– Постой. Наверное, тебе сейчас сложно понять, потому что ты ничего не знаешь. Поэтому сначала я все расскажу. Моего сына зовут Дмитрий – Дмитрий Иванович Салтыков. Когда он родился, я был вынужден уехать в Польшу. Но я поддерживал с ним общение. В восемнадцать он уехал из Казани в Уфу учиться, где и познакомился с твоей мамой, вот только мне он об этом не говорил. Хочешь знать почему? – Иван продолжал смотреть на огонь. – Он боялся. Я его с трудом отпустил учиться в Уфу, так как хотел, чтобы он приехал учиться в Польшу, ко мне. Я мечтал, чтобы он получил хорошее образование, женился на дочери знаменитого ученого или литературоведа, – Иван посмотрел на внука, тот коротко рассмеялся. – Да! Что ты смеешься? Такие у меня были мечты. Мне хотелось, чтобы мой сын прикоснулся к европейской интеллигенции и открылся ей душой. Но он решил иначе, и я его поддержал. Но когда он встретил Фирузу, ему показалось, что я не одобрю этот выбор. Да, тогда у нее не было сына, который мог бы мне рассказать, что в предках у нее знаменитые писатели, – Дима скрывал от меня прекрасную Фирузу несколько лет. В то время, еще очень молодой, я создавал крупнейшую в Польше компанию по транспортировке сырья. Но я все равно думал о нем, о моем сыне. И мне пришло письмо: «Папа, я женюсь». Конечно, сначала я был в гневе. Готов был лететь в Россию, чтобы как следует надрать ему зад. И я полетел на свадьбу. Увидел твою мать… Она была так хороша собой! Я понял Диму. Не полюбить такую – грех. И я растаял. А потом появился ты. Твой отец пробыл с тобой два месяца.

В тот день я приехал в Россию, чтобы поговорить с ним. Наш разговор был коротким. Он обвинил меня в том, что я беспечен и не мне его учить. И я бы с ним не согласился, если бы он не был прав. А все из-за этого… – Иван положил слабую руку на шкатулку. – Это… Это то, что в каком-то смысле сломало мне жизнь. То, от чего я хотел избавиться уже давно, но совесть не позволяет. Ну что… Ты готов? – он взглянул в глаза внука, так не похожие на глаза его сына.

– К чему?

– Я расскажу тебе историю Виктора Сказа. Она изменила мою жизнь, а теперь изменит и твою.

***

Пожар в Белом Роге освещался с 19 ноября по декабрь 1989 года в газетах Уфы, Оренбурга и Магнитогорска. Большое значение событию не придавали – выделяли под него небольшие колонки. Во многом потому, что Белый Рог как населенный пункт не был известен широкому кругу лиц – по большей части из-за его удаленности. Селу не повезло расположиться меж двух хребтов, подступы к которым были завалены курумником. Но такая обособленность не помешала придумывать заголовки типа «трагедия длиною в 13 километров». 13 километров – именно столько требовалось сотрудникам МЧС лететь на вертолете до поселка, чтобы попытаться спасти раненых.

Из интервью Дениса Новикова, сотрудника МЧС (….) округа:

«– Денис, вы ведь первый, кто увидел дым на подлете к поселку?

– Да. Моя бригада сумела посадить вертушку в одном километре от пожара. Если бы была возможность подобраться ближе…

– Но кто сообщил?

– Из Нижнего Рога – поселка, что у подножья хребтов, – поступил звонок. Звонил Марат, паромщик. В то время он ждал поезд на станции. Увидел дым, думать долго не стал, позвонил нам. Время, сами понимаете, неподходящее для лесного пожара – они обычно летом бывают. Ну, мы поднялись и полетели. Сначала хотели разведывательный полет совершить, а по факту уже вызвали бы дополнительную бригаду. Ну, я как увидел огонь, сразу подумал – местные горят.

– А что за местные? Там поселок? Или пара отшельников? Ведь Белый Рог ни на картах не значится, ни в административный округ не входит.

– Я там не был ни разу, но в Нижнем Роге народ о поселке знал. И место это не такое уж и заброшенное – людей жило много, человек двести. До оползня туда дорога была, потом завалило, поэтому пришлось лететь. Да и какая разница – местные или не местные, входят в административку или нет? Мы ведь такие – как только видим опасность, дак сразу к ней, со всех ног.

– А что стало причиной пожара?

– Не скажу – врать не хочу. Говорят, следаки разбираются, но, думаю, не найдут ничего. Сгорела церковь или храм какой. С вертушки еще пики видел – не похожи на православные. Может, мечеть? А кто его теперь разберет? Гора пепла. И дома… Полпоселка в труху.

– А пострадавшие? Сколько?

– Тоже не могу сказать. Во-первых, нельзя такое разглашать. Во-вторых, в Роге-то людей нет!

– Это как? Говорили, около двух сотен. Поселок без людей?

– В том-то и дело! Полные сараи скотины, одеяла да трусы на веревках сушатся. Две лошади запряженные. Люди были, вот только непонятно, куда делись.

– Они могли спуститься с гор и в Нижнем Роге засесть?

– Маловероятно. Там, как оползень сошел, передвигаться совсем трудно стало – старики и дети бы не осилили. А я мало верю в то, что в поселке жили только профессионалы-альпинисты.

– Говорят, что это был поджог.

– Я бы пока не стал утверждать. Хотя местечко странное. Мы как приземлились, я ведь не запах дыма учуял – весь поселок смердел гнилью. И ребята мои тоже учуяли. Ну, мы, ясное дело, не сильно на это внимание обратили – сразу за работу принялись. А после всем уже не до этого было. Странное место…»

Самый развернутый ответ о происшествии в то время дали «Уфимские Нивы».

«В связи с пожаром в поселке Белый Рог, по предварительным данным, погибло 4 человека. Причиной пожара, по версии следствия, явились проблемы с проводкой. Мы следим за ситуацией».

Старожилы поселка Нижний Рог, что расположился у подножья хребтов Мёгез, громко хохотали, слыша причину «проблемы с проводкой». Это потому, что в Белом Роге электричества отродясь не было…

ГЛАВА 6

ВИКТОР СКАЗ

Историю Виктора Сказа правильно было бы начать с тог момента, когда его вызвали в кабинет главного редактора журнала «Аномалии и феномены». Но для того, чтобы понять, какое будущее ждет Виктора, мы начнем с конца.

10 ноября 1989 года Виктор Сказ сидел на холодном металлическом стуле с погнутой ножкой, уткнувшись головой в железный стол. Он спал. Набежавшая слюна собралась в лужу под щекой. Спал Виктор уже часа два. Одно кольцо наручника крепилось за металлическую ножку стола, другое – за безжизненно свисающую правую руку. Сон Виктора прервал щелчок – дверь в помещение открылась.

– Эй, ты вот что мне сейчас пытаешься объяснить? Иди уже работай! – дверь открыл взрослый мужчина, но говорил он не с Виктором, а с кем-то снаружи. Второго голоса Виктор не слышал. – Я тебе сказал – этим не я должен заниматься! И передай Гарифуллину, скотине этой бестолковой, если не явится в отделение через полчаса, я и его на кол посажу, и бегунков его! – говоривший почти вошел, но снова повернулся и крикнул за дверь: – Ты чего там бубнишь? Ничего? Я же слышу – проклинаешь меня!

Диалог неведомо с кем прекратился, когда пришедший захлопнул дверь и провернул ключ в скважине два раза. Металлический звук тяжелой двери навел Виктора на мысль: «Мы что, в бункере?»

Виктор поднял голову. Щека с чавканьем отлипла от холодного железного стола; по подбородку стекала слюна. Он захотел протереть ее рукавом, но руку остановили наручники. «Я в тюрьме?»

Вошедший кинул на стол толстую зеленую папку. Оглавление Виктор прочесть не успел, так как перед ним в свете одинокой лампы предстал мужчина в милицейской форме – худощавый, седой и очень хмурый. «Типичный энкавэдэшник. Витя, что ты натворил?»

Милицейский сел напротив, достал из кармана пачку сигарет.

– Куришь?

– «Наша марка»? К-хм, – Виктор прокашлялся. Хотелось пить.

– Ага, – милиционер достал одну сигарету, положил на стол, сам прикурил и передал Виктору зажигалку.

– Спасибо Михаилу Афанасьевичу…

– Чего?

– Простите, рабочее… – Виктор осознал не к месту сказанное и прикурил.

– Так, я Дегтярев Александр Исмаилович, капитан уголовного розыска, дознаватель, – он открыл папку. – Спросишь, почему уголовный розыск? Отвечу: не твое дело. Так… – он выдвинул ящик стола, извлек оттуда пепельницу и поставил ее перед Виктором. – Ты у нас Сказ Виктор Никитович, двадцати девяти лет, уроженец поселка Алкино Уфимского района. Все правильно?