- Кошка, ты на каком свете обитаешь? Чёрный давно хотел взять купеческий морской караван, и ему это удалось. Вот и зовет всех в “Меченосцы”, обещает по кружке лэя и ломтю вяленого мяса, чтобы отпраздновать его удачу.

Вопреки ожиданиям, её слова задели меня за живое. Я изобразила живейший восторг, с досадой отметив, что возня с Камнем вышвырнула меня из течения событий. О клятве Саймона я ничего не слышала, с головой погрузившись в разгадывание загадки первой вехи. Новости на Аэдагге проходили мимо, и мне, привыкшей быть в курсе всего, это очень не понравилось. Чёрный мне и не снился, но оказаться опять в гуще событий захотелось. Решение пришло моментально.

- Вот что, - сказала я. - Пожалуй, я загляну к вам, но позже. А сейчас мне пора.

Полностью удовлетворившись моим решением, Энн кивнула, точнее, неуклюже уронила голову на грудь, и побрела прочь. Её подрагивающая рука время от времени подносила к губам бутыль, а походка была неровной, будто Рыжая ступала по извивающейся змее. Я проводила соседку взглядом, пожала плечами и поспешила к дому Микаэля.

***

- Кошка? Какими судьбами?

Литанээ выпрыгнул мне навстречу из сумрака комнаты, опираясь на два неровно сколоченных костыля. Остаток его левой ноги беспомощно болтался в туго завязанной узлом штанине, но её обладателя нельзя было назвать беспомощным. Несмотря на сухощавость, Микаэль обладал сильными руками и острым умом, позволяющим не только выживать, но и неплохо зарабатывать на Аэдагге.

- О хайлэ(58), Мик, - кивнула я, плотно прикрывая дверь. - Я к тебе по делу.

- Сразу хватаешь Хэлля за глотку(59), - поморщился литанээ и потёр подмышку, которая, видно, ныла от долгого общения с костылем. - Проходи, в дверях дела не обсуждаются.

Он посторонился. Я прошла в комнату, куда более просторную, чем моя, но заваленную каким-то хламом: старыми полуистлевшими свитками, ящиками, в которых тускло поблескивали самоцветы, чучелами и скелетами неизвестных мне животных. Микаэль походил на птицу кайгу, украшающую гнездо всем, что приглянется.

- Травяного чаю, Кошка? – литанээ смахнул со скамьи, приставленной к грубо сколоченному верстаку, пыль и приглашающим жестом указал на неё. - Присаживайся.

- Ты живешь на Аэдагге много лет, Мик, - усмехнулась я, выполняя его просьбу. - Неужели ты до сих пор не понял, что здесь принято предлагать гостям кое-что покрепче?

Литанээ рассмеялся, обнажив потемневшие от некогда бурно потребляемого лэя зубы.

- Только не тебе, Кошка. Останки моего безвременно почившего воспитания не позволяют предложить даме крепкий хмель.

Это было чистой правдой: несмотря на дикие нравы и уклад пиратской общины, обтачивающие каждого новичка, как морская вода - гальку, Микаэль умудрился сохранить те крохи тактичности и манер поведения, что прививаются во всех Домах литанээ. От пиратской жизни ему досталась хитрость и изворотливость, а ещё - неистребимая любовь к наживе.

Пока литанээ возился, разжигая очаг, я задумчиво смотрела на его скособоченную влево спину, прикидывая, как бы получше объяснить цель визита. Распространяться на тему сокровищ не стоило. Морского разбойника в Микаэле было больше, чем литанээ. Аметист вполне мог отправиться на поиски вех сам.

Не придумав ничего стоящего, я вздохнула и решила начать разговор с чего-нибудь отвлечённого – авось в процессе беседы осенит.

- Мик, ты встречал своих после того, как покинул дом?

Спина литанээ на мгновение напряглась, но Аметист ответил абсолютно спокойным голосом, не поворачивая головы:

- Нет. Вряд ли они обрадовались бы мне. Представляю себе их удивление – пропащий сын дома Аметист вдруг решил вспомнить заветы предков и вернуться к родовому ремеслу! Да не где-нибудь, а в самом сердце пиратского гнезда, на Аэдагге! Думаю, отца, если он ещё жив, хватит удар, а глаза сестёр и брата станут величиной с золотой дорий.

Я хмыкнула, представив себе выражения на лицах своей родни, узнай они, какую жизнь веду я. Впрочем, не ручаюсь, что им было бы не всё равно.

- Ты ничего не слыхал о своих? Неужели ни разу не захотелось поинтересоваться?

- А какой в этом толк? - в голосе литанээ прорезались обречённые нотки. - Скорее всего, они давно похоронили меня, да и я уже много лет не чувствую себя полноценной частью Дома Аметист. Так, рыбешкой, отделившейся от стаи и прибившейся к косяку пилозубов.

Я не нашлась, что ответить на эту неожиданную исповедь.

Микаэль покончил с очагом. Ровно загудело жаркое золотистое пламя. Литанээ повесил над ним котелок с водой.

- Ну, Кошка, - спокойно сказал он, рывком преодолевая расстояние до меня и опускаясь напротив. - Так что у тебя за дело? Не прикидывайся, что решила навестить меня исключительно ради интереса к моей родословной. Выкладывай, иначе мне придется накинуть лишние серебрушки за бестолково потраченное время.

Поняв, что уже не отвертеться, я извлекла из-за пазухи аккуратно завернутый в шаль Камень, бережно распеленала его и положила на колючий верстак перед Микаэлем, приготовившись импровизировать.

- Мик, - серьёзно сказала я, кладя ладони на тёплую от моих объятий поверхность Камня. - Не скажу тебе, что это такое и зачем мне это понадобилось. Я просто хочу узнать, камень ли это, и есть ли в нём что-то необычное.

Микаэль понимающе кивнул, разглядывая веху, и с укоризной промолвил:

- Кошка, первое, что я говорю клиентам: мне неинтересны ваши тайны и помыслы, только платите деньги. Думаешь, я не в курсе, что на Аэдагге чем меньше ты знаешь, тем крепче твой сон?

Его слова успокоили меня, но я решила всё же не открывать перед ушлым литанээ всех карт. Я примиряюще улыбнулась и легонько подтолкнула Камень к Аметисту. Тот занёс над ним мозолистые ладони, но опустил их не сразу, испытующе глядя на меня.

- Кошка, эта штука, похоже, сделана из янтаря, а мы не работаем ни с ним, ни с жемчугом.

- Мик, я не знаю, из чего сделан этот шар, - начиная сердиться на нерасторопного литанээ, процедила я. - Давай выясним и это.

Аметист пожал плечами. Предупредив, что мзду возьмет в любом случае, он опустил ладони на полупрозрачный Камень и прикрыл радужные глаза. Я сжала шероховатую поверхность верстака, подавшись вперед и жадно глядя на Говорящего. Белки его глаз быстро задвигались под тонкими, вздрагивающими веками, а плотно сжатые губы болезненно искривились. Микаэль резко открыл глаза, заставив меня вздрогнуть, и озадаченно уставился в пространство перед собой.

- Ничего не понимаю, - медленно проговорил он, поглаживая веху. - Эта штука определённо имеет отношение к самоцветам, но она не дает понять, к каким именно!

Я недоуменно наморщила лоб:

- Что ты имеешь в виду?

- Видишь ли… - литанээ рассеянно посмотрел на очаг, выругался и, ловко вскочив на костыли, прыгнул к нему, не прекращая говорить. - Видишь ли, для литанээ при использовании литовидения каждый камень поёт свою Песнь, помогающую определить, что он из себя представляет и как лучше работать с ним. Это детали, тебе неинтересно. Янтарь и жемчуг не имеют Песни потому, что они плоды живых существ, а не осколки Ожерелья(60). Песнь же твоего камня слышна очень неотчётливо, словно она пробивается сквозь толщу воды. Я никогда раньше с таким не сталкивался!

Повисла тишина, прерываемая позвякиванием старого чайничка. Сноровисто действуя одной рукой, Аметист насыпал туда травяную смесь и залил кипятком из котелка. По комнате поплыл нежный аромат болотной аюры(61). Я жестом предложила помочь, но Микаэль возмущенно помотал головой. Пока он неловко ставил на верстак глиняные кружки, я тихо спросила:

- Это единственное, что ты видишь в нём необычного?

- Разве этого мало? - удивился Микаэль. - Кошка, ты достала где-то камень, сопротивляющийся литовидению, и ещё недовольна?

Я разочарованно промолчала, стиснув зубы. Конечно, в глазах литанээ это выглядит настоящим чудом, только мне-то какой резон? Вооружившись только этим знанием, вторую веху не найдёшь.