Моррис позволяет себе короткий смешок.
- А у тебя скорый ум, Энди. Видать, ты уже всё заранее за меня решил.
Пьянчужка потирает руки и смущённо улыбается. Его улыбка выглядит жалкой, будто бледное брюхо снулой рыбы вспороли тонким ножом. Я ёжусь от омерзения, передёргиваю плечами и теснее прижимаюсь к Моррису; тот ободряюще стискивает моё плечо. Энди разглядывает меня стремительно мутнеющим взглядом и повторяет, стараясь, чтобы заплетающийся от лэя язык как можно чётче выговаривал слова:
- Ты возьмешь меня в команду, Сокол? Я же всё тебе рассказал. Только я не хочу драить плошки или держать в руках вонючую тряпку. Сделай меня боцманом! А потом разделим сокровище по-братски…
- Конечно, возьму. Будешь моим первым помощником, - покровительственно кивает Моррис и лезет за пазуху. Быстрое движение – и на стол, звеня и подпрыгивая, летит золотая монета. - Держи. Купи себе ещё выпивки и ступай отдыхать. Через три дня встречаемся здесь же. Но только чур о Призраке больше никому ни слова, понял?
Сморщенное лицо забулдыги изображает живейшее оскорбление, и он так яростно мотает головой, что сальные пряди вздымаются вокруг лица, будто змеи. Моррис кивает, хлопает ладонью по столу – знак того, что условия Энди приняты, и тот становится членом команды. Затем пират поднимается, помогает мне встать, и мы оба направляемся наверх, в нашу комнату в «Песни».
- Ты поверил ему? - нерешительно спрашиваю я. - По нему же видно, что это лгун, каких ещё поискать. За кружку лэя он тебе и не таких сказок понапридумывает. Как думаешь, был тот старик на самом деле?
- Я верю ему, малышка. - Глаза Сокола затуманены: он явно думает о чём-то другом. - Не зря я подцепил его сегодня в порту, где он пытался рассказать эту историю Маквису Красноглазому. Маквис слишком туп, чтобы отделить правду от вымысла, а я мигом почуял: на сей раз рассказ этого недоумка Энди – чистая правда от начала до конца. Призрак существует, крошка, и мы с тобой обязательно найдем его. Мы будем богаты, Мелиан, сказочно богаты. Ты хочешь стать богатой?
Не дожидаясь ответа, Сокол подхватывает меня, заливающуюся счастливым смехом, и взлетает по ступенькам на второй этаж.
На следующий день Энди Безбрового нашли с перерезанным горлом в сточной канаве на задворках “Песни ундины”.
Ещё через день Сокол объявил о наборе команды для отправки в Ранаханн.
А ещё спустя неделю пал от моей руки.
…Воспоминания о бывшем возлюбленном на миг затуманили глаза слезами и заткнули горло колючим комом. Я сделала над собой усилие и заставила их отступить. Что было, то прошло. Назад пути нет. Мне остается лишь искать Камень среди этого великолепия ранаханнской сокровищницы, уповая на то, что Безбровый говорил правду.
И покойный Энди не подвёл меня.
Медленно шагая по сокровищнице, дотрагиваясь до всего, куда дотягивалась рука, я споткнулась об угол какой-то картины, едва виднеющийся из-под слоя золотых монет. Повинуясь больше наитию, чем здравому смыслу, я наклонилась и принялась разгребать монеты.
Из-под мерцающих золотых кругляшей прямо под ноги выкатился небольшой шар размером чуть больше кулака. Я тут же подхватила его и поднесла к глазам, не веря своей удаче.
В том, что это был тот самый Камень, сомневаться не приходилось. Именно таким его и описывал Энди: янтарно-жёлтый, почти прозрачный, с тёмными вкраплениями, он напоминал застывшую каплю мёда. Ощутив реальность своей мечты, человек не может сразу это осознать, так и я заворожённо разглядывала находку, отказываясь верить в её существование.
- Вы заинтересовались чем-то, Каэрре-хэннум?
Звучный голос калифа грубо низверг меня с небес на землю. Я с трудом заставила себя оторваться от Камня и, натянув на лицо улыбку, повернулась к властителю Ранаханна.
- Скорее меня удивило и заинтриговало предназначение этой безделицы, - я продемонстрировала Теймурану Камень. - Что это такое? Видимо, это представляет собой нешуточную ценность, раз ваше величество велели поместить её сюда!
Калиф прервал мои разглагольствования и властно забрал Камень. Я с тоской наблюдала, как он вертит его в руках и рассматривает на просвет.
- Признаться, хэннум, мы и сами толком не знаем, что это такое, - озадаченно выдавил он. - Помнится, это было в заброшенном храме на одном из островов Лотоса(49). Мы были там несколько лет назад с военным походом. Первый визирь тогда предположил, что это, наверное, какая-то редкость, и убедил нас забрать это во дворец. Но никаких особых свойств: ни магических, ни драгоценных, мы у него не обнаружили. Наверное, это просто украшение.
Калиф пренебрежительно подкинул Камень на ладони.
Решение пришло мгновенно.
- Ваше величество!
От волнения мой голос слишком громко прозвенел под сводами сокровищницы. Дарсан, разглядывающий крупный изумруд, вздрогнул и испуганно отшвырнул его от себя. Теймуран недоуменно посмотрел на меня:
- Вы что-то хотели, хэннум?
Я медленно опустилась на одно колено, склонив голову перед властителем Ранаханна, и заговорила, вкладывая в голос всё кипящее внутри волнение и трепетное желание:
- Да простит лучезарный калиф мою дерзость, но мне бы очень хотелось иметь какую-то вещицу в память о визите в “Лилию”. К тому же, что может быть соблазнительнее для такой любительницы редкостей, как я, чем столь загадочный предмет?
Я протянула дрожащие пальцы, сплетённые в молящем жесте, перед собой.
Законы ранаханнского гостеприимства написаны самим Пророком и остаются нерушимыми даже для самых закоренелых преступников. Один из них гласит: «Благословлён будет дом, привечающий гостя, и трижды благословен – хозяин, осыпавший гостя дарами и милостями; не откажи гостю своему в любой его просьбе, и да воздастся тебе это сторицей». Об этом законе мне когда-то поведал Одноглазый Том, и сегодня память сослужила мне хорошую службу.
Скорее всего, именно этот закон заставил калифа отбросить все дела и показать чересчур любопытной гостье дворец.
То ли Теймуран Восьмой не посмел нарушить заповедь Пророка, то ли Камень в его глазах действительно не представлял никакой ценности, но он, удивлённо вскинув брови, протянул прозрачный шар мне, сопроводив это задумчивыми словами:
- Право, хэннум, женщины не перестают нас поражать. Вы могли попросить в дар любую драгоценность, однако предпочли столь ничтожную безделицу.
- Увы, - пожала я плечами, поднимаясь с колен и ощущая в руке приятную теплоту Камня. - Вы правы, о лучезарный, даже мне порой непонятны мои прихоти.
Калиф не удостоил меня ответом. Лицо его побледнело, а глаза расширились. Приоткрыв рот, он с ужасом смотрел на что-то за моей спиной. Я мигом обернулась, ища предмет его испуга, но не увидела позади ничего особенного.
Кроме картины.
С обрамлённого изысканной рамой полотна на меня надменно смотрела пожилая черноволосая женщина в богатой галабене нежно-сиреневого, словно летнее небо на закате, цвета. За её плечом стояла русоволосая девушка в черной дисдасе, какую носят дворцовые стражники. Глаза девушки были обращены к её товарке по картине. В отличие от первой, явной уроженки Ранаханна, русоволосая больше походила на коренную жительницу северных окраин Алдории, если судить по цвету волос и толстой косе, спускающейся с плеча. Интересно, что же так напугало калифа?
- Ваше величество? - тихо позвала я застывшего Теймурана. Он вздрогнул и, не обращаясь ни к кому, выпалил:
- Это моя мать. Аэллам-хэннум. С ней бывший капитан дворцовой стражи, Моэранна-хэннум.
Он поднёс руку к лицу, словно пытаясь укрыться от взгляда матери, закашлялся и, развернувшись на каблуках, выскочил из сокровищницы.
Мы с Дарсаном переглянулись в недоумении и последовали за ним.
***
Калифа мы нашли, поднявшись по коридору, ведущему от сокровищницы. Теймуран Восьмой стоял, опершись о балюстраду открытой галереи, и тяжело дышал. Рядом с ним маячил безмолвный темнокожий раб. Услышав наши шаги, калиф, вздрогнув, обернулся. Передо мной мелькнуло лицо, искажённое напряжением, но при виде нас его черты разгладились. Трясущаяся рука Теймурана поднялась к груди и стиснула медальон.
