Я стояла у борта, задумчиво глядя на родной остров. К грусти примешивалась смутная, растущая с каждым ударом сердца радость. Я чувствовала, что встала на правильный путь.

Прерывисто вздохнув, я прижалась к Моррису. Он послал мне счастливую улыбку и обнял за талию.

Я знала, что больше никогда не увижу свою Коннемару.

***

Два года спустя.

Побережье Двух Океанов.

- Том, старина! Какими судьбами?

Старый моряк, смоливший пеньковую трубку, поднял изборождённое морщинами лицо и просиял, увидев старого знакомого:

- Ульвиг! Давненько я тебя не видал. Какие новости?

Высокий пират, чьё лицо было покрыто россыпью мелких татуировок, осклабился:

- Я уже второй год хожу в команде Сокола. Слыхал о таком?

Старик не спеша отложил трубку на прогнившую бочку, служившую ему сиденьем, и степенно проговорил:

- Как не слыхать. Тот самый Сокол, что ищет Призрака?

- Он самый, - важно кивнул Ульвиг, потирая разодранную в клочья мочку уха. Когда-то давно в пьяной драке ему выдернули серьгу вместе с мясом. - По мне, пусть ищет хоть Пожирателя волн(10), лишь бы сполна платил долю.

Старый Том с прищуром смотрел на собеседника. Щурился лишь один глаз - левый. На месте правого зияла пустая глазница, которую он и не думал прикрывать.

- А правду говорят про его подругу?

Ульвиг плотоядно хохотнул. Глаза его маслянисто заблестели.

- Да уж. Вроде капитан подцепил её на каком-то островке. Хотел бы я знать, где водятся такие красотки. Фигурка, голосок - прелесть, а не девчонка. Только… - пират заговорщически подмигнул приятелю и умолк.

- Только?

- Не дело нам тут трепаться, - важно сказал Ульвиг. - Пошли в “Лисицу”, там и поговорим.

- Пошли, - пожал плечами старик. - Только ты угощаешь. У меня-то в кармане одни медяки звенят.

Он с кряхтением поднялся с насиженного места и медленно последовал за приятелем.

***

Пока Ульвиг заказывал выпивку в “Пьяной лисице”, Том вспоминал всё, что ему было известно о Соколе и его подружке.

Старик видел её пару раз. Лицо, дрожа, расплывалось в памяти, но зато он хорошо помнил звонкий смех, искристые золотые глаза, сияющие каждый раз, когда она смотрела на Морриса, и длинные тёмные волосы.

А ещё она пела. Мелодичный голос поневоле воскрешал в памяти легенду о морской ведьме, завлекающей моряков своими песнями в пучину на корм подводным чудовищам. Только девушка была совсем не похожа на ведьму.

Том всегда поражался тому, как она, живя среди головорезов, не вымаралась во всей этой грязи. Наверное, в том была заслуга Сокола, который неотступно следовал за ней, оберегая от малейших невзгод. Это слегка удивляло Тома: давно знал Сокола и всегда полагал, что тот большой ценитель женщин. Красотки вились вокруг Морриса непрерывной чередой: он не делал различий между простолюдинками и знатными богатейками, если таковые встречались на его пути. Поигравшись с прелестницей пару-тройку недель, он безжалостно обрывал связь и устремлялся к следующей. Однако с этой островитянкой все вышло иначе: шёл уже второй год, как Сокол был с ней. Может, он действительно влюбился? Подумав об этом, Том искренне порадовался за девушку: почему-то одно лишь воспоминание о ней веяло мягким, уютным теплом.

Тем временем Ульвиг опрокинул остатки лэя из глиняной кружки и удовлетворенно рыгнул:

- Эх, хорошо! Сюда бы ещё красивую бабу и хорошую песню!

Том пожал плечами, задумчиво оглядывая таверну. Вокруг шумела обычная для пиратской базы обстановка: пьяный гогот вперемешку с кокетливым женским хохотом и звоном монет; стук кружек о протёртые временем до блеска столы и смачная матросская ругань.

Ульвиг наблюдал за бурлящим вокруг действом с жадным удовольствием.

- Ты хотел мне что-то рассказать, - напомнил старик.

- Ах, да, - пират оттолкнул кружку и, растягивая паузы между словами, деловито сообщил. - Проиграл наш капитан свою подружку-то.

Том моргнул:

- Как так – проиграл?

- Натурально. Сам, что ли, никогда в «Монетку под горой» не проигрывал? У него был выбор: либо “Отчаянный” ставить, либо девчонку. Ну, судном капитан никогда рисковать не станет, ясное дело, а девок вокруг больше, чем устриц в бороде Наронга(12). Да и, кажись, надоедать она ему стала в последнее время.

От таких новостей у старика голова пошла кругом. Несмотря на бурное пиратское прошлое, его сердце так и не смогло одеревенеть. Ему стало по-настоящему жаль никому не известную девочку, искренне доверившуюся ветреному красавчику-капитану.

Тем временем Ульвиг продолжал развязно болтать, развалившись на скамье:

- Сокол ещё никогда к одной бабе так долго привязан не был. Я уж было думал, всё, уйдет наш капитан на покой, ан нет. Он недавно с какой-то богачкой снюхался из Ранаханна. Посудину, на которой она была, мы не так давно почистили, а её Сокол в заложницы взял. Ну и закрутилось, ты же его знаешь. Девчонка Моррисова ничего не знала поначалу, а тут и приятель его подвернулся, Волк из Даэррана(13). Он давно на девку глаз положил, ну и предложил эту партию, чтобы капитана, значит, прижать. Только Волку невдомёк было, что Соколу в радость избавиться от надоевшей красотки. Так что, думается мне, скоро она в полное пользование к Волку перейдет.

Том промолчал, разглядывая потеки от грязной тряпки на столешнице. Сердце нехорошо щемило.

- И где они сейчас? - угрюмо спросил он. Ульвиг отмахнулся:

- Да здесь! Сокол её привел, у них с Волком встреча наверху в комнатах назначена. Они перед нами как раз сюда и пошли. Чую, Волк уже развлекается вовсю, - пират глумливо ощерился.

Старик хотел что-то сказать, но не успел.

Пронзительный крик, переходящий в утробное рыдание, долетел с верхних этажей «Лисицы». На мгновение всё умолкло. Кто-то из пиратов схватился за оружие, кто-то бросился к дверям. Однако вслед за криком ничего не последовало, и шумное веселье возобновилось как ни в чём не бывало. Ульвиг приподнялся и с сомнением пробормотал:

- Сдаётся мне, это в комнатах как раз и кричат.

Том опомнился и с неподобающей для его возраста прытью кинулся по шаткой лестнице.

***

Комнаты в таверне не отличались особой роскошью убранства, скорее, наоборот: изъеденные жуками деревянные кровати, матрацы, из которых торчала воняющая плесенью солома, мутные окошки. Именно такая картина предстала глазам Тома, когда он распахнул дверь ближайшей от лестницы комнаты. Он действовал наугад: это была единственная дверь, под которой трепетал лучик света, однако это ещё не значило, что именно здесь и кричали.

Старый пират не ошибся с выбором. Однако ему сразу же захотелось обратного, когда он увидел то, что предстало его глазам.

Поперёк кровати ничком лежал Моррис. Том узнал его по длинным чёрным волосам и амулету в виде серебряной подковы, с которым Сокол не расставался. Лицо молодого пирата покрывало что-то тёмное, и, шагнув вовнутрь, старик понял, что это кровь. Спустя удар сердца он догадался, откуда она взялась.

На месте глаз Морриса зияли темные провалы. Из одного торчал длинный осколок. Тело Сокола конвульсивно подёргивалось, а красиво очерченные губы кривились в страшной ухмылке.

Том очертил вокруг себя знак Лиара и заметил ещё одного пострадавшего.

Рядом с кроватью лежал массивный светловолосый мужчина. Его исполосованная грудь ходила ходуном. Рукоять ножа, вогнанного глубоко в правый бок, колыхалась вместе с судорожными попытками вздохнуть. Рядом с ним матово поблескивала, растекаясь, кровавая лужа.

- Вот Хэлль! – донеслось от двери. Вздрогнув, Том обернулся и увидел Ульвига, с разинутым ртом наблюдающего за происходящим. - Это ж Волк! – хрипло пробормотал пират, тыча пальцем в светловолосого.

- Позови знахаря! – просипел Том, не в силах оторвать взгляд от тел. Ульвиг скептически посмотрел на него:

- Да их добить проще! Сокол явно уже к Хэллю отправился, а этот… Постой-ка! Никак говорит что-то!

Они замолчали. Слабый стон донесся с пола, и в нём Том разобрал несколько слов.