Однако мне пора бежать, не то мы с детками опоздаем. Спорить с тётей Леной абсолютно нет времени. Поэтому, чтоб её не обидеть, я говорю:
— Тётя Лена, мне нужно подумать. До звонка!
Одно (не) обычное утро в одном обычном немецком дворике
— Ой, мамочка, посмотри, как красиво! — всплеснула ручками Оли при виде выложенного из розовых хризантем сердца.
— Кажется, кому-то из наших соседей признались в любви? — Ода застенчиво улыбнулась.
— Похоже на то, — заметил Ос и добавил: Я, когда вырасту, тоже сделаю это у дома Берты.
— Так ведь Берта теперь живёт в нашем доме! — с удивлением посмотрела Ода на брата.
— Ну, значит, в нашем дворике появится когда-нибудь ещё одно сердце, — не смутился Ос.
— Я тоже хочу, чтоб мне подарили сердце из хризантем! — зачарованно глядя на цветочную импровизацию своего папочки, сказала Оли. — Они очень красивые, а ещё пушистые!
— А, по-моему, это неправильно — за раз сорвать так много цветов, — заметила Ода.
— Тебе, наверное, как всегда, денег жалко? — хмыкнул Ос, но Ода серьёзно ответила:
— Денег жаль — это правда. Но мне ещё жалко цветы, которые могли бы и дальше расти.
— Детки, вы не от том сейчас думаете, мы можем опоздать, — я постаралась отвлечь детей от опасной цветочной композиции. К счастью, они пока не умеют читать по-русски. Иначе, боюсь, комментариев было бы больше. Но я сейчас не готова к каким-либо объяснениям.
А ещё меня сильно смутило, что народу во дворе не убавилось и даже как будто бы стало больше, чем когда я смотрела с балкона. Мне повезло, так повезло, просто дальше некуда!
В этот час все как раз идут на работу. А тут — такая прелесть! В принципе, я наших соседей понимаю. Люди в Германии живут достаточно однообразной, размеренной жизнью. И тут такой повод, мимо которого грех пройти.
В общем, у моих соседей, а среди них есть немало русских немцев, появилась возможность перемыть мне косточки. Нет, отношения у меня со всеми нормальные. Но люди, какими бы они ни были хорошими, всегда не прочь покопаться в грязном белье своих ближних.
Поэтому, чтоб не привлекать к себе ненужного внимания, я, как курица, обхватила своих малышей за плечики и повела их к выходу со двора не через парковку, а между деревьями и кустами, которые росли у самого дома. Хотела оставить малышей в небольшом скверике за домом, а потом подъехать к ним на машине. Но не тут-то было.
На узкой тропинке нам встретилась соседка, которая в нашем подъезде является кем-то вроде старосты. У меня с Ольгой Петровной прекрасные отношения, однако в это утро я бы предпочла её не видеть. Да только куда деваться, если соседка вышла выгулять собаку?
Пока мои малыши радостно трепали немецкую овчарку по кличке Гильда за уши, Ольга Петровна обратилась ко мне с приветливой улыбкой:
— Доброе утро, Марта! Думаю, сегодня вы, как и я, проснулись ни свет ни заря?
— Что вы имеете в виду, Ольга Петровна? — я покраснела.
— Зря вы, Марта, не принимаете ухаживания мужчины, который в прошлый раз подарил вам букет роз, а сегодня выложил цветами признание в любви, — понизив голос, сказала моя соседка и с заговорщическим видом мне подмигнула.
— Мне, знаете ли, не до ухаживаний, — ответила я сухо. — И других забот хватает.
— Поверьте, моя дорогая, — Ольга Петровна слегка коснулась моей руки, — годы летят: не успеешь оглянуться, как старость наступит. Дети вырастут, разлетятся из родного гнезда, а вы можете остаться совсем одна. Оно вам надо, Марта?
Я с опаской посмотрела в сторону тройняшек. Конечно, детки у меня воспитанные, но не хотелось бы, чтоб они что-то нечаянно услышали. К счастью, дети были заняты собакой.
— Надеюсь, я найду, чем мне заняться, — я изо всех сил сдерживалась, чтоб не обидеть свою соседку, хорошую женщину, которой так некстати захотелось устроить мою личную жизнь.
— Попомните мои слова, Марта, — не отставала она, — две пенсии — это лучше, чем одна.
— О чём вы, Ольга Петровна? — я посмотрела на соседку непонимающим взглядом.
— О том, что к старости нужно готовиться загодя, — произнесла она наставительным тоном и ободряюще мне улыбнулась. — Сами посудите, Марта, какую пенсию вы будете получать?
— Понятия не имею! Да мне это как-то неинтересно, если честно, — я и вправду не могла понять, куда клонит Ольга Петровна. К тому же я боялась опоздать на работу. — До пенсии в любом случае ещё есть время. А там — видно будет.
— Зря-зря! — Ольга Петровна подняла вверх указательный палец и торжествующим тоном сказала: У полицейских пенсия хорошая. Так что, выйдя замуж за этого мужчину, — кивнула она в сторону двора, где всё ещё толпился народ, — уверяю вас, Марта, вы не прогадаете!
Моя соседка приняла Эльдара за полицейского?! У меня глаза на лоб полезли. Конечно, в Германии живут люди разных национальностей, и в полиции служат тоже разные люди. Но, по-моему, полицейские в основной своей массе выглядят как-то иначе, нежели Сафаров. У Эльдара на лице написано, что он сделан из другого теста. Впрочем, мне всё равно некогда переливать из пустого в порожнее. Поэтому я вежливо заметила:
— Мне никто не нужен. И, вообще, я могу опоздать на работу. Так что не обижайтесь, Ольга Петровна, — и хотела уже пропустить вперёд свою соседку, с которой мы не могли разойтись на узкой тропинке между деревьями, как она сказала:
— А я, Марта, на вашем месте была счастлива, если бы за мной в молодости кто-нибудь так красиво ухаживал. Мало того, ваш ухажёр приехал не один, а в компании своих друзей — таких же полицейских. Получилось, будто он к вам сватался. Я смотрела на них в окно, и не могла насмотреться. Вместе приехали, вместе уехали: дружненько и интеллигентно.
— Вы хотите сказать, Ольга Петровна, — спросила я, чуть заикаясь, — что мой, — я запнулась — м-мм знакомый был здесь не один?!
— А что тут такого? — не поняла соседка. — У меня племянник служит в полиции, поэтому я не понаслышке знаю, какие это дружные ребята.
— Но у Сафарова не может быть никаких друзей в полиции, и особенно в немецкой, ведь он в Германии находится без году неделя! — закричала я беззвучно. А вслух произнесла:
— Да-да, конечно. Извините пожалуйста, Ольга Петровна, мы уже опаздываем. До вечера!
Подхватив за руки малышей, которые с большой неохотой расстались с собакой, я быстро двинулась вперёд. И вдруг услышала за своей спиной голос соседки:
— Ой, а кто это к нам едет? Никак свадебный кортеж?
Я посмотрела в том направлении, куда смотрела Ольга Петровна. У меня волосы на голове встали дыбом, когда я увидела вереницу машин, которая торжественно заезжала в наш двор. Они были одна круче другой, а возглавлял процессию белоснежный красавец-лимузин.
В окне лимузина я заметила Сафарова. К счастью, он меня не увидел, потому что в этот момент Эльдар что-то рассказывал мужчине, сидящему на заднем сиденье. Незнакомец был одет в униформу полицейского.
Для меня пазл тотчас сложился. Конечно, Сафарову нельзя отказать в фантазии. Но я-то не дура и понимаю, что всю эту романтику Эльдар устроил для отвода глаз. На самом деле всё, что он хочет, — это отобрать у меня моих детей. Зачем ему далась я? Ведь я уже не та наивная смешная девочка с распахнутыми глазами, которая доверчиво смотрела на мир, на Сафарова, и свято верила каждому слову мужчины, тем паче, что он был старше на 10 лет.
Нет никаких сомнений, что Сафаров по-прежнему видит во мне фрау Вебер, которую он невзлюбил буквально с первого взгляда. Вряд ли его отношение ко мне изменилось. Я уж не говорю о том, что неприятные изменения коснулись также и моей внешности. Просто в порыве чувств я забыла о том, как моё лицо уродует шрам под левым глазом.
Но стоит мне снять свои затемнённые очки, и Сафаров увидит меня во всей моей “красе”. Такая я Эльдару тем более не нужна. Вокруг него всегда увивались модели. Сафаров, если захочет, может выбрать себе спутницу жизни и помоложе, и покрасивее, и попокладистее.
Правде нужно уметь смотреть в глаза: мы давно стали друг другу чужими. А его букеты цветов и выложенное из розовых хризантем сердце — не более, чем наживка, на которую, как он надеется, я клюну, а Сафаров потом отберёт у меня тройняшек и увезёт их в Россию. С его-то миллиардами это — раз плюнуть! К сожалению, миром правили и правят деньги.
