– Сынок, чтобы вернуться, нужно войти в одну дверь – ко мне или матушке. Идём, сынок. Прошлого не вернуть, – Вернер подсказывает, как сократить время, потому что оно тянется, не предлагая других событий, кроме имеющихся.

Ничего не происходит. Двое ждут его, полулежащего на кровати и перебирающего розовые пятна на ладони.

– Я не хочу… – первые слова вырываются сами собой.

– Не глупи, Арман! – восклицает сирра Элоиза.

– Не нужно тратить слова на прошлое, – вторит Вернер.

– Я. Не. Хочу, – он поднимается и поворачивается лицом к собеседникам. – Я не хочу будущего, которое вы предлагаете. Я вас люблю, но я хочу сам выбирать!

Арман замечает, как пятится назад Вернер, и его дверь начинает медленно закрываться перед ним.

От слов, рвущихся наружу, становится легче, словно нечто долгожданное наконец начинает происходить. Некое чудо, таившееся в нём долгие годы, никак не могло проснуться – нужные слова, которые так ждала Мари… Особенное наслаждение приносит «я хочу», его хочется повторять снова и снова, пробовать на языке и отпустить магическим сгустком по всему телу, чтобы оно тоже приняло себя, свои желания.

– Я вам благодарен и буду использовать ваш опыт, но только тот, который я сам посчитаю необходимым, – говорит в закрытую за Вернером дверь.

– Как я рада, что ты выбрал меня, – сирра Элоиза улыбается и протягивает руку. – Иди ко мне, мой мальчик. Мой любимый мальчик!

Но Арман отступает:

– Нет, ты – моя мать, была ею и будешь, мне не нужно тебя выбирать. Но Мариэль… Это мой выбор. Прости.

– Не глупи, сынок! Ты не можешь выбирать – полное совершеннолетие ещё не наступило!

– Разве мой выбор может зависеть от возраста? Это – моя жизнь, мама. Я люблю тебя. Но и Мариэль мне нужна не меньше. Извиняться больше не буду. Это. Мой. Выбор.

Вторая дверь захлопнулась, отрезая его от последнего видимого собеседника. Арман осмотрелся: с ушедшими будто бы ничего не изменилось. Стены, кровать, мерно развивающаяся вуаль. Лишь от оставленной открытой двери громче доносится шум бегущей далеко внизу реки и шелест кустов, растущих за дверью, на обрыве.

Скрежет слева обратил на себя внимание. В стене появился новый проём. Ар заглянул в него и увидел свою комнату. Догадался: сейчас он может безбоязненно шагнуть туда – и сон окончится.

– Нет. Это мой выбор! – он повернулся, разбежался и снова прыгнул в ветер, дремлющий над рекой. От ощущения парения над землёй захватило дух, а зеркальная гладь реки приближалась неумолимо, одним своим видом заставляя сердце выбивать нетерпеливый ритм. Он успел вздохнуть, набрать в лёгкие воздух перед тем, как нырнуть в движущуюся ртуть.

Хлоп! – и его выбросило в незнакомое помещение, ноги рефлекторно сделали несколько шагов вперёд и остановились, почувствовав под собой твердь.

Горячие руки обхватили его, пытающегося сфокусировать взгляд на чём-то блестящем, режущем глаза.

– Догнал меня! – Мариэль завладела его рукой, целуя и прикладывая к своей щеке.

– Это был мой выбор, – улыбнулся Ар, обнимая девушку и привлекая к своему гулко бьющемуся сердцу. – Я сказал нужные слова, научился.

– А мне скажешь? – ластясь к нему с прикрытыми глазами, прошептала Мари.

– Скажу, обязательно скажу…

– Но не сейчас, верно? – раздался хорошо знакомый ироничный голос. – Ты прыгнул за Мариэль только потому, что не хотел брать вину за её гибель, не так ли? К чему это притворство, дружище?

Перед входом в зеркальный лабиринт стоял, оперевшись на одну из арок, Анри Ленуар.

– Рад тебя видеть, – пробормотал Арман, удерживая девушку одной рукой. – Ты-то здесь как взялся?

– Надо было остановиться на уровне новичка, если не планировал встречаться со мной, – Анри ухмыльнулся и щёлкнул пальцами. – Начнём?

– Тебе видней…

– Для беседы нам кое-кого не хватает. Прошу! – Анри потянул ручку двери справа от себя, и из неё выпорхнула Люсиль. Быстро осмотрелась, подбежала к Арману, положила руку ему на плечо, подставляя щеку для приветственного поцелуя и не обращая внимания на соперницу. – Ну, давай, объясняй ей…

Арман растеряно перевёл взгляд с одной девушки, обнимавшей его, – на другую, которую держали его руки. Подруги молчали, ожидая его слов.

– Я… – и замолчал, не зная, что говорить.

– Я-я-я, – передразнил его Анри, подражая блеянью найлы. – Король Лабасса! Единственный на всю округу. Неповторимый и наипритягательнейший для всех особей старше четырнадцати… Подойди ко мне, золотце!

Ленуар поманил Люсиль, и она послушно приблизилась к нему, сияя улыбкой. Безропотно позволила взять себя за талию обеими руками и развернуть лицом к Арману:

– Думается мне, ты прекрасно знаешь, что при умелом подходе можно завоевать душу и тело любой девушки, не так ли? Узнаешь себя? – Анри демонстративно провёл руками по телу красавицы вверх, заставляя её томно прикрыть глаза. Наклонился к её уху, то ли прошептал, то ли провёл языком, и губы Люсиль приоткрылись, голова её повернулась к лицу инквизитора.

Арман не выдержал, рванул к парочке, отпуская руку Мариэль, и та в следующее мгновение переместилась в одно из зеркал, мигающее тёмными бликами. Делоне этого не заметил.

– Ах, ты, шархал! Отпусти её! – юноша ударился о невидимое стекло, внезапно преградившее путь.

– Скажи, что ты чувствуешь? – подмигнул ему Анри и закрыл своей головой лицо Люсиль. Её руки легли на плечи инквизитора, обнимая.

– Проклятье, Анри, отпусти её! – Арман ударил, приходя в ярость, по преграде, но на прозрачной стене лишь рябь прокатилась.

Сначала подумал, будто друг хочет отомстить за те пять минут поцелуев с Мариэль, проведённые под принуждением Чёрного Некроманта. Однако время тянулось, двое прислонились к зеркальной стене, опираясь поудобнее на неё и хватаясь друг за друга. Ещё немного – и…

И тошнота подкатила, запирая собой скопившиеся слова. Но Ар с усилием разорвал этот горький клей, крикнул:

– Я чувствую гнев!.. Ревность… Этого довольно? С-сво-лочь…

Стекло исчезло, и всё же он не успел: молниеносный поворот двух слившихся тел – и Люсиль оказывается за зеркальной перегородкой.

– Ты ни про кого не забыл, пока думал о Люсиль? – спросил баритон над ухом.

Ар обернулся – позади никого не было: “Мари!..”

В зеркальных узких комнатах два Ленуара перебирали волосы послушных жертв, с восторгом глядящих снизу вверх на инквизитора. К кому первой бежать? Арман замер, тяжело дыша и сжимая кулаки.

– Тяжело выбрать? – всё та же знакомая ирония над ухом. – Я тебе пожертвовал любимую ради её чувств, и как ты поступил с ней? Не распрощавшись с Люсиль, провёл инициацию Мариэль. Не жирно ли будет тебе, дружище, иметь двоих в своём распоряжении? Пора взглянуть в зеркало. Посмотри на свою руну привязки…

Сжав зубы, Арман сделал несколько шагов к светлому зеркалу посередине, между двумя затемнёнными кабинками с милующимися парами.

На левом виске проступила руна, какую видел у Рене, – укоренившийся Ирминсуль.

– Её пока не видно другим, – объяснил вкрадчивый голос, – до поры, до времени, и закрепляющая инициация проявит себя…

– Какая третья? – Арман возмутился. – Наш обмен магиями потеряет силу через полгода.

Голос хрипло засмеялся, перед лицом появилась рука с вытянутым указательным пальцем:

– Взгляни туда. Что ты видишь?

Знакомая белая комната с кроватью, два сплетённых обнажённых тела в медленном ритме страсти и донесшийся приглушённый одобрительный шёпот: «Clif-far-r»6.

– Это была ментальная фантазия, – Арман холодно усмехнулся, хотя внутренняя пружина от одного вида скрутилась, вынуждая дыхание замереть.

Анри хрипло засмеялся:

– Наивный серебристый… Теперь-то ты знаешь, что все произнесённые слова имеют силу? Даже в ментальном мире. Настало время тебе познакомиться с собой ближе.

Ар обернулся на звук за своей спиной – зеркальная створка закрылась, отрезая лабиринт от остального помещения. Множество зеркал отразилось друг в друге, окружая пленом иллюзии из арок и лиц: несколько Люсиль и Мариэль ныне с укором взирали перед собой на опешившего юношу.