— Ууууу…

Весемир резко подтянул к себе верёвку и пару раз врезал толстяку по лицу.

— Да завали ты ебало!

Двинулись дальше. Совсем скоро ведьмак остановился и пинком повалил своего пленника на пол.

— Смилуйся! — закричал тот, — пощади! Я отдам тебе всё золото…

— …уже предлагал, — напомнил ведьмак.

— Любых женщин, всё своё дело! Я никогда в жизни больше не скажу злого слова о ведьмаках…

— …верно, не скажешь.

— Я не буду больше красть у шахтёров! Распущу бордель! Хочешь, я уйду в монастырь, я раздам все свои деньги, только пощади, уууу!

— Ни хера ты этого не сделаешь, Гольштин. Даже если я не прикончу тебя здесь.

— Сделаю, клянуусь! Ну, неужели ты и правда демон из Пекла? Неужели в тебе не осталось ничего человеческого?

Весемир расхохотался.

— А что человеческое, а, Гольштин? Уж не убивать ли зелёного пацана ради забавы и по своему скудоумию? А? Ну-ка? Может, покупать из голодных домов десятилетних девчонок и отправлять их на панель? Может, забавиться с этими девчонками? А, Гольштин, это человеческое?

— Они сами хотят! Я плачу им за это деньги! Я помогаю им заработать, они бы сдохли в…

— Уууу, гнида! — Весемир врезал ему по лицу сапогом, — тебя б трахнуть черенком от лопаты, да лопату марать неохота.

После удара Гольштин лежал, скорчившись на полу. Весемиру даже показалось, что он не рассчитал силу и Гольштин умер, но скоро услышал тихие всхлипы.

— Ты знаешь, одна мудрая женщина отговаривала меня от того, чтобы убивать тебя, — сказал Весемир, — в конце концов, ты не знаешь, где находится Каэр Морхен. Она бы явно разозлилась, если бы узнала, как мы тут с тобой развлекаемся. Но её здесь нет.

— По…послушай с-свою же-же-женщину, ве-ведьмак, — захлёбываясь соплями и кровью подполз к нему на коленях Гольштин, — прояви ми-милость!

Весемир замолчал, будто обдумывая его просьбу и снова замычал песенку.

— Знаешь песенку-то, а?

— Неееет, — всхлипнул Гольштин.

— Через ночку на восток

В лунном серебре

Гнал коней святой пророк

Выкупать в заре

Кони громами подков

Будоража высь

В даль заоблачных лугов

Бешено неслись, — тихонько и ласково пропел ведьмак. Бывший начальник шахты притих и смотрел на него во все глаза. Ведьмак помолчал снова.

— Мне её в детстве мамка пела, — сказал, наконец, Весемир, — а потом, когда эти пиздюки ревели и не могли уснуть по ночам, я им пел, чтобы заткнулись. Ты пел кому-нибудь колыбельные, а Гольштин?

— Дочкам своим пел, — ответил тот.

— Да не пизди, бегал ты от своих дочек ещё до дня их рождения. Ты знаешь, я же делаю это потому, что во мне ещё осталось что-то человеческое. Кажется, ты веришь в Вечное Пламя, Гольштин? Ну?

— Д-д-да…

— Знаешь литанию Святого Григория? Вечный Огонь, наполни моё сердце мужеством!

— Вечный Огонь, избавь меня от мерзости!

Вечный Огонь, сожги меня, если недостоин я!

В пламени рождаемся мы, и в пламени умираем, — шепелявя сквозь выбитые зубы и сбиваясь с ритма, рьяно читал Гольштин, — Благословенны…благословенны…

— …горящие в Вечном Огне, — подсказал Весемир.

— Сталь закаляется в огне. Металл куется в огне. Вечный Огонь оградит нас от зла. Праведность наша и Жертва наша будет защитой нам. Вот верный путь: вначале самоотречением, затем очищением в Вечном Пламени будет достигнута благодать!

— Amen, курвин ублюдок, — сказал Весемир, быстрым движением залил в себя эликсир и сложил руку в знак Игни.

Гольштин, сгорая заживо в мгновенно занявшейся огнём каменноугольной шахте, кричал душераздирающе, валялся по горящему полу, пытаясь потушить себя.

Весемир бежал по коридору с нечеловеческой скоростью. Взрыв прогремел за его спиной, когда он уже нёсся по склону горы через лес, к месту, где была привязана лошадь.

Ведьмак успокоил испуганное животное, сел верхом и пустил лошадь лёгкой рысью по направлению к холму по соседству.

На полянке, с которой открывался особенно хороший вид на бывшую деревеньку Печи, он остановился и наслаждался видом.

Угольные залежи будут гореть ещё долго. Несколько зим — точно.

Комментарий к Часть 23

Крутые парни не оборачиваются на взрывы!

А у нас с вами осталось два эпизода и эпилог.

Ну и конечно, песню написал не я, а группа Медвежий Угол (песня Ночная гроза). Послушайте, песня очень добрая и в сочетании с содержанием этой главы звучит особенно жутко.

Вообще у них много песен, под которые я писал этот фанфик)

========== Часть 24 ==========

Два коня шли шагом через летний зелёный лес, мягко ступая по черничнику и петляя меж напоминавших драконьи клыки скал. Запах смолы от разморенных солнцем вековых елей и сосен плыл по воздуху. Где-то внизу грохотала горная речушка.

Места здесь были дикие и звери, нисколько не боясь путников, спокойно пересекали их дорогу или настороженно наблюдали за непонятными существами из кустов. По мере продвижения, на пути всё чаще стали попадаться скальные выступы, которые нужно было огибать, поваленные деревья и овраги. Висенне и Весемиру пришлось спешиться.

Наконец, они спустились в серый каньон, последний отрезок дороги в старую крепость, и снова оседлали коней.

— Ты в порядке? — спросила Висенна, почувствовав почти осязаемое напряжение.

— Да, — отозвался Весемир, — Нет. Я не знаю.

Он помнил лес — ровно настолько, чтобы помнить ориентиры. Большое раскидистое дерево, скала с дыркой посередине, речка. Но они были просто деревом, скалой и речкой — не более. Было очень легко абстрагироваться и забыть о том, где они находятся и куда идут. Притвориться, что это всего лишь ещё одно путешествие, одно из тысяч, которые они проделали с Висенной или без неё за этот десяток лет.

Было в этих путешествиях и доброе, и злое, прекрасное до слёз в глазах, мерзкое, как сточные канавы Новиграда. Закаты и рассветы, несчётные звёзды в полях и на крышах далёких городов. Чаще всего жизнь была размеренной, они просто ездили из города в город и смотрели на то, как живут там люди. Порой случались погони, бешеные скачки в ночь и даже пара-тройка ассасинов, пытавшихся убить Висенну. Они знали друг друга, как правая рука знает левую — и с каждым годом, с каждым месяцем говорили всё меньше и меньше.

Слова становились лишними и всё чаще звучали внутри, а не снаружи.

— Я всё ещё уверена, что ты приедешь в Новиград к этой зиме, — Висенна нашла нужным сказать это вслух.

— Да, но я должен выполнить обещание.

Она не стала спрашивать, насколько он уверен в том, что осталось, перед кем выполнять обещание, потому что знала, что он и сам понятия не имел. Каэр Морхен был зовом, который Висенна могла понять, как любой друид, а данное десять лет назад обещание стало просто удобным якорем.

Весемир ткнул лошадь пятками и пошёл в ущелье первым. Он чутко прислушивался к своим чувствам, так же, как десятки раз проверял, не шевельнётся ли боль в сломанной и сросшейся кости после первого неловкого движения.

Внутри противно тянуло — ожиданием, страхом, чувством вины. Он ехал дальше.

Долина открылась им целым полем пушистых одуванчиковых головок. Серебристый пух сиял в лучах заката, стелясь мягким покрывалом по холмам.

Посреди поля белел огромный остов гигантского чудовища. Рёбра возвышались над землёй, будто балки строящегося дома.

Вдалеке блестело золотым и розовым озеро.

И среди леса и высоких трав стоял величественный зуб старой крепости.

Весемир пустил коня вперёд. То же сделала Висенна. Одуванчиковый пух взметнулся медленно кружащимися сверкающими звёздочками в летнем воздухе.

Они видели лежащие на земле мечи и доспехи. Тут бацинет, там разодранная кольчуга. Из костей не вышло бы составить скелет — погрызенные и разрозненные, они попадались тут и там, выбеленные ветром и дождями.

Кирпичный мост в крепость стоял, местами обваленный, усыпанный оружием и огромными рёбрами Левиафанов, которые не смог утащить ни один зверь.