне путь отец.

— Договорили! Больше не о чем говорить! Я не продаюсь!

— Хотя бы поговори с ним, — уже умоляет отец, понимая, что криком и шантажом ничего не добиться. — Выиграй для меня время… Притворись, прошу тебя.

Чую, сделай я это и узнай об этом Ветринский — он не на шутку озвереет. Почему-то мне кажется, что он не любит, когда из него делают дурака.

Глава 26.

Ничего не ответив отцу, а лишь напоследок смерив его презрительным взглядом, я покинула свою комнату и поспешно спустилась.

Притворись, говорит… Угу. Будто это так просто. Будто я робот какой-то, а не живой человек, которого можно использовать как только ему вздумается.

Конечно я не хочу, чтобы мои близкие пострадали из-за мести врагов отца, но ему раньше стоило об этом думать, прежде, чем за моей спиной такое проворачивать.

Ветринский предложил ему сделку, и ясно-понятно, что времени раздумывать у отца не было. Ветринский был однозначен, в его голосе было нетерпение и давление. У отца была всего-то какая-то минута, чтобы принять решение.

Особенно раздражает тот факт, что он не добился от него ясного ответа насчет планов на меня. На слово поверил про женитьбу!

Покидая территорию, была почти уверена, что меня задержат. Так и случилось.

— Илона Кирилловна, куда вы? — обратился ко мне главный из всех этих псов, преградив мне путь.

— А ты что, мой отец? Или ты тоже моим хозяином себя возомнил? Твое дело — отдавать команду открывать ворота, да пошире. Так и делай свою работу.

Мужчина замялся, переглянулся с рядом стоящим охранником.

— Простите, но вы не так меня поняли. Я хотел сказать водителю о том, куда бы вы хотели поехать, — оправдался мужчина. — Куда вы отправляетесь — не мое личное дело.

— Верно, оно только мое, — произнесла уже сдержанно. — Везти меня никуда не нужно. Просто откройте ворота.

Меня пропускают, и я сразу вызвала такси. В городе решу, что буду делать, когда подальше от них всех окажусь. Дома теперь находиться небезопасно. Ветринский теперь в любую минуту может заявиться, а отец выплясывать перед ним будет.

Телефон только сейчас выключила, буквально перед вызовом такси. Интересно, сколько раз он мне позвонил за все это время, какие угрозы отправлял сообщением… Конечно, все это неприятно, но неизвестность убивает. Я должна знать.

Сообщений не было. Звонков тоже. Но легче мне от этого не стало. Даже напротив… Его угроза не дает мне покоя. То, что отец сбавил обороты, это еще ничего не значит.

Приезжаю в центр и забредаю в ближайшее обычное кафе. Забиваюсь куда подальше в уголок и заказываю чашку кофе.

Если в своей собственной комнате и доме мне нет покоя, то выбирать не приходится. Здесь все и обдумаю.

Меня терзали сомнения. Всему виной стало признание отца о его врагах. Скорее всего, он все преувеличил специально для меня, но перестать об этом думать — я не могла.

Его «притворись» означает только одно — смирись! Да даже если и так, то Ветринский быстро меня раскусит. Даже не сомневаюсь в этом. А искренне соглашаться становиться его супругой, я уже сказала — лучше яда принять. Ничего хорошего из этого не выйдет. Отец может отчаянно толкать меня в эту пропасть, выставлять все за счастливый билет, но я догадываюсь, что такое жить с нелюбимым человеком.