В образовавшийся проём хлынул поток мерцающего света. Мы с Дарсаном застыли на пороге, не в силах вымолвить и слова.
***
Теймуран Восьмой не обманул, превознося до небес величие и великолепие Ранаханнской сокровищницы. Мне довелось повидать и усыпанные золотом пещеры Муреновых островов(47), и несметные сундуки с драгоценностями хайанских князей, но то, что предстало моим глазам, потрясало великолепием.
Потолок сокровищницы уходил ввысь. Повсюду, куда только хватало глаз, сверкало золото. Много золота: россыпи старинных монет, украшения, кубки, слитки. Разноцветными грудами высились самоцветы, переливались невиданные ткани. Казалось, сокровищница бесконечна и охватывает собой всю “Лилию”. Для пущего эффекта повсюду сияли светильники, ярко вспыхнувшие, как только отворились двери. Благодаря им сокровища Ранаханна блестели так, что больно было глазам. Магическое бездымное пламя дрожало и множилось в бесчисленных драгоценностях и слитках, заставляя те гореть подобно тысячам солнц.
Оправившись от шока, я почувствовала сильнейший укол зависти, смешанный с досадливым разочарованием. Пригоршни монет из этой сокровищницы с лихвой хватило бы на оплату корабля и найма хорошей команды. Пока же мне приходилось выходить в море на небольшой посудине Назиры с горсткой матросов, околачивающих груши по тавернам Аэдагги.
Неприятный зуд пронзил ладони. Я с досадой потёрла их, жалея, что отсюда нельзя унести ничего, кроме Камня.
Кстати, о Камне.
Я обернулась. Дарсан стоял на пороге сокровищницы, потрясённо взирая на груды золота вокруг. Бедолага. Скорее всего, он не привык видеть такое обилие богатства, собранное в одном месте. В его глазах отражалось слепое восхищение и оглушённое созерцание.
Темнокожий раб застыл, прислонившись к стене у дверей и положив правую руку на рукоять ятагана, торчавшего из-за пояса. Вся его поза говорила о готовности в любой момент прийти на помощь господину.
На моё плечо мягко легла прохладная рука. Я вздрогнула, а калиф нетерпеливо сказал:
- Что же вы стоите, хэннум? Проследуйте, как гостья, первой в наше скромное хранилище ранаханнских богатств.
- Лучезарный калиф изволит лукавить, - нервно рассмеялась я. - Если вы изволите называть это собрание чудес скромным, тогда как же величать казну алдорского короля? Лачугой бедняка?
Теймуран Восьмой довольно прищурился от такой похвалы, как кот, поймавший жирную мышь, и сделал нетерпеливый жест рукой:
- Просим, хэннум!
И я первая сделала шаг вперёд.
***
Мы расхаживали по сокровищнице, останавливаясь возле громадных сундуков. Калиф погружал в них руки, пересыпал пригоршни монет или самоцветов из одной ладони в другую и говорил, говорил, говорил. Я даже не пыталась понять, о чём шла речь, тщательно рассматривая всё вокруг. Мои мысли занимал один-единственный вопрос: как найти Камень?
Теймуран горячо повествовал о чём-то, размахивая руками; Дарсан, ошарашенно озирающийся по сторонам, покорно внимал ему. Отойдя чуть в сторону, я начала напряжённо вспоминать подробности той неожиданной встречи, что год назад натолкнула Сокола, а затем и меня на мысль отправиться на поиски Призрака…
…За окном таверны “Песнь ундины” хлещет дождь, с шелестящим шорохом швыряя капли на стекло. Ветер свистит, заставляя океанские волны с грохотом обрушиваться на прибрежные скалы, а пальмы гнуться под беспощадным натиском. “Песнь ундины” пустует - в такую непогоду мало кто сюда заглядывает; лишь старый однорукий трактирщик Эйрл дремлет, уронив голову на стойку.
Мы с Соколом сидим за блестящим, отполированным тысячей локтей и кружек, столом. Перед нами дрожащее пламя свечей выхватывает из сумрака сморщенное лицо Энди Безбрового – неудачливого пирата, любящего ввязываться в разные сомнительные авантюры и редко ловившего удачу за хвост. Прозвище свое Энди получил, ввязавшись в пьяную стычку с Ранилем Сивым: изрядно набравшись, два пирата решили выяснить отношения при помощи старого проверенного способа – на саблях. Превосходно владея оружием, Сивый одним махом оставил незадачливого пьянчужку без штанов, а вторым отсёк ему кусок кожи на лице вместе с бровью. С тех пор прозвище стойко закрепилось за Энди. Незлобивый человек, он каждый раз вспыхивал огнём ярости и лез в драку, стоило кому-нибудь назвать его Безбровым.
Он нечасто выходил в океан на пиратский промысел, предпочитая околачиваться по тавернам и постоялым дворам, жадно слушая байки и небылицы старых морских волков. Особенно Энди интересовали рассказы о спрятанных где-то на краю мира несметных сокровищах или затерянных в океанских пучинах городах, бережно хранящих тайны, которые подарят постигнувшему их человеку власть над всем светом.
Энди никто не воспринимал всерьёз: разве можно обращать внимание на слабоумного? Его считали кем-то вроде деревенского дурачка, и если брали в команду, то лишь в качестве помощника кока или драильщика палубы. Безбровый не возражал и покорно выполнял свои обязанности, развлекая матросов россказнями. На сей раз Энди зачем-то понадобился моему возлюбленному, и вот мы сидим напротив него. Моррис пытливо смотрит на Энди, нетерпеливо сжимая глиняную кружку с лэем и небрежно обнимая меня за плечи. Я, разомлев от душной теплоты помещения, прижимаюсь к Соколу, не понимая, зачем нам вообще понадобился Безбровый. Тот, жадными глотками опустошая уже третью по счёту кружку, напротив, всем своим видом выражает энергичность и энтузиазм.
- Не сомневайся, капитан. Дело верное, - шепчет Энди, перегнувшись через столешницу. Меня обдает мерзким запахом гнилых зубов и дешёвого алкоголя. Я морщусь, зажимая нос.
- А откуда мне знать, что это не очередная твоя сказочка? – скептически шепчет в ответ Сокол.
На лице Энди отражается обида. Он рывком отодвигается, возвращаясь на свое место.
- Призрак существует, Сокол. Раз в месяц, той ночью, когда звезда Дракона загорается особенно ярко, этот остров возникает из океанских глубин. Он держится на плаву всего лишь ночь, однако тому, кто ступит на него в это время, откроется ключ к такому сокровищу, какого ещё не видывал свет. Говорят, сам Великий Дракон спрятал его там.
- Допустим, - лениво протягивает Сокол, но я чувствую, как судорожно сжались его пальцы на моём плече и понимаю: мой любимый загорелся этой историей. - Но у меня два вопроса: откуда ты сам узнал про этот самый Призрак, и где доказательства того, что он существует?
Энди торжествующе хлопает в ладоши, радуясь тому, что его слушают с интересом:
- Не так давно я встретил умирающего от старости нищего служителя храма Дракона(48). Я облегчил его страдания, и в знак благодарности он поведал мне о Призраке, а также о том, как добраться до него.
- И как же? - быстро уточняет Сокол, и я чувствую напряжение, охватившее его тело. Моррис поверил Энди, ведь всем известно: служители храмов Дракона не станут рассказывать небылицы. Храм налагает на них заклятие-обет: позволивший себе сказать неправду драконопоклонник лишается возможности говорить, а после смерти влачит жалкое существование в виде бесформенной тени. Не знаю, каким способом Энди “облегчил” страдания несчастного, но если уж тот чего и поведал, то можно не сомневаться в его правдивости.
Безбровый приосанивается и напускает на себя важный вид.
- Существует три вехи, указывающие путь одна к другой, - свистящим шёпотом говорит он. - Драконопоклонник поведал мне, что первую не так давно заполучил в свою сокровищницу правитель солнечного Ранаханна. Как он это сделал и где добыл веху, считавшуюся утерянной, неведомо. По словам старика, первая веха - это небольшой прозрачный Камень янтарного цвета.
- И как же он укажет путь к остальным вехам? - насмешливо спрашивает Сокол, но в голосе его сквозит быстро растущая уверенность. Энди пожимает плечами.
- Старик умер у меня на руках, рассказав только про Камень. Думаю, он и сам не знал. Так ты возьмешь меня в команду, чтобы отправиться за Камнем, Сокол?
Тон Энди меняется. В нём звучит жадность и нетерпение. Прищурившись, он смотрит на моего любимого пирата: не иначе, как тоже разгадал его напускное безразличие.
