– Отпусти ты меня, идиот бритоголовый!

Я упираюсь каблуками, пытаюсь вырваться из сильных рук секьюрити, но это равносильно тому, как идти против танка. Точнее, пытаться его остановить.

Ненавижу этот день, свою идею и свою дурацкую оплошность.

Последний прием, хоть и противно до одури, да и, может, нечестно, но сегодня я иду до конца. Мы останавливаемся возле служебной двери, пока охранник ищет карту, чтобы открыть электронный замок, и я впиваюсь зубами в его руку.

– Бешеная стерва! – отталкивает он меня от себя. – Не хватало только после тебя прививки делать.

– Пошел к черту, – ударяюсь спиной о стену и едва сдерживаю слезы.

Больно, унизительно и совсем не по плану. Изначально это было плохой затеей – искать встречи с Марком, обманом проникнув на прием. Но в любой другой ситуации я бы не смогла подойти к нему и на пушечный выстрел.

– Я сейчас ментов вызову, – ревет охранник, приближаясь ко мне.

Он в бешенстве, и я машинально вжимаю голову в плечи и закрываю глаза – сейчас ударит.

– Что здесь происходит? – слышу голос сбоку, и становится еще страшнее, потому что Марк умеет бить больнее одним только взглядом.

– Извините, – тон секьюрити сразу меняется, – что помешали вам. Пробралась тут… – пренебрежительно говорит обо мне.

Шаги… Они приближаются, а я не могу открыть глаза. Сердце грохочет в ушах, ноги становятся ватными, руки подрагивают.

Я не видела Марка полтора года, затерялась на окраине города, чтобы быть вне поля его зрения, а сейчас сама пришла. Паника захлестывает, когда в нос ударяет запах его парфюма. Так и не поменял…

Теперь к панике примешиваются воспоминания, которые пробуждает этот аромат. А казалось бы, что все давно в прошлом.

– Оставьте меня с девушкой, – спокойно говорит Марк охраннику.

– Но…

– Я все сказал.

Я даже с закрытыми глазами знаю, что Марк, когда говорит охраннику последнюю фразу, делает жест кистью, приподняв руку. И в его исполнении это выглядит так, что возражать не хочется.

Снова шаги… На этот раз тяжелые, не такие, как у Марка – значит уходит охранник.

– Какой же надо быть идиоткой, чтобы снова попасться мне на глаза.

Эти слова разрывают тишину коридора, которая уже почти убивает свои звоном и гнетом.

Ну вот, я же встретилась с ним. Переступила через себя, свой страх ради этой встречи, а все равно не могу пошевелить языком или хотя бы открыть глаза.

– Марк…

– Даже стыдно посмотреть на меня?

Нет! Мне стыдиться нечего. Я боюсь… Боюсь того взгляда, которым Марк наградил меня в последнюю нашу встречу. В нем не было ничего, кроме холодной ярости. Ни прежнего огня, ни восхищения, ни ласки. А я и в тот момент любила, когда хваталась онемевшими пальцами под холодным дождем за кованый забор.

Мотаю головой из стороны в сторону. Но это не отрицательный ответ на последний вопрос Марка – сбрасываю воспоминания.

– Плакать собираешься?

Снова не могу ответить. А с охранником же была такой борзой!

Открываю глаза и вижу то, что бьет сильнее – равнодушие.

– Я перестала плакать полтора года назад, – отвечаю тихо.

Марк совсем не изменился. Все так же красив, стильно одет, подтянут – шикарный мужчина. Он даже в домашней одежде выглядел греческим богом или дьяволом, который искусит и затянет в водоворот наслаждения. Только за это наслаждение придется расплачиваться потом вечностью в адском котле. Именно там и я варюсь уже полтора года, боясь сделать хоть шаг в сторону.

– Будем считать, что ты случайно попалась мне на глаза, Милена, – Марк закуривает прямо в коридоре, наплевав на правила. – И это в первый и последний раз.

Разворачивается и уходит. Нет! Он уходит!

Я отмираю и кричу вслед:

– Подожди!

Другого шанса у меня не будет – это осознание как средство от паралича. Марк останавливается, но не оборачивается.

Я почти бегу к нему в узком платье, но расстояние кажется невыносимо большим. И каблуки, эти чертовы каблуки только делают меня медлительнее. И вот его спина так близко, я протягиваю руку, чтобы дотронуться до плеча.

– Милена, не доводи до греха.

Одергиваюсь, делаю шаг назад. Разговаривать со спиной так себе, но я столько искала этот шанс.

– Мне нужна помощь.

– Что? – Марк резко оборачивается и по инерции подается вперед.

Мы так близко. И пусть я пыталась себя убедить, что все забыто и похоронено, но при встрече с ним понимаю: это было самовнушением. Он слишком глубоко во мне, и за это я себя ненавижу. А он ненавидит меня…

Хоть что-то общее у нас есть.

Я не замечал, как ром обжигает горло, как близко пламя огня. Наверное, я хотел сгореть там же, вместе с этим домом. Никто так и не понял, почему я, едва вышвырнув Милену, попросил слить бензин с машин.

Горел я изнутри.

Горела моя семейная жизнь.

Горело все… что прошло.

Я смотрел в глаза Милены и не верил, что она могла так поступить с нами.

А ведь была у нас когда-то маленькая квартирка на окраине города, где мы были счастливы. И она осталась – я хотел сохранить тот островок счастья… Но и в этом доме счастье тоже было, а я его сжигал вместе с собой.

– Марк, возьми хоть плед из машины, – хлопнул меня по плечу Миша.

– И без того жарко, – усмехнулся я и снова сделал глоток.

Милена… Я готов был царапать землю и жрать ее, лишь бы все то дерьмо оказалось ложью.

Но все горело… Абсолютно все.

– Марк, уже вызвали пожарных.

– Нет! – заорал я, опускаясь на сырую после дождя землю. – Никого не пущу, пока не сгорит. Дотла, до конца любого воспоминания…

Миша забрал у меня бутылку и тоже сделал глоток, печально качая головой:

– Кто ж мог подумать, что все так обернется.

– Заткнись!

– Марк, тебе надо взять себя в руки. Я понимаю, что ты любил ее, но…

Любил? Странно думать об этом в прошедшем времени. Я люблю ее, несмотря ни на что. Сердце с головой где-то разминулись и теперь идут разными дорогами.

Сегодня мне надо все выплеснуть, а завтра я соберусь и стану хладнокровным и бесчувственным. Закрою все эмоции на замок и выброшу ключ…

Твою мать! Эта женщина меня сводит с ума одним своим присутствием.

Сжимаю пальцы, потому что желание дотронуться до ее щеки становится почти до артрита болезненным.

Помощь? Она просит помощи?

Сгорело все, сгорело. В тот день, который некстати вспомнил, в который был слабым.

– Марк, – Милена снова произносит мое имя только так, как она умеет.

– Закрой рот!

Снова воспоминания. Тот пепел, что я похоронил одновременно с домом, с последним угольком, как чертова птица феникс.

Милена догорала во мне вместе с остатками ярости и боли.

«Надо быть равнодушным», – повторял я себе.

Протягиваю руку и задерживаю возле шеи. Как она мне нравилась… Каждая эмоция именно на шее – возбуждение, напряжение, радость.

Идеальная женщина, о которой мечтал бы любой.

– Марк, пожалуйста! Просто выслушай меня.

Ее голос такой же – все такое же! Моя память, боль. Девочка, которая стала красивой женщиной. Со мной она такой стала.

– Идем, – я соглашаюсь, забывая, как Милена умеет на меня действовать.

Нам нельзя оставаться в закрытой комнате, нам нельзя приближаться друг к другу. Это наркотик. Только развяжешься после подшивки, как доза нужна будет постоянно.

Но Милена об этом никогда не узнает.

– Правда? – не верит она, что я согласился.

И глаза такие чистые, такие невинные. Видимо, мы вдвоем научились хорошо играть, только разные роли.

Разворачиваюсь и иду к ближайшей комнате отдыха, слыша за спиной стук каблуков. Еще не поздно вышвырнуть Милену отсюда и сказать, чтобы больше никогда не попадалась мне на глаза. Дежавю. Мы это проходили полтора года назад. Но все равно она здесь, и это не случайная встреча.