– К чему ты клонишь? – поинтересовался я.

– К тому, что ты ведешь игру против опасной шайки, не имея при этом ни малейшего представления, прикроет ли Мэб твою задницу, если до этого дойдет дело. – Он покачал головой. – С твоей стороны было бы куда разумнее смыться из города. Отправиться куда-нибудь в теплые края на пару-тройку недель.

– Мэб может принять это, так сказать, близко к сердцу, – заметил я.

– Мэб женщина деловая, – возразил Томас. – Извращенка, псих, это да, но деловая. Расчетливая. И до тех пор, пока ты представляешь для нее интерес в качестве потенциального рекрута, сомневаюсь, чтобы она преждевременно устранила тебя.

– Очень ободряющая мысль. Мне нравится. Может, ты и прав – если только, выражаясь твоими словами, Мэб не ведет свою игру с неполным составом шайки. Что, собственно, все нагляднее показывают события последних лет. – Я мотнул головой в сторону окошка. – И мне кажется, что у меня было бы еще больше неприятностей с бебеками, если бы не эта чертова метель. Если я слиняю в Майами или в другое теплое место, я подставлюсь агентам Летних гораздо сильнее – а ведь они только этого и ждут.

Томас нахмурился и промолчал.

– Я могу бежать, но не спрятаться, – сказал я. – Лучше встретиться с этим лицом к лицу здесь, на своей территории, где я, можно сказать, могу расслабиться. – Я широко и искренне зевнул. – А не ожидать в любую минуту нападения потусторонних громил то одной династии, то другой – чтобы те расчленили меня на закате после того, как я столько от них бегал.

– А что Совет? – поинтересовался Томас. – Ты ведь уже довольно давно носишь серый плащ. И сколько раз ты доказывал свою преданность им в бою?

Я мотнул головой:

– Как раз сейчас у Совета резервов до опасного мало. Возможно, открытых боев с Красной Коллегией в настоящий момент и нет, но Совету и Стражам потребуется не один год, чтобы полностью восстановить силы. – На мгновение я невольно стиснул зубы. – И за последние несколько лет объявилось много, слишком много чернокнижников. Стражи работают в три смены, чтобы обуздать это явление.

– Ты имеешь в виду, чтобы убить их, – уточнил Томас.

– Я имею в виду, чтобы убить их. Большинство из них подростки, понимаешь? – Я тряхнул головой. – Люччо знает, что я думаю на этот счет. Она отказывается поручать такие дела мне. Из чего следует, что грязная работа достается другим Стражам. Я не хочу грузить их еще больше, втягивая в эту заваруху.

– Меня ты грузить не побоялся, – заметил Томас.

Я фыркнул:

– Их-то я уважаю.

– Ну, хоть это мы прояснили, – сказал он.

Мы объехали снегоочиститель. Он зарылся в глубокий сугроб, напоминая стального персонажа «Ледникового периода», увязшего в асфальтовой трясине. К некоторому моему удивлению, Томасов «хаммер» медленно, но уверенно одолел снежный завал.

– Да, кстати, – покосился на меня Томас. – Куда ты собираешься дальше?

– Сначала главное, – буркнул я. – Мне нужно поесть.

– Тебе нужно поспать.

– Тик-так. Всему свое время. Пока хватит и еды, – настаивал я. – Вон, смотри, «Ай-Хоп».

Он осторожно повернул свою махину к сияющей неоном вывеске.

– А потом?

– Буду задавать людям разные несущественные вопросы, – ответил я. – В надежде получить существенные ответы.

– При условии, что тебя при этом никто не укокошит, – добавил он.

– Именно поэтому я и захватил с собой личного вампира-телохранителя.

Томас остановил «хаммер» поперек трех парковочных мест на маленькой, совершенно пустой стоянке перед блинной.

– Нравится мне твой шарф, – заметил я и сделал попытку принюхаться. Нос болел, но я все же уловил благословенный аромат ванили и клубничного джема. – Это она тебе связала?

Томас молча кивнул. Одетая в кожаную перчатку рука его коснулась мягкой вязаной ткани. Лицо его немного погрустнело. Я сразу же пожалел, что упомянул о Жюстине, навсегда утерянной для брата возлюбленной. Теперь до меня дошло, почему он дотрагивался до ее подарка в перчатках: если этот шарф связан ею в знак любви к Томасу, он просто не мог касаться его открытой кожей. Шерсть обожгла бы его не хуже раскаленного железа. Поэтому он носил шарф, чтобы ощущать аромат ее рук, ее любви, но не смел притронуться к самому подарку.

Каждый раз, когда мне кажется, что моя личная жизнь в глубокой заднице, я смотрю на своего брата и понимаю, что бывает и хуже. Много хуже.

Томас покачал головой, вырубил двигатель, и мы немного посидели в тишине.

Поэтому я хорошо услышал низкий мужской голос, прозвучавший за окном машины.

– Не шевелитесь, оба. – Послышался характерный звук передергиваемого магазина помпового дробовика. – А то убью.

Когда на вас нацелено ружье, у вас имеются два варианта: или действовать быстро и неожиданно для противника в надежде, что вам повезет, или застыть неподвижно в надежде договориться. С учетом того, что для бегства или борьбы у меня было маловато пространства, я выбрал вариант «Б» и застыл как изваяние.

– Полагаю, – с надеждой в голосе поинтересовался я, – у тебя не полноценная армейская модель?

– У нее сиденья с индивидуальным подогревом и си-ди-чейнджер на шесть дисков, – отозвался Томас.

Я нахмурился:

– Это, конечно, на порядок приятнее и круче, чем всякая ерунда вроде брони и пуленепробиваемых стекол.

– Эй, – обиделся Томас. – Я не виноват, что у тебя специфические запросы.

– Гарри, – произнес человек с дробовиком. – Будьте добры, поднимите правую руку.

Я удивленно заломил бровь. В обычный лексикон мордоворотов, приставляющих к вашей голове ружья, редко входят вежливые обороты вроде «будьте добры».

– Хочешь, я его убью, – едва слышно предложил Томас.

Я чуть заметно мотнул головой и поднял руку с растопыренными пальцами.

– Поверните ее, – произнес мужчина на улице. – Покажите мне запястье с внутренней стороны.

Я повиновался.

– Ох, слава богу, – выдохнул голос.

До меня наконец дошло. Я повернул голову к окну.

– Привет, Хват, – сказал я сквозь стекло. – Это у вас дробовик мне в башку нацелен или вы просто рады меня видеть?

Хват – стройный молодой человек среднего роста. Волосы у него серебристо-белые, шелковистые, и хотя красавцем этого парня не назвать, есть в его не особенно примечательных чертах некая спокойная уверенность, придающая ему определенную привлекательность. Нынешний Хват очень отличается от того нервного тощего юнца, каким я увидел его впервые несколько лет назад.

Одет он был в джинсы и зеленую шелковую рубаху – ничего больше. Ему полагалось бы мерзнуть, но этого явно не происходило. Густой снегопад просто огибал его стороной. Снежинки каким-то образом находили путь к земле, минуя его фигуру. К плечу его прижимался прикладом дробовик с длинным стволом, на поясе висел меч.

– Гарри, – произнес он ровным, лишенным враждебности голосом. – Мы можем спокойно переговорить?

– Могли бы, – отозвался я, – если бы вы не начали с тыканья мне в лоб своей пушкой.

– Неизбежные меры предосторожности, – вздохнул он. – Мне необходимо было убедиться, что вы не приняли предложения Мэб.

– И не стал новым Зимним Рыцарем? – спросил я. – Хват, вы же могли просто спросить меня.

– Стань вы одним из подручных Мэб, – возразил Хват, – и вы солгали бы мне. Это изменило бы вас. Превратило бы в слепое орудие ее воли. Я не смог бы вам доверять.

– Вы же сами Летний Рыцарь, – отозвался я. – И я поневоле вынужден задуматься, не наложило ли это на вас такого же отпечатка. Похоже, Летние последнее время не слишком довольны мною. Как знать, может, вы тоже всего лишь орудие чьей-то воли?

Хват смерил меня взглядом поверх ствола, потом резко опустил дробовик:

– Туше.

Словно ниоткуда, в руке у Томаса возник полуавтоматический пистолет, размером вполне подходящий к его тачке, и мой брат прицелился Хвату в лоб прежде, чем тот успел договорить.

Взгляд у Хвата расширился.