Эта мысль заставила Паулу понять, что, если бы странный волшебный пришелец с другой планеты предложил исполнить любое ее желание, она бы не колебалась и не задумываясь попросила превратить себя в Марину. Представлять себя в ее теле показалось захватывающей перспективой, но очарование момента длилось три секунды, потому что в тот же миг Паула поняла и кое-что совсем не смешное: быть шестнадцатилетней и хотеть быть кем-то другим – это звучит не очень хорошо.

У нее не имелось претензий к собственной персоне, раньше она не особо мучилась комплексами, нравилась себе и любила отражение, которое видела в зеркале каждое утро, но была лишена блеска, а это либо есть, либо нет. Вот такие мысли вертелись теперь в ее голове. Нельзя посетить полезные курсы или посмотреть видео на «Ютьюбе», чтобы стать неотразимым магнитом и ангелом, как Марина. Нет. Поэтому она вдруг загрустила, но не потому, что не могла измениться, а потому, что захотела измениться и уже не чувствовала себя комфортно в своем теле.

Ну а Самуэль имел к ее проблеме самое непосредственное отношение. Она знала, что Марина может кормить парня с ладони, и продолжала смотреть на импровизированный танцпол, который он устроил в гостиной. И это снова причинило ей боль.

Я должна взять быка за рога. Я, правда, никогда не понимала, что означает это выражение, то есть, конечно, смысл ясен, но кажется немного глупым брать зверя за рога… Если я вижу приближающегося быка, то чувствую себя гораздо более комфортно и безопасно, спрятавшись, находясь в укрытии, наблюдая, как опасность исчезает. Разве это неправильно? Вряд ли. Можно, разумеется, действительно взять быка за рога, а потом что?.. Ждать, пока кто-то придет с большим шприцем с транквилизатором для животных и вырубит его? Или выстрелит усыпляющим дротиком? Легко сказать «взять быка за рога», но когда ты так и сделал, что дальше? Думаю, нужно ждать, когда появится крысолов из сказки[16] и уведет его с помощью дудочки.

Гораздо проще спрятаться от проблемы, не сталкиваться с ней: ведь в противостоянии между здоровенным быком, в которого только что вогнали копье-бандерилью, чтобы заставить его смело выскочить на ринг, и шестнадцатилетней девочкой, у которой еще мало грации и блеска, известно заранее, кто победит, а кто будет растерзан и растоптан. У меня нет бандерильи или чего-либо еще, чтобы противостоять зверю, поэтому я предпочитаю оставаться на месте, ничего не делая, и ждать, когда проблемы исчезнут, бык успокоится, а люди покинут арену и разойдутся по домам… Если отбросить метафоры, я ненавижу корриду и не понимаю, как в то время, в которое мы живем, продолжают существовать столь абсурдные традиции.

Я себе нравлюсь, правда, а если бы не нравилась, то изменила бы все, что нужно. По крайней мере меня не раздражает собственное телосложение, а это, особенно в шестнадцать лет, относит тебя к небольшому проценту людей, которым комфортно находиться в своей шкуре. Меня беспокоит отсутствие инициативы и внутренняя цензура, поскольку я думаю, что мнение девчонки-подростка никого не заинтересует… Я ничего не могу с этим поделать. Я не считаю себя глупой, но с течением времени почему-то стала отдавать власть другим – власть не слушать меня или не интересоваться мной… точно не знаю. Возможно, надо быть более прямолинейной, стремиться к открытости и харизматичности и не сдерживаться, когда чувствуешь импульсы, с помощью которых можно самовыразиться и привлечь к себе внимание. И не нужно бояться сообщать другим важную информацию. Но как? Очень просто, для начала я выпью еще один коктейль.

Потом она выпила еще один – и еще, чтобы проверить, не растормозит ли ее алкоголь. Кстати, Паула не была незаметной в толпе. Рядом находился тот, кто не позволил ей остаться незамеченной. Человек, который приглядывал за ней. Горка сумел рассмотреть все достоинства, которые, как она считала, в ее личности отсутствовали. Для него она казалась очаровательной, ангельской, магнетической и притягательной. Иногда повязка закрывает только наши собственные глаза. Он чувствовал нечто похожее на то, что она ощущала по отношению к Самуэлю, только более плотское. И Горка мог представлять ее во всевозможных сценах.

Они были разными. Пикантные сцены, которые почти всегда начинались одинаково: она брала инициативу в свои руки и решительно становилась перед ним на колени. Однако у них были разные концовки: в его воображении ушастый подросток занимался сексом с Паулой на стиральной машине, на скамейке в раздевалке, на столе Мартина, посреди парка, между двумя машинами (это весьма популярно у юных парочек), в бассейне (он не знал, насколько это неудобно, поскольку не имел должного опыта). Горка много думал о Пауле, часто, очень часто. Но это же не просто секс: он влюблен, и, если бы она хотела, он мог бы стать ее парнем и ждать столько, сколько потребуется, чтобы заняться с ней любовью на стиральной машине.

Здесь не было проблемы. У Паулы вроде бы никого не было, и она никогда не говорила, что ей кто-то нравится, так почему его чувства не могли стать взаимными?

Я ведь неплох. Если ей никто не нравится и я сделаю предложение, она может согласиться на свидание, даже если это будет пробное свидание. Это прямо как «Спотифай»: делаешь подписку на месяц, и если приложение вас не устраивает, то чао-какао. Не знаю… но, думаю, так все же лучше, чем коротать время в одиночку. Я без ума от нее, но если бы даже все было совершенно по-другому и она показалась бы мне более или менее милой и симпатичной, а потом попросила бы меня сходить вместе с ней куда-нибудь или решила бы пообщаться, я бы не мог устоять. Если честно, я настолько помешан на сексе, что готов сказать «да» практически любой. Вот-вот. Ну… попробовать… ведь каждая по-своему хороша, у любой девушки есть изюминка, а пара поцелуев… Поцелуи. Поцелуи. Поцелуи.

Как же мне хочется целоваться, я уже давно никого не целовал!

Что бы сделала Паула, если бы я подошел сейчас к столу, на который она опирается локтями, и поцеловал ее в губы? Поцеловала бы она меня в ответ? Дала бы пощечину? Возможно, она рассердится или воспримет это как шутку, как пари или розыгрыш. О боже, я потек, у меня просто все полыхает внутри… из-за замороженной пиццы с тунцом и луком или из-за того, что мне необходимо, чтобы кто-нибудь положил мне сверху руку… Она теперь одна.

Мне пойти и поцеловать ее? Мне сделать это? А вдруг все будет неуместно? Ты только посмотри на ее маленький ротик и на то, как она пьет из пластикового стаканчика.

У нее на губах нет ни помады, ни блеска, она совсем не накрашена (вечеринка застала нас врасплох), но ее губы не вызовут у меня панику, я их хорошо знаю, очень хорошо… я столько раз представлял себе, как проникаю внутрь, ласкаю их языком, держу ее лицо руками, немного шершавыми от гантелей. Мне надо будет наносить на ладони мамин увлажняющий крем или что-то в этом роде, не хочу, чтобы девчонкам было неприятно, когда я глажу их, а у меня уже появились мозоли, что ужасно плохо. Я часто слышал, что девушкам нравится, когда с ними немного грубоваты, и в любом случае если я накачался, то это – для них, поэтому не жалуйтесь. Я поцелую ее? Подойду и поцелую? Без слов? А прокручивать в голове глупый монолог: «Ты мне нравишься, ты классная, а я тебе нравлюсь?» – мне лень, у меня иной стиль, а если я и был таким, то сейчас изменился. Я классный, она тоже. Она одна, и я один, поэтому я пойду и сделаю это. Посмотри на ее губы.

Я собираюсь сделать это.

Да, я так и сделаю.

Горка пробился сквозь танцующую толпу и пошел вперед, не сводя глаз с Паулы, которая немного двигалась в такт музыке, привстав и опираясь на стол. Он облизнул губы и приблизился к ней. Она озадаченно посмотрела на него и не очень дружелюбно спросила: «Ты чего?» – а ему было все равно… вместо того, чтобы смутиться, он набросился на нее, схватил за талию – и бац! Поцелуй.