Господи, как я его ненавижу! За его самонадеянность, за ложь, за то, что он считает, что разлучить детей с матерью — это нормально. Воистину: от любви до ненависти один шаг…

Кто со мной, тот — герой!

В квартале Нидеррад мы с детьми живём уже почти четыре года, и мне казалось, что наш район я знаю неплохо. В действительности, стоило нам пойти не по привычному маршруту, как мы чуть не заблудились. Оказывается, если идти за нашим домом, то позади находится ещё целая куча домов, которых не видно за деревьями, высаженными в сквере. Да и разных сквериков там тоже хватает. Во время Второй мировой войны Франкфурт-на-Майне сильно пострадал, поэтому город строили практически заново. Строили, строили, и застроили.

Я ощущала себя Джеймсом Бондом в юбке, когда, свернув за дом, быстро оглянулась по сторонам и, крепко схватив Оду и Оли за руки (Ос, как настоящий мужчина, обычно идёт впереди нас), решительно зашагала между кустами боярышника, хотя неподалёку от них пролегала заасфальтированная тропа. Но я опасалась, что Сафаров, коли у него появились друзья среди полицейских, может вычислить наши передвижения через камеры, которыми наш дом, как, впрочем, и другие дома в Германии, обвешен со всех сторон.

Свой минивэн я решила оставить на парковке у дома для отвода глаз. Пусть наш папаша думает, что мы, как обычно, вечером вернёмся обратно. Надеюсь, он не сразу бросится нас искать. Однако я уже приняла решение. И, конечно же, подстраховалась на тот случай, если Сафаров вдруг что-то заподозрит уже в ближайшие часы.

— Мама, мамочка, — вертя головой по сторонам, спросила Оли, — а что, мы сегодня в садик не пойдём, да?

Вместо ответа я мотнула головой. Вообще, я всегда стараюсь отвечать на вопросы детей. Но сейчас мне нужно было срочно увести их подальше от нашего дома. Тут не до ответов.

— Ура! — обрадовался Осси. — Детсад мне так надоел, прям сил никаких нет!

— А как же Берта? — невинным тоном поинтересовалась у брата Ода. Но Ос не растерялся.

— С Бертой я смогу поиграть и вечером, когда она вернётся из детсада.

— М-да? — хмыкнула я про себя. — Надеюсь, к тому времени нас уже не будет в городе.

— Но так делать неправильно! — воскликнула Ода и рассудительным тоном продолжила: Мальчик должен всегда быть рядом с девочкой, если она ему по-настоящему нравится.

— Молодец, детка! — мысленно похвалила я дочку. — Уж ты у меня в жизни не пропадёшь, в отличие от своей мамочки, которой скоро будет уже тридцать, а она всё верила россказням вашего папочки. И за примером ходить далеко не надо. Видела я, как Сафаров, да ещё лёжа в больнице, принимал заигрывания моих коллег. Противно было смотреть!

Однако Оли — самая младшая среди тройняшек, которая любит покапризничать, за что мы её порой называем “капризная принцесса”, или “малышка”, неожиданно поддержала брата.

— Да Берта же надоест Осу хуже горькой редьки, если он постоянно будет её видеть перед своими глазами! — с удивлением глядя на сестру, всплеснула ручками Оли и добавила: Всё хорошо в меру.

Я чуть не поперхнулась от такого вывода и даже остановилась, чтобы спросить:

— Кто тебе, Оли, это сказал?

— Фрау Шрёдер, — глядя на меня честными глазами, ответила Оли.

— Да?.. — я растерялась, поскольку никак не ожидала, что наша воспитательница обсуждает с детьми такие недетские темы. — Наверное, фрау Шрёдер имела в виду что-то другое?

— Не переживай, мама, — вмешался в наш разговор Осси. — Фрау Шрёдер разговаривала с кем-то по телефону, когда мы вчера гуляли на улице. Но мы же не могли заткнуть себе уши, правда?

— А разве, мамочка, фрау Шрёдер не права? — спросила с удивлением Оли. — Ведь мальчики не обязаны постоянно играть с девочками. У них и свои друзья есть, такие же мальчики.

— Зато, если мальчик вдруг упадёт, пожалеть его сможет только девочка, — возразила Ода и, с нежностью посмотрев на меня, добавила: А ещё мама.

Я чуть не разревелась от дочкиных слов. Дети — единственные, кто никогда нас не предаст, а мужчинам верят только наивные дурочки. Думаю, я имею полное право это утверждать. И даже если после звонка тёти Лены ещё в чём-то сомневалась, то, увидев Сафарова в одной компании с полицейским, поняла, что, оказывается, ходила по лезвию ножа. Хорошо, мир не без добрых людей. Потом я мысленно обратилась к их папаше:

— Даже если, Сафаров, ты всю землю перероешь и подкупишь немецкую полицию, найти моих детей у тебя не получится! Я сделаю всё для того, чтобы ты никогда их не увидел.

— Мама, мама! — ход моих размышлений прервал голосок Оли. — А куда мы всё-таки идём?

— Какая тебе разница? — одёрнул Ос сестру. — Главное, что не в детсад.

В этот момент я увидела детское кафе и поняла, что в нём наше спасение. Ведь выходить на оживлённую трассу я не решалась. Однако мне с детьми нужно было пересидеть в каком-нибудь тихом месте, этаком маленьком островке, где я могла бы созвониться с тётей Леной и дождаться её приезда.

На стороне Сафарова — деньги, связи, наконец, его собственная служба безопасности. А я могу рассчитывать только на себя и свою родственницу, которая к моим деткам относится, как к родным внукам. Поэтому я сделала вид, будто ничего особенного не происходит и как можно весёлым голосом сказала:

— Кто со мной, тот — герой! Кто без меня, тот — паршивая свинья!

— А я не хочу быть паршивой свиньёй! — у нашей малышки, которая буквально восприняла советскую детскую считалку, аж слёзы на глаза навернулись.

— Ну ты что, Оли, шуток не понимаешь? — Ос приобнял сестру за плечи. — Всё хорошо!

— Конечно! — поддержала его Ода. — Мама просто пошутила. Правда же, мамочка?

— Правда! — я улыбнулась деткам и, показав в сторону детского кафе, пояснила: На самом деле я хочу, чтобы вы, мои хорошие, поели пирожные и попили сок.

— Ура! — слёзы моментом высохли на хорошеньком личике Оли, и мы весело направились к нашему маленькому острову спасения.

Блажен, кто верует

В то памятное для него утро Сафаров спал всего пару часов. Олег довёз их с Германом до отеля, где приятели разошлись по комнатам и рухнули в постель. Когда на телефон в номере позвонила администратор, которую он просил его разбудить, Эльдар очень удивился. Ведь по ощущениям он только закрыл глаза, а, оказывается, нужно уже вставать.

Урча, как медведь, которого потревожили в его берлоге, Сафаров умылся, принял душ и разбудил Германа. К тому моменту, когда официантка принесла им в номер кофе, приятели были бодры, свежи и готовы к подвигам. Потом позвонил Олег, и они спустились вниз, где в холле их поджидала менеджер салона цветов с пышными букетами белых, чайных и алых роз. Сафаров распорядился положить цветы на заднее сиденье белого мерседеса, который они специально арендовали для этой цели. Получился такой цветочный автомобиль.

Администратор наговорила Эльдару, одетому в элегантный белый костюм с бутоньеркой из белой розы в петлице, кучу комплиментов. Герман, пребывавший по-прежнему в своей форме полицейского, поначалу смутился от собственного внешнего вида, но затем заявил, что это круто, когда жениха сопровождает представитель власти. В хорошем настроении мужчины вышли из отеля, напротив входа которого выстроилась вереница автомобилей.

События последних дней так закружились-завертелись, что Сафаров и сам уже не вполне отдавал себе отчёт в том, что он делает. Хотя, когда Эльдар только узнал, что под маской медсестры фрау Вебер скрывается его Марта, и что он — отец троих детей, он собирался под каким-нибудь невинным предлогом встретиться тет-а-тет со своей любимой. Понимая, что он лишился доверия Марты, Сафаров надеялся, что ему удастся узнать причину её бегства с их свадьбы и потом, очень осторожно, постараться наладить их отношения.

У Эльдара до сих пор в голове не укладывалось, как получилось, что они вдруг стали друг другу чужими? Ведь из всех девушек, которые были в его жизни, Марта — единственная, кто его по-настоящему любила. И он тоже очень любил её. Хотя тогда, шесть лет назад, Дар уже не верил, что любовь бывает, а тем более любовь с первого взгляда. Но ему повезло.