Он усмехнулся, вспомнив горечь и боль, заполнявшие его. Он не хотел уходить. Вот так вот. Никчёмный из него вышел Хранитель, раз не смог защитить свой Дом от резни, устроенной мечами и серпами Опалов. Он всегда недоумевал, почему именно ему, ничем не примечательному казначею Семьи Содалит, выпала честь стать её Хранителем, однако он не оправдал этого внезапно обрушившегося доверия. Он истово желал остаться, дабы получить возможность показать, что не так уж он и плох, хоть как-то проявить себя. Пусть теперь от его сородичей остались лишь мёртвые куски камней.

Вампиры возникли рядом с ним словно из ниоткуда. Призрак даже не услышал их шагов, просто увидел в затянутой дымом комнате тринадцать фигур – согбенных и прямых, будто жерди, высоких и низких, с хищными чертами, на которых застыли удивительная отстранённость и бесстрастность.

Хранитель никогда раньше не встречал представителей этой расы, и их визит застал его врасплох. Не успел он задать им и одного вопроса, как вперед выступил Тариан – самый рослый из всех - и предложил призраку сделку. Им нужно было пристанище, крепкое и надёжное, укрытое от посторонних глаз и ушей, сказал он. Им нужна была надёжная охрана и защита. Они могли восстановить сам Дом в кратчайшие сроки. Более того, они могли даже подарить Марианне жизнь. Но всё это при условии, что Хранитель отдаст Дом в полное их распоряжение, оставшись при этом Хранителем, оберегающим последнего члена семьи Содалитов. Вампирам нужна была защита Дома, его мудрость и аура, наполняющая их жизненной силой. Всё это мог передать им – исключительно добровольно – только Хранитель Семьи Содалит.

В тот момент Призраку показалось, что праматерь Алайна(103) услышала его истовое желание и отправила помощь, пусть даже и такую своеобразную. Он охотно согласился, даже не удосужившись поинтересоваться, как незваным гостям удалось так быстро прибыть на место трагедии. Впрочем, в последующие года это, казалось бы, совершенно логичное желание у него не возникало ни разу. Из горла Марианны извлекли серп. Азарион влил в открывшуюся рану собственную кровь, после чего разорванные края кожи моментально срослись. Молодая Содалит судорожно вздохнула, на сей раз без ужасного хриплого сипа. Однако…

…Вампиры не обманули Хранителя - девушка и в самом деле выжила. Беспробудный сон - это тоже жизнь. То ли кровь вампира подействовала на литанээ не так, как рассчитывал Азарион, то ли Марианна не захотела бороться за возвращение к реальности, но призрак видел собственными глазами, как, вздохнув пару раз и что-то пробормотав, молодая литанээ закрыла глаза, чтобы больше их не открывать.

Лианон, собрат Азариона, помог отнести девушку в семейный склеп Содалитов и положить на каменную плиту, окружив бесчувственное тело стеклянными сосудами, в которых хранились небольшие кусочки самоцветов – то, что осталось от предков. Первое время Хранитель часто наведывался в склеп, проверяя состояние Марианны, однако вскоре ему стало не по себе от того, что он там видел.

Вампирская кровь не только заживила раны девушки. Со временем черты Марианны стали меняться: щеки ввалились, а губы истончились, превратив миловидное личико в подобие смертной маски. Из-под верхней губы показались концы вампирских клыков, которые в отличие от тех, что принадлежали новым хозяевам Дома, были длинными и походили на иглы.

Тем не менее, Марианна жила, давая Хранителю зыбкую надежду на то, что однажды все вернётся на круги своя. Несколько вампиров, взятых новыми владельцами Дома в качестве обслуги, раз в три дня исправно приносили ей стакан крови. “Без этого она умрёт”, - пояснил Азарион призраку, с любопытством наблюдая, как красные капельки просачиваются сквозь плотно сжатые губы девушки. После этого Марианна ненадолго возвращалась в прежний облик, чтобы через некоторое время вновь обратиться чудовищем.

О том, кто такие на самом деле незваные гости, Хранитель начал смутно догадываться, когда спустя пару лет обустройства Дома к его новым обитателям потянулись и другие представители их расы. Прямых вопросов он избегал, побаиваясь натолкнуться на ледяной взгляд Ириона, самого старого из вампиров. Они приходили небольшими группками, чаще всего под покровом ночи, но случались и дневные визиты. Диамон и Киара – Хранитель уже успел запомнить имена постоянных прислужников - встречали их и расспрашивали о чём-то на неизвестном призраку языке. После этого приходящих сопровождали в нижний зал. Раньше Содалиты собирали там семейные советы, а теперь стояли лишь саркофаги новых владельцев. Кого-то же отправляли восвояси. Именно в этом зале за плотно закрытыми дверями тринадцать старейших вампиров, выстроившись в строго определённом порядке, беседовали со своими посетителями. Беседа часто затягивалась и могла обернуться чем угодно: спором, судилищем или даже…

…Пытками.

Вампиры не возражали против присутствия Хранителя на своих сборищах. Они всё равно велись на их собственном наречии, которого призрак так и не научился понимать. После того, как Диамон невозмутимо отсёк голову какому-то вампиру за то, что тот убил несколько человек при попытке украсть что-то из его замка (это растолковал призраку Азарион, по непонятной причине проникшийся к нему подобием дружеских чувств), Хранитель стал осознавать, что пришельцы представляют собой что-то вроде совета судей. Его догадку подтвердил тот же Азарион, почувствовавший или догадавшийся, какой вопрос терзает Хранителя.

- Нас слишком мало в этом мире, друг мой, - сказал он в момент своего очередного бодрствования (в промежутке между собраниями новые хозяева Дома предпочитали коротать время, плотно задвинув крышки саркофагов и погрузившись в глубокий сон вроде того, что окутывал Марианну. Время от времени то один, то другой возвращались в реальность). - И кто-то должен следить за тем, чтобы мои братья и сёстры жили в мире со всеми остальными народами, уж прости за каламбур.

Выдержав паузу и изучающе глядя на безэмоциональное лицо призрака, старый вампир продолжил:

- Мы взяли на себя смелость исполнять именно эту миссию. Да, может быть, иногда мы судим наших братьев слишком строго, но калёное железо оставляет куда более заметный след, чем шёлковый платок.

- Значит, вы называете себя судьями? - уточнил Хранитель. Азарион скучающе покачал головой.

- Судьи – слишком узкое название. Скорее, наставники. Достаточно мягкие, чтобы присматривать за своими неразумными учениками, и вполне жёсткие, чтобы держать их в узде. Наши братья называют нас Советом Старейшин, и мне это название по душе.

Помолчав немного, Азарион добавил, понизив голос до едва различаемого шёпота:

- Я не знаю, почему именно нас избрали на эту роль. Наши боги умолкли, едва только мы переступили Порог между мирами. Теперь нам лишь остается исполнять своё предназначение.

Призраку доводилось раньше слышать о принадлежности вампиров к иному миру, однако именно в момент того памятного диалога он получил неоспоримое подтверждение этого факта из уст самого вампира. Азарион впервые позволил себе откровенность. Хранитель отважился поймать момент.

- Вы что-то помните о своей родине?

Азарион усмехнулся не без тени самодовольства, хотя это выглядело так, словно побитый непогодой булыжник прорезала горизонтальная трещина.

- Я слишком стар, друг мой. Я был в годах ещё в момент Перехода. Неужели ты думаешь, что в моей трухлявой памяти сохранилось что-то?

Хранитель не думал. Он знал: его древний собеседник кривит душой и при желании может поведать много любопытного о том и этом мире.

Только вряд ли подобное желание у него когда-нибудь возникнет.

***

- Что заставило тебя навестить наши скромные покои, друг мой? - вкрадчиво спросил Азарион, с хрустом потягиваясь и разминая шейные позвонки. Призраку в который раз стало не по себе от этого зрелища. Ему казалось, что старец-вампир рассыплется прахом от любого неосторожного движения. Однако он знал, что внешность была обманчива: любой из присутствующих здесь вампиров был на редкость крепким и сильным.