— Пошли пройдемся? — вдруг спросила Маша. — Смотри, снег пошел… — она старалась говорить весело, но в ее голосе звучала грусть.

Я подошла к подруге и нежно обняла за тонкие плечи. Есть ситуации, когда высокопарные речи бессмысленны, но хотелось хоть чуточку поддержать ее, хоть немного. Вдруг все обойдется? Вдруг останется в живых? Жуткое чувство неизвестности охватывало с головы до ног — впервые в жизни я, кажется, поняла, что при всем желании не могу ничего изменить. Абсолютно ничего… И это ранило ещё сильнее.

— Пойдем? — тихо повторила Маша.

— Пошли, — кивнула я и быстро сняла с вешалки серое пальто.

— Настя, ты куда? — раздался строгий голос матери. — Сочинение дописала?

— Одно предложение осталось, — бросила я. Сочинение никуда не денется в конце концов, вывод о величии Маяковского невелика проблема. А Маше сейчас куда хуже чем мне с какой-то там домашней работой, я не могла оставить ее наедине с бедой.

— Придешь — доделаешь, — строго сказала мама. — Я проверю!

— Угу, — кивнула я. Сочинение… велика ли, если сравнивать, проблема — сочинение?

— Так, без «угу», а «обязательно доделаю», — строго повторила мама.

— Обязательно доделаю, — протянула я.

В Ленинграде редко когда сухой снег и мокрота казалась привычной, но сегодня появилось что-то очень грустное. Будто бы сама природа грустит о сложившейся ситуации и плачет… Но так нельзя! Я постаралась взять себя в руки. Вдруг все обойдется, в конце концов? Вдруг все будет хорошо и мы зря опускаем руки, когда ещё слишком мало?

Снег был мокрый, но белый белый… Цвет чистоты. Цвет… надежды.

— Знаешь… — тихо сказала Маша, любуясь беспорядочным кружением снежиных хлопьев, — он ведь войну никогла не видел! Он думает, что это игра такая. А на самом деле, когда увидит…

— Но раз он так настроен, может, не все потеряно? Главное верить — это единственное, на что мы в данный момент способны и не стоит упускать этот шанс, мне кажется, — тепло добавила я.

— Это сейчас он так настроен, потому что не видел войны, — продолжала Маша. — Понимаешь, мы надеялись, что его в Псков отправят или в Сольцы. Или в Липецк. А он вот упросил твоего отца отправить в бой. На опасное задание. Ну вот зачем мальчишки на войну так рвутся, а?

— Самой интересно, — вздохнула я. — Видимо они воспринимают ее легче, чем мы, видят в битве нечто героическое.

— Как думаешь, кто из наших пойдет в военные? Леша? Влад? Женька? — Маша говорила о постороннем, но я понимала: она хочет хоть немного отвлечься от грусти.

— Леша, — задумалась я. — Очень горячая и храбрая натура: мне кажется, что он моментами жалеет, что не обороняется от врагов. Он настолько сильно восхищается делом Революции и красной армией, что обязательно присоединится к этой сфере. Как думаешь?

— Леша точно, — сказала Маша. — А потом на Ирке женится небось?

— Не знаю, — задумалась я. — Ира так боготворит его, так подражает, так соглашается с каждым словом… Не заметила у него такого же ответа. Скорее он оценивает ее и во многом согласен. Он одобряет ее политические взгляды и характер. Но не сказала бы пока, что Ира для него самое ценное, что есть на Земле. Он для нее — да, а она…

— Ира практически мечтает о нем, — тепло улыбнулась Маша, — да и на Лену он очень сильно влияет. Интересно, каково это — настоящая любовь? Столько книг об этом есть, столько пар вокруг…

— Надеюсь, что поймём, когда придет время, — поправила я красную шапку. — Запретный плод сладок, как говорится. Наверно это самый близкий человек в твоей жизни.

-…Но как отличить его от других? И когда? Тайна, а разгадке пока не поддается, — Маша, кажется, чуточку повеселела.

— Мне, наверно, пора, — осторожно напомнила я, опустив ресницы. — Сочинение дописывать. Спасибо тебе огромное, что пришла, я всегда рада тебя видеть.

— Я тебя тоже, — быстро кивнула Маша. — Очень благодарна за поддержку и прогулку, это сильно помогает.

Махнув рукой, Гордеева изящно направилась к своему дому.