Даже Пинкус заговаривает о Палестине. Мы сами не можем туда ехать, там слишком жарко. Пинкус говорит, что он не может работать, когда жарко. Да и кому шить костюмы в Палестине – евреи носят рубашки и брюки, арабы – свои длинные, до пят, одежды. К тому же он не может бросить своих помощников – он знает все об их частной жизни, радостях и огорчениях.
И в школе слышны разговоры о Палестине, о хахшарах – специальных подготовительных лагерях для халуцим, которые туда поедут, о жизни в еврейских поселениях. Специальная организация занята сбором денег для приезжающих – чтобы купить землю в Палестине и обжить ее. Организация называется Керен Кайемет. В каждом еврейском доме есть характерная бело-голубая жестяная коробочка с надписью «Керен Кайемет», туда можно складывать деньги. Сара каждый раз, приходя с покупками, кладет туда немного денег, те, кто приходит в гости, вместо того, чтобы покупать цветы, опускают соответствующую сумму в коробочку, карточные выигрыши идут туда же. Раз в полгода приходит молодая девушка с ключиком, забирает деньги и оставляет квитанцию – если Саре кажется, что денег мало, она добавляет несколько ассигнаций. Кроме того, Пинкус каждый год делает взнос во вновь образованную организацию, Еврейское агентство, Керен Хайесод, которая помогает евреям эмигрировать из стран, где они подвергаются преследованиям – главным образом из Германии.
Мы делаем, что можем – собираем деньги, но халуцим, которые едут туда – настоящие герои. Они должны за один день построить какое-то жилье – ядро будущего поселения – и окружить укреплениями, чтобы как-то защищать его, когда настанет ночь.
Подумать только, вооруженные евреи! Иметь оружие, владеть землей и возделывать ее евреям с незапамятных времен запрещено в Польше, России и других странах. Новые герои – посланники Еврейского агентства. Они все евреи, в основном жители Палестины, их посылают в страны, где преследуют евреев, чтобы помочь им эмигрировать.
Почему мы так держимся за этот клочок земли, где почти никто не хочет жить? Этот вопрос мы обсуждаем в школе. Это единственное место на земле, на которое мы, евреи, имеем историческое право, единственное место, про которое мы можем сказать, что вернулись домой, хотя и прошло без малого две тысячи лет. Когда-то нас изгнали с нашей земли в Вавилон, но нам удалось вернуться – почему бы этому не случиться еще раз? Потом нас опять прогнали римляне – императоры Веспасиан и Тит. Они не могли смириться, что наши предки не хотели изменить своей вере и своим традициям. Когда изображения чужих богов появились в их храме, они подняли восстание. Религия и традиции запрещают нам изображать Бога, тем труднее было нашим предкам примириться с изображением чужих богов в своей святыне.
Разбросанные по всему миру, мы продолжаем свято придерживаться нашей веры и наших традиций, без своей земли, угнетенные и преследуемые со времен, когда в 73 году после Рождества Христова пала последняя крепость Иудеи, Массада. С тех пор, дважды в день, мы молимся, чтобы нам было позволено вернуться. Я, правда, не молюсь, да и Пинкус тоже. Сара каждую пятницу, вечером, зажигая традиционные свечи, произносит короткую молитву, поскольку это входит в обязанности каждой еврейской хозяйки. Хотя я подозреваю, что она молится главным образом о своей семье, а вовсе не о возвращении – она немного побаивается всей этой истории с Палестиной.
Над беззаботной Европой тем временем собираются черные тучи. В воздухе чувствуется, что скоро грянет гром – но куда ударит молния? Рядом с именем Адольфа Гитлера звучат новые фамилии: Герман Геринг, Йозеф Геббельс, Рудольф Гесс. Речи Гитлера становятся все более истеричными, все более накаленными, о чем бы он ни говорил, все кончается еврейской темой. В киножурналах показывают немецкие войска, марширующие на Рейне, смотреть на это страшно, но, наверное, так и надо – кто может запретить немцам быть хозяевами в собственной стране? В Сааре проводится референдум, там Гитлер и его партия, несомненно, популярны – и Саар присоединяется к Германии. Потом настает очередь Австрии. Гитлер кричит, что Австрия – это неотъемлемая часть Германии, он сам австриец. В газетах и по радио называют новые имена – Дольфус[1], потом фон Шушниг[2], который в Вене мужественно пытается противостоять нацистам – но напрасно. Его никто не поддерживает и ему никто не помогает – ни дома, ни за рубежом. Гитлеровские танки продвигаются все дальше, тяжеловооруженные немецкие войска маршируют по Австрии, их с хорошо организованным энтузиазмом встречает народ. Те, кто не встречает, сидят в своих домах, они, может быть, просто боятся – и их не видно, о них не говорят по радио, не пишут в газетах, их не видно в киножурналах. Полное единение нации. Мир наблюдает за всем этим, но никак не реагирует, разве что разочарованно вздыхает. Единственный, кто ставит под сомнение аннексию Австрии – итальянский диктатор, фашист Бенито Муссолини, но Гитлер заставляет его примириться с новым соседом, который захотел расширить свои владения.
Новое выступление Гитлера – он считает, что с судетскими немцами плохо обращаются в Чехословакии, он не может этого терпеть. И снова радио, газеты и киножурналы повторяют новое имя – Эдвард Бенеш, чешский премьер-министр. С Чехословакией дело не так просто, как с Австрией. На стороне Чехословакии – симпатии всего мира, но самое главное, что дальновидное чехословацкое правительство, в отличие от всей Европы, успело создать современную оборону. Ее небольшая, но хорошо обученная армия мобилизована, танки и самолеты готовы к бою. К тому же страна связана Договором о совместной обороне с одной из великих держав – Францией. Гитлер кричит и угрожает, британский премьер-министр Невилль Чемберлен взывает к нему из Лондона – а что, Чемберлен не может, что ли, сам приехать в Берлин, если ему так хочется поговорить с Гитлером? И Невилль Чемберлен, глава самой могучей державы Европы и мировой империи Великобритании, едет на поклон к Гитлеру и отдает ему Судеты – и тем самым, одну из союзных стран. Чехословакию.
Когда Гитлер начал вооружать Германию, Чехословакия тоже перестроила свою высокоразвитую тяжелую промышленность – прежде всего заводы «Шкода» и «Татра» – на производство вооружения. Как я уже говорил, страна создала современную армию с танками, авиацией, прекрасно обученными офицерами и солдатами, знающими, за что они воюют. Кроме Германии, Чехословакия – единственная страна в Европе, располагающая такой армией, и, к тому же, в Судетских горах чешско-немецкая граница великолепно укреплена. Какое право имел британский премьер-министр просто отдать чужую территорию за листок бумаги, за пустое обещание, которое он истолковал как «мир в наши дни»? Гитлер убедил Чемберлена, что, кроме Судетов, у него нет никаких территориальных претензий в Европе, он будет полностью удовлетворен, получив Судеты – лишь бы его оставили в покое и не провоцировали, подчеркивает Гитлер. Он хочет получить всего лишь Судеты, естественную, лучше всего укрепленную границу в наиболее подготовленной к войне, высокоиндустриальной стране в Средней Европе.
Лидер Советского Союза, Иосиф Сталин, заявляет: он не считает, что нужно уступать угрозам Гитлера и предавать Чехословакию, он обязуется оказать поддержку чехословацкой армии войсками и авиацией. Но тут немедленно реагирует польское правительство, в тот же самый день оно выступает с заявлением, что не позволит советским войскам идти через польскую территорию. К тому же Чемберлен не хочет разговаривать с красным Сталиным, он больше доверяет Гитлеру. Самая крупная измена предвоенного времени совершается абсолютно открыто, весь мир может день за днем следить за развитием событий, как предают и отдают на поругание наглому диктатору единственную демократическую страну Средней Европы.
Гитлер милостиво жмет руку Чемберлену, позволяет себе натянутую, но все же улыбку – мы видим это на фотографиях. Чемберлен возвращается в Лондон, он глубоко тронут, в глазах у него слезы, когда он размахивает своей бумажкой – «мир в наши дни». В это самое время немецкие войска победным маршем входят в Судеты, и опять хорошо срежиссированные киножурналы показывают нам ликующие массы людей – тех, конечно, кто вышел на улицы.
