Младший Мерфи неловко слезает с чердака, цепляясь штаниной за гвоздь, царапает себе икру и шипит, потом бежит, спотыкаясь, босыми ногами по белой пыли к дому.

Дома тепло. Мама накладывает в тарелки аэдирнское рагу — картошка, морковка, пастернак, немного мяса и очень много подливы. Почуяв запах, Дел понимает, насколько проголодался за день беготни и тут же забывает о всех ужасах. Страшный Пустой, которого наверняка и на свете-то нет, сменяется вполне реальным страхом того, что мама увидит, что он снова порвал об гвоздь штаны, и Дел быстро забирается в угол, между двумя младшими братьями, ловко цепляя одну ногу за другую, чтобы не видно было дыры.

И нет никакого Пустого.

Все хорошо. Все снова хорошо.

____________

Дел просыпается от того, что солнце бьет в глаза и сразу понимает — что-то не так.

Никто не растолкал его поутру пасти коз. Кровати вокруг пусты — все братья и сестры разбежались, кто куда. Почему же его не разбудили?

Судя по тому, как светит солнце, минуло уже часа три после рассвета. Дел пробирается меж спутанных одеял и пледов, шлепая босыми ногами по дощатому полу.

С улицы слышен разговор. Дверь внизу распахивается и голоса становятся громче.

— Еще раз повторяю, Брэндон Мерфи, через мой труп! — говорит мать голосом, после которого обычно следует порка.

— Райла, — мягко гудит отец, — Предназначение есть Предназначение. Его там хоть грамоте научат…

— Если он останется жив! — мать срывается в крик.

Сердце ухает вниз. Ведьмак!

Вся деревня знала, что Делвин Мерфи обещан ведьмаку. Когда он еще не родился, а отец только построил ферму и потому не имел ни гроша, ведьмак спас ему жизнь. Отец устало пересказывал эту историю, наверное, тысячу раз, а воображение услужливо дорисовывало мальчишке картинку. Храбрый убийца чудовищ, в красивой дорогой одежке, с красавицей-лошадью, стоившей, наверное, как вся их деревня. Два меча за спиной, загадочно блестящие зелья в перевязи через всю грудь…

— Скажи этому убийце выматываться к чертям собачьим! — бушует внизу мать.

— Успокойся, Райла! — рявкает отец.

После этого вдруг становится тихо. Отец поступает так очень редко.

— Шутки с Предназначением плохи. Кто знает, а как оставим его дома, спрячем — а завтра я не проснусь? Да и этот ведьмак — хороший человек, честный. Ты видела, как он одет, а? Какая у него лошадь? Да я бы сам с ним поехал, кабы он меня с собой брал.

Мать бормочет что-то на границе слышимости, но больше не спорит.

Под ногой скрипит половица.

— Дел! — голос отца, — спустись-ка сюда.

Он идет вниз, не до конца даже понимая, как себя чувствовать. Скользит взглядом по раскрасневшемуся от слез и крика лицу матери и тут же понимает, что смотреть будет только на отца.

— Пойдем. С кем-то тебя познакомлю.

_______

Ведьмак стоит, привалившись спиной к забору левады и что-то читает. Изящный, высокий, одетый в роскошную броню. Как бы Дел ни пытался себе его представить, в реальности ведьмак все равно оказался другим.

Но ошибки, конечно, быть не могло — за спиной два зловещих меча с длинными рукоятями, на длинной белой шее блестит цепочка медальона, спрятанного под одеждой.

Отец, громко топочет по грязи и крепко держит Делвина за плечо своей медвежьей рукой, пока они идут вперёд через двор. Ведьмак захлопывает книжку и сует ее за пазуху своей диковинной, перевитой серебристой кольчугой бронированной куртки.

— Значит, Делвин? - спрашивает ведьмак, прищурясь, — славно. Наверняка, ты знаешь, кто я, поэтому давай-ка пропустим эту часть.

Дел кивает. Что тут ещё делать? Глядит, конечно, исподтишка на ведьмака, избегая смотреть в страшные желтые глаза. Неужели и у него скоро такие будут?

— А можно я попрощаюсь с ребятами?

Ведьмак вопросительно смотрит на отца. Тот едва заметно качает головой и зыркает глазами в сторону дома. Ведьмак кивает.

— Думаю, будет лучше, если мы уедем прямо сейчас.

“Так быстро?” — думает Дел, - “но я же…”

Огромная теплота наваливается со всех сторон. Ноги отрываются от земли, ребра чуть слышно хрустят. Когда отец ставит его на землю перед собой и слегка встряхивает, чёрные глаза его влажно блестят.

— Возвращайся, Делвин Мерфи. И учись хорошо. Знай, что мы всегда ждем тебя здесь. Любым.

Все происходит слишком быстро. Ведьмак как-то слишком стремительно жмет отцу его широченную лапищу, слишком стремительно и по-кошачьи перемахивает через ограждение левады.

Будто во сне, Дел идёт следом, по подсохшей на солнце грязи и ярко зеленеющей майской траве. Два длинных меча зловеще подрагивают на спине ведьмака в такт легким шагам, темные и очевидно тяжелые, в окованных серебром ножнах.

“Он ими убивал кучу чудищ,” — думает Дел, — “и, наверное, людей. Ведь один меч для чудищ, а другой для людей.”

Как это на самом деле — убить человека? Интересно, а этот желтоглазый дядька все же кого-то убивал? Дел знает, что какие-то ведьмаки убивают людей, а какие-то нет, но никак не может припомнить разницу.

Неужели Кар узнает о том, что он уехал, от кого-то еще? А как же Мара и Киллиан? Интересно, а братья и сестры уже знают? Тогда почему никто его не провожает?

И мама, он же не обнял на прощание маму!

— Подожди, я… — он пытается обратиться к ведьмаку, но тут видит лошадь, к которой они подошли.

Шелковистая шерсть переливается на солнце, как атлас. Через тоненькую кожу ноздрей свет проходит насквозь и от этого они окрашиваются в ярко-розовый цвет. Бешеные темные глаза стреляют во все стороны, на точеной лебяжьей шее с коротко остриженной гривой ходят литые мышцы. Поверх поджарых, слегка выпирающих ребер надето черное, как смоль, седло с серебряными вставками. Очень острые черные копыта на тонких ногах-кинжалах роют землю.

Ведьмак потрясающе похож на эту лошадь.

— Нравится, а? — усмехается он.

Делвин с открытым ртом пялится на кобылу, потом бестолково кивает. Ведьмак почему-то вздыхает — кажется, немного устало.

— Иди сюда, Делвин Мерфи.

Цепкие, неожиданно сильные руки подхватывают его и сажают в седло. Кобыла тоненько ржёт, жуёт трензель и недовольно стрижёт ушами. Абсолютно игнорируя ее выкрутасы, ведьмак легко, как кошка, вспрыгивает в седло.

Он очень горячий и от него пахнет специями, мятой, каким-то крепким алкоголем - и еще чем-то странным, будто бы мелом.

Лошадь трогается.

________

Спустя каких-нибудь восемь часов Делвин глазеет по сторонам, сидя на лавке и приоткрыв от удивления рот. За день пути на спине волшебно красивой кобылы он увидел так много никогда не виданного, что, казалось, вот-вот должен лопнуть от переизбытка впечатлений. Но вместо этого он крутит головой на тонкой шее, пытаясь и в таверне увидеть все-все-все.

И спросить все-все-все.

Замолкать ребенок явно не планирует. Ведьмак уже два или три раза назвал свое имя, терпеливо вздыхая, когда мальчик его коверкал, но Дел так и не запомнил — слишком непривычное. Слишком много вокруг того, что еще надо рассмотреть, о чем спросить, что увидеть.

Он в упор не видит, почему должен бояться того, кто перед ним сидит. Ведьмак же совсем обычный, если в глаза не смотреть, высокий, как мальчику и рассказывали, ловкий и быстрый. Чего тут бояться?

— А можно меч потрогать?

— Нет.

Дел вздыхает, глядя в спину уходящему к барной стойке ведьмаку. Быстро зыркает по сторонам — на него никто не смотрит — и воровато тянется рукой к лавке напротив, туда, где лежат снятые мечи в ножнах.

— Я же сказал — нельзя.

Дел ойкает и тут же шипит от боли — дёрнувшись, он приложился затылком о грубые доски стола. Ведьмак смотрит на него внимательно — у мальчика каждый раз захватывает дух от вида желтых звериных глаз на вроде бы человеческом лице — и, наконец, садится на свою лавку, когда Дел выпрямляется на своей, потирая затылок.

— А как ты видишь глазами?

Рука, уже поднявшая было кружку, замирает на полпути. Дел зевает, зажмурив свои обычные, серо-зеленые глаза, подтягивает под себя ноги, кладёт локти на стол — вопрос явно поставил ведьмака в тупик.