Лязгнул металл.

Полетели во все стороны обломки пластмассы.

Меня вдавило в спинку моего сиденья, потом швырнуло на спинку водительского кресла.

Мыша тоже болтануло.

Молли вскрикнула.

Мёрфи выругалась и крепче вцепилась в руль.

Все могло выйти и хуже. Мёрфи успела набрать достаточную скорость, чтобы смягчить удар, однако «сатурн» занесло, и автомобиль закружился по снегу в замедленном балетном па.

Не могу сказать, чтобы соприкосновение носом со спинкой кресла Мёрфи улучшило мое самочувствие. На деле оно настолько его не улучшило, что на несколько следующих секунд я совершенно утратил контроль над ситуацией. Конечно, смутно я осознавал, что машину продолжает крутить, а потом она врезалась боком в огромный сугроб.

Мотор «сатурна» чихнул и заглох. Мое сердцебиение отдавалось грохотом в ушах и чудовищной болью в носу. Я почти не слышал шума отворяющейся и захлопывающейся автомобильной дверцы где-то неподалеку от нас.

Зато я услышал, как Мёрфи резко повернулась и охнула.

– Пистолет! – выдохнула она, выхватила свою пушку и, отстегнув ремень безопасности, попыталась открыть свою дверь. Та не поддалась – машина стояла, прижавшись левым боком к белой стене.

Мёрфи выругалась и, перегнувшись через колени оглушенной Молли, принялась возиться с правой дверью.

Я тоже перебрался направо и дергал за ручку, пока дверь не распахнулась. Сделав это, я увидел слегка помятую машину, стоявшую с распахнутыми дверями посередине улицы. Увязая в снегу по щиколотки, к нам направлялись двое мужчин. Один держал что-то вроде дробовика, другой – по автоматическому пистолету в каждой руке.

Мёрфи выскочила из машины и метнулась в сторону. Нетрудно понять зачем: начни она стрелять прямо от машины, и Молли оказалась бы прямо на линии ответного огня. Мёрфи двигалась быстро; она сразу же припала к земле – и все же это стоило ей драгоценной секунды.

Дробовик выплюнул сноп огня.

Попадание швырнуло Мёрфи на землю с силой кузнечного молота.

При виде этого мои пережаренные мозги наконец включились. Я выбросил руку в направлении нападавших и произнес:

– Ventas servitas!

С моих растопыренных пальцев сорвался вихрь. Я направил его на занесенную снегом мостовую перед нападавшими, и внезапная бурлящая волна снега и ледяных осколков поглотила обоих стрелков.

– Молли! – прокричал я, не убирая заклятия. – К Мёрфи, живо! Завеса и первая помощь!

Молли тряхнула головой и уставилась на меня остекленевшим взглядом, но все же выбралась из машины и, шатаясь, направилась к Мёрфи. Спустя секунду обе скрылись из вида.

Я опустил руку. Перемещение воздушной массы, да еще с изрядной скоростью, требует гораздо больших усилий, чем может показаться. Воздух снова успокоился, если не считать отдельных порывов ветра вдоль улицы, от которых там и здесь гуляли небольшие снежно-ледяные смерчи. Снова сделались видны оба стрелка – пригнувшихся, продолжавших прикрывать глаза от ветра и колючих льдинок.

У меня не было с собой посоха. И заговоренного плаща. Но у меня был с собой револьвер сорок четвертого калибра, который я выхватил из кармана пальто и нацелил на нехороших парней. Одновременно я вскинул левую руку, вытряхнув из-под рукава браслет-оберег.

Я узнал одного из стрелков – того, что держал в руках по пистолету. Его звали Барт или как-то в этом роде, и он служил наемным громилой. Недорогим, но, по крайней мере, вы получали то, за что платили. К таким, как Барт, обращаются, когда вам нужно, чтобы кому-нибудь переломали ребра – и подешевле.

Второй тоже показался мне знакомым, только имени его я не знал. А что такого, я же не шатаюсь по третьесортным барам, завязывая знакомства со всеми и каждым. И потом, мне вполне хватало знать про него одно: это он подстрелил Мёрфи.

Я двинулся вперед, прямо на них, и остановился, когда нас разделяло полтора десятка футов. К этому времени они наконец выморгали лед и снег из глаз. Я не стал дожидаться, пока зрение вернется к ним в полном объеме. Старательно прицелившись, я пустил пулю парню с дробовиком в правое колено.

Он с воплем повалился на снег и продолжал вопить.

Барт повернулся ко мне и вскинул оба пистолета, но мой браслет-оберег опередил его. Я чуть напрягся и усилием воли выстроил между нами полусферу почти невидимого, если не считать легкого мерцания, защитного поля. Он разрядил в меня обе обоймы – с таким же успехом он мог бы палить из водяных пистолетов. Мой щит перехватил все пули до одной, и я рассчитал его угол так, чтобы они ушли в небо, а не в окружавшие нас дома.

Оба пистолета щелкнули пустыми затворами.

Я убрал щит и поднял револьвер. Руки Барта метнулись к карманам за свежими обоймами.

– Эй, Барт, – окликнул я его. – На твоем месте я бы подумал хорошенько.

Он застыл, потом медленно развел руки в стороны, прочь от карманов.

– Спасибо. Как ты думаешь, что я хочу, чтобы ты сделал дальше?

Он бросил оба пистолета. Барту было лет тридцать пять или сорок – довольно симпатичный, высокий, с фигурой человека, проводящего много времени в спортзале. Вот только глазки у него оказались как у хорька – темные, поблескивающие. Взгляд его метался из стороны в сторону, словно в поисках пути к бегству.

– Не заставляй меня стрелять тебе в спину, Барт, – посоветовал я. – Пуля ведь может попасть тебе в позвоночник и не убить, а только парализовать. Жуткое дело! – Все это время я держал его на прицеле, не забывая при этом следить краем глаза за вторым. Тот все еще продолжал кричать, хотя начал уже хрипнуть. – Знаешь, кто я?

– Дрезден… Господи Исусе, – отозвался Барт. – Ничего личного, чувак.

– Ты пытался убить меня, Барт. Это настолько личное, насколько вообще возможно.

– Это была работа, – сказал он. – Только работа.

И вдруг я вспомнил, где я прежде видел того, второго: лежавшим без сознания в коридоре у кабинета Деметры в «Превыше всего». Один из подручных Торелли, и, похоже, у него было не намного больше здравого смысла, чем у его босса.

– Ох, угробит тебя эта работа рано или поздно, Барт, – сообщил я ему. – Может, даже прямо сейчас. Молли! – окликнул я. – Как она?

Вместо Моллиного голоса мне ответила сама Мёрфи.

– Я в порядке, – сказала она. Голос ее звучал отрывисто, возможно, от боли. – Жилет пропустил только одну картечину, и та попала не в самое поганое место.

– У нее рука в крови, Гарри, – сообщила Молли слегка дрожащим голосом. – Она останавливается, но чего еще делать, я не знаю.

– Мёрф, возвращайся в машину. В тепло.

– Черта с два, Гарри. Я собираюсь…

– …впасть в шок, – договорил я за нее. – Не валяй дурака, Мёрф. Я не могу разом таскать твое бесчувственное тело и держать этих парней на мушке.

Мёрфи вяло ругнулась, но я услышал, как Молли помогает ей идти.

– Вот так, руку мне на плечо…

Звериные глазки Барта едва не выскочили из орбит, когда он повернулся в направлении Моллиного голоса, пытаясь найти его источник.

– Чего? Какого черта?

К этому времени, я не сомневался, люди в окружающих нас домах уже позвонили в полицию. Я был уверен, что полиция прибудет на несколько минут позже обычного. К этому времени я хотел бы уже исчезнуть с места происшествия, но Барту это знать было не обязательно. Тем более что старина Барт и представления не имел, во что он вляпался.

Скорее всего, у меня не оставалось времени даже на то, чтобы допросить хотя бы одного из нападавших. Мордоворот Торелли был ранен и, возможно, чертовски зол на меня. Кроме того, если он работал у Торелли личным телохранителем, вероятно, он более предан своему шефу. Это оставляло мне один-единственный разумный способ добыть информацию.

Я шагнул вперед, переложив пистолет в левую руку, а правую подняв на уровень глаз. Я произнес негромкое заклинание, и над ладонью вспыхнул и повис в воздухе огненный шар, яркий, как маленькое солнце. Медленно повернувшись к Барту, я шагнул ближе к нему.

Громила дернулся, отпрянул и, оступившись, плюхнулся задницей в снег.