— С головой! — фыркнула Туманова. — С голо…

Мы переглянулись. Как же нам раньше не пришла в голову эта мысль!

— Только Пушкин высмеял Карамзина, — близоруко прищурился Гледкин. — Карамзин считал Святослава великим князем. А Руслан сказал: «Молчи, пустая голова! Слыхал я истину, бывало: хоть лоб широк, да толку мало!»

Мы молчали, как потрясенные. Гледкин между тем продолжал:

— Или возьмите тех же варягов. Карамзин описал их как отважных воинов. А Пушкин ехидно выдал про Фарлафа: «В пирах никем не побежденный, но воин скромный средь мечей!»

— Вовец, про тебя! — не выдержал Женька.

— Боюсь, что нет, — неожиданно улыбнулся Гледкин. — Солнцев ведь не крикун надменный, правда? — прищурился он. — Но это еще не все! Пушкин в «Руслане. И Людмиле» умудрился высмеять все государственную поэму России!

— А где? — хлопнула ресницами Ирка.

— В самом начале, — улыбнулся Гледкин.

Он улыбался по прежнему одними губами, что придавало ощущение натянутости, но я был изумлен его знаниям. Ведь это не прочитаешь ни в одной книге…

— У Лукоморья дуб зеленый… Златая цепь… — повторил я машинально.

— Молодец! — подмигнул мне Гледкин. — Лукоморье — лука моря, излучина в устье Днепра. Прорыв к «луке моря» был объявлен целью Екатерины Второй. Про «луку моря» специально вписали в главную и бессовестную фальшивку того времени — «Слово о полку Игореве».

— А… Зачем? — запнулась Ира.

— Чтобы обосновать претензии Екатирины на Причерноморье. А Пушин легко и непринужденно обсмеял эту цель и тех, кто Лукоморье покорил… «Там на неведомых дорожках следы невиданных зверей, избушка там на курьих ножках, стоит без окон, без дверей». Вы слышали про потемкинские деревни? — посмотрел Гледкин на притихший класс.

— Ничего себе, — протянула удивлённо Настя. — Я и не думала, какая здесь скрыта история, в «Лукоморье”-то!

— Потемкин ставил фальшивые дома на пути Екатерины в Крым? — спросил.

— Верно… — Бесстрастно кивнул Гледкин. — Вот тебе и избушка на курьих ножках! А про Потемкина был, кстати, написан в то время памфлет «Пансалвин — князь тьмы»!

— Там царь Кащей над златом чахнет… — вырвалось у меня. Вот тебе и царь Кащей… Так вот за что Пушкина сослали на юг!

— Хм… А Потекин-таки зачах в Яссах, — усмехнулся Гледкин. — А ты все Ломоносов, да Ломоносов! — подмигнул он мне, показывая, что подоплека спора была ему знакома. — Только, — понизил он голос, когда все выходили из класса, — будь осторожен.

С того дня Гледкин почему-то стал выделять меня. среди других учеников.

Настя

— Я и не думала, какая история скрывается в «Лукоморье»! — призналась я девчонкам на перемене.

— Вот-вот! — быстро подхватила Вика, теребя тонкую косичку огненно-рыжих волос. — Я просто поражаюсь — столько знаний! Понимаю, конечно, что историк, что это его профессия, но столько интересной информации… Я даже не подозревала!

— Вот, а говорила, что Пушкин дурак, — ехидно напомнила Маша, на что Вика с усмешкой закатила глаза.

— Ну говорила и говорила! — махнула она рукой. — А Гледкин, видимо, Вовца в любимчики взял, — прыснула она. — Солнцев, мол, не крикун надменный, а по-моему как раз наоборот: Варлаф Варлафом!

Я была с ней согласна. Вовке лишь бы выпендриваться, выставляя, будто он сам лучше всех, капризничать и всех сдавать ни за что ни про что — помню, как он сдал нас с девчонками — Юлька Янова тогда так переживала, что даже плакала, ее могли даже исключить за упоминание в стихе о Боге, лишить галстука! Мы с ней не особо общались, но человек она, мне кажется, хороший — яркая, веселая, живая. Неужели Вовка не понимал, что из-за его жалобы Яновой могло грозить исключение? Солнцев в итоге даже не извинился. Помню, Алекс тогда поставил его на место — это было жестко, лучше было бы обойтись без лишних конфликтов, но в чем-то Алекс прав: с чего вдруг Вовка решил, что его правила не действуют в отношении его самого и что ему позволительно все подряд в отношении других?

— Помню, мы с Машей как-то сидели на скамейке на улице, разговаривали, — вдруг вспомнила Вика. — Неподалеку сидели Вовец и какая-то девчонка, он и говорит: Я смогу заплатить, чтобы не сдавать экзамены. Я тогда заявила, что директор, мол, неподкупен, можешь, конечно, подойти к нему с деньгами, но я леший, если он согласием ответит. Только год учебный начался, а ты уже об экзаменах заговорил! Смеху-то было, а Вовка уставился, сердитый.

Я прыснула. Ну Вовка и балбес, нечего сказать! Причем считает, что это его вранье про деньги очень интересное и оригинальное. Лишь бы показать себя, лишь бы выпендриться! В чем-то его было жаль — наверно, он пытается таким образом привлечь внимание к себе, однако способ для этого он выбрал далеко не самый лучший.

— Слушайте, — черт, Влад, умеешь же ты напугать! Даже не заметила, как он подошел! — Может, нарисуете стенгазету про Вовца с «Лукоморьем»?

— Ты предлагаешь изобразить Вовку котом на золотой цепи? — прыснула Маша.

— Почему бы и нет? Забавно, мне кажется.

— А мне нравится, — весело улыбнулась я. В самом деле весьма смешно и интересно.

— Эх, был Вовка сначала кабаном, а теперь котом стал, — протянул Женька.

Все-таки школа это весело! Ребятам из редколлегии идея приглянулась и после уроков мы принялись за работу.

На следующий день все было готово и уже утром уже столпились ученики, причем, не только нашего класса. Влад о чем-то болтал с Женькой, Юлька Янова поправляла темные кудряшки до плеч, гордо улыбаясь. Мне тоже было очень приятно, что наша газета всем понравилась.

Вовка, однако, пыхтел и сопел: Почему, мол, на него всегда стенгазеты делают: сначала кабаном изобразили, теперь котом, почему именно его?

— Солнцев, да тебе такой почет оказали: именно тебя рисуют! Ты же у нас теперь ученый: уважение к великой личности, — прыснул Влад. Лена улыбнулась. Все же правда вышло очень весело и забавно! У Лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том…

Время летело очень быстро, вот уже и ноябрь наступил. Казалось бы только-только мы вернулись с лагеря и прошла линейка, а уже ноябрь! Небо хмурилось и дышало холодком, грустно брызгало моросью, но одно событие заставляло меня не думать об этом и радоваться — день рождения Иры Аметистовой. Ей уже тринадцать лет. На этот раз Ира решила пригласить ребят домой, на праздник — отличная идея! Насколько я знала, приглашены были Алекс, в чем я даже не сомневалась, ни одной секунды, Маша, Женька, Юлька и я сама. По этому поводу я решила подарить Ире красивую кружку с изображенными на ней алыми розами и желтой, красной бабочкой. Рисунок был выполнен так хорошо, что создавалось впечатление, будто это настоящий рисунок акварелью. Розы были изображены на снежно-белом фоне, что только добавляло им яркости.

Собравшись, я отправилась на день рождения, одев любимую черную куртку, новенькую бежевую блузку и белые брюки. На небе появлялись тучи, но дождя еще не было. Отлично — успею спокойно дойти до дома Иры! Хотя честно говоря не побежал бы и ливень — не хочется расстраивать подругу из-за какой-то там погоды, добегу, не сахарная чай!

Постепенно я добралась до дома Иры — здесь будто и не было никакой революции: старое здание с газонами и цветами. Я позвонила в звонок с нетерпением ожидая разрешения войти. Что, если сейчас откроет сама именинница? Вот отлично выйдет! Сразу и подарок вручу и поздравлю — Ире будет приятно.

— Привет! — быстро поздоровалась я. — Смотрю, почти все! Одного Женьки не хватает, но, думаю, явится.

— Конечно явится! Вы сомневались? — раздался знакомый звонкий голос.

— Напугать решил? — с легкой усмешкой уточнила Ира.

— Ну почему бы и нет? — пожал плечами «Стрела». — Весело же, правда?

Виновница торжества лукаво улыбнулась, мысленно подтверждая слова подруги, а Маша прыснула. Женька всегда умел повеселить.

— Ир, во всём будь идеальна,

Позитивна и желанна.