Впрочем, на их сверхъестественные способности это не влияет – вот почему у двери висит большое, написанное от руки объявление. Мак добился, чтобы все участники Неписаного договора официально признали его заведение нейтральной территорией, взяв тем самым на себя обязательства избегать здесь конфликтов или, по крайней мере, затевать их вне его стен.

Тем не менее нейтральная территория остается безопасной только до тех пор, пока кто-нибудь не вообразит, что нарушение Соглашений сойдет ему с рук. В общем, здесь лучше держать ухо востро.

– С другой стороны, – уже спокойнее заметила Мёрфи, – возможно, ты слишком жалок, чтобы забить тебя до смерти прямо сейчас.

– Ты имеешь в виду мой нос, – предположил я. – По сравнению с тем, как в свое время досталось моей руке, это все ерунда.

– Но думаю, удовольствия все равно мало.

– Можно сказать и так.

Она сделала еще глоток и внимательно посмотрела на меня.

– Ты собираешься разыграть свою чародейскую карту и посоветовать мне не лезть в это дело.

– Не совсем, – сказал я.

Она смерила меня своим полицейским, профессионально отстраненным взглядом и кивнула:

– Так говори.

– Помнишь тех типов в аэропорту несколько лет назад?

– Да. Которые убили в часовне старика с Окинавы. Жуткая смерть.

Я слабо улыбнулся.

– Мне кажется, он бы поспорил с тобой на этот счет, если бы мог.

Она пожала плечами.

– Жуткая была катавасия, – произнесла она негромко.

– Так вот, те типы, что стояли за этим, вернулись. Они и похитили Марконе.

Мёрфи нахмурилась, и взгляд ее на мгновение сделался отрешенным, устремленным в себя.

– Они замахнулись на его бизнес?

– Или пытаются заставить его вступить в их команду, – ответил я. – Пока не знаю точно. Мы этим занимаемся.

– «Мы»?

– Помнишь Майкла? – спросил я.

– Мужа Черити?

– Угу.

– Помнится, в аэропорту нашли тогда пару мужчин с вырванными языками и фальшивыми паспортами. Оба убиты холодным оружием. Мечами, как это ни странно в наше время. Жестокая смерть, Гарри. – Она положила ладони на стол и чуть наклонилась ко мне. – Я не люблю жестокости.

– Мне очень жаль, Мёрф, – сказал я. Возможно, в моем голосе прозвучали одна-две нотки сарказма. – Обязательно попрошу их надеть мягкие детские перчатки. Я сообщу тебе, что они ответят, если, конечно, останусь жив после такой просьбы.

Мёрфи спокойно посмотрела на меня:

– Значит, они вернулись?

Я кивнул:

– Только на этот раз они прихватили с собой на вечеринку больше друзей.

– Где они?

– Не надо, Мёрф.

– Где они, Гарри? – спросила Мёрф голосом, не терпящим пререканий. – Если они настолько опасны, я не собираюсь ждать, пока они нанесут удар первыми, на выгодных им условиях и с удобной позиции. Мы должны ударить первыми, не дав им шанса причинить вред кому-либо еще.

– Ведь бойня выйдет, Мёрф.

– Возможно, – кивнула она. – А может, и нет. Ты удивишься, узнав, какие возможности появились у нашего департамента теперь, с началом войны против терроризма.

– Допустим. И что ты скажешь своим боссам?

– Что те же самые террористы, которые напали на аэропорт и убили женщину в порту, готовят новую операцию. Что единственный способ обеспечить безопасность мирных граждан – это нанести упреждающий удар. Чтобы все специальные антитеррористические подразделения, наш отдел, все копы в городе, все, кого мы сможем получить в подкрепление из ФБР и армии, находились в полной боевой готовности.

Я сидел, переваривая эту информацию. Не знаю, что произвело на меня большее впечатление: интонация Мёрфи – или открывающиеся возможности.

Черт возьми. Та огневая мощь, о которой говорила Мёрфи, могла бы заставить призадуматься даже динарианцев. А с учетом политической обстановки простое словосочетание «террористический заговор» не может не вызвать отклика: «реагировать всеми доступными силами». Да, конечно, большинство современных видов оружия поражает сверхъестественные цели гораздо менее эффективно, чем ожидают те, кто с этими целями мало знаком, – и все же, даже если эффективность указанного оружия сведется к пчелиным укусам, и пчелиные укусы могут разить наповал, если их достаточно много.

Человечество, как правило, в политике сверхъестественного мира играет двоякую роль. С одной стороны, над людьми насмехаются и презирают их за отказ замечать реальность до такой степени, что сверхъестественному даже не надо особо прятаться. При малейшей возможности среднестатистический смертный найдет рациональное объяснение любому странному происшествию, квалифицируя его как «необычное, но поддающееся логике явление». Как следствие, многие сверхъестественные хищники относятся к людям как к стадным животным, играя с ними при охоте, как кошка с мышью.

С другой стороны, перегнуть палку тоже никто не хочет. Напуганное или разъяренное человечество превращается в такую силу, связываться с которой не стоит даже сверхъестественному миру. В конце концов, факелы и рогатины не менее опасны, чем в давно прошедшие времена, и, на мой взгляд, большая часть обитателей Небывальщины оставалась практически в неведении, насколько продвинулось за последнее столетие человечество по части разрушительных способностей.

Именно поэтому я испытывал сильный соблазн противопоставить динарианцам армию разъяренных копов. Пять или шесть винтовок вроде той, что имелась у Гард, возможно, не убьют Девицу-Богомола, но если на каждую из составляющих демоницу букашек найдется по несколько пар крепких армейских башмаков, даже мисс Клешне может прийтись очень и очень несладко.

Конечно, все это имело реальные шансы на успех при условии, что вовлеченные в это смертные будут а) знать, с кем они сражаются, и б) относиться к этому серьезно и действовать слаженно. Возможно, Мёрфи и ее коллеги из ОСР имеют представление о серьезности ситуации, но это вряд ли можно сказать обо всех остальных. Обычно все ожидают этакого армейского боевичка, когда на самом деле им придется иметь дело с фильмом ужасов. Я ни на секунду не поверю, что Мёрфи, Столлингс или кто угодно другой в Чикаго сумеет заставить любого вовлеченного в операцию выслушать их, начни они говорить о монстрах и демонах.

Я снова потер висок, думая о Сане. Может, нам и удалось бы объяснить происходящее в более приемлемых терминах. Например, вместо «демонов-оборотней» можно сказать что-нибудь о террористах, вступивших в обладание (ха-ха, понимаете, да?) «экспериментальными генетически модифицированными биометрическими бронекостюмами». Может, подобной информации и хватило бы для того, чтобы те отнеслись к работе серьезно.

А может, и нет. Может, напоровшись на чудище из кошмарного сна, они просто заорут как дети, забыв про координацию и прочие установки, – особенно если среди динарианцев найдется кто-нибудь, обладающий достаточными магическими способностями, чтобы от них начала выходить из строя техника. В результате мы не получим ничего, кроме паники, хаоса и побоища.

– Мысль неплохая, – сказал я Мёрфи. – Возможно, даже работоспособная мысль. Но не думаю, чтобы время ее реализации уже наступило. Рановато.

Глаза ее вспыхнули холодным синим огнем.

– И решать, когда это делать, будешь ты?

Я сделал еще глоток пива и поставил бутылку на стол.

– Похоже, так.

– И это ты мне говоришь? – возмутилась Мёрфи.

Я откинулся на спинку стула.

– Во-первых, – вполголоса сказал я, – даже если ты соберешь все это войско, максимум, на что ты можешь надеяться, это чудовищно дорогая, кровавой ценой вырванная победа. Во-вторых, пока еще есть шанс, что я разрешу всю эту ситуацию по каналам Совета – или, по крайней мере, добьюсь того, чтобы к моменту, когда полетят пух и перья, мы не находились в центре этого чертова города.

– Но ты…

– А в-третьих, – продолжал я, – я не знаю, где они.

Мёрфи прищурилась, а потом часть напряжения как-то разом покинула ее черты.

– Ты говоришь мне правду.

– Обыкновенно, да, – сказал я. – Дайте мне день или два, и я, возможно, смогу выследить их. Но до этого может и не дойти.