Я с вызовом посмотрела на него.

– Два верных друга, на которых можно положиться, лучше, чем двадцать приятелей, которые подставят тебя при первой же возможности.

– В точку. – Казалось, Кириан на секунду задумался. – А тот тип, который лез к тебе сегодня в школьном коридоре?

Я нахмурилась.

– Ты имеешь в виду Джаспера?

– Без понятия, как его зовут. Но мне показалось, тебе было неприятно.

Я подозрительно прищурилась.

– Ты ужасно наблюдателен.

Он повел плечами.

– Меня годами учили анализировать поведение людей и прогнозировать их поступки. Тебя и того парня я заметил случайно, по пути в столовую. Вот и все дела.

– Ага, – пробормотала я, размышляя, что же обеспокоило меня в его словах. Как я ни старалась, никак не могла докопаться до истины. – А сколько тебе лет? – спросила я Кириана, пытаясь отвлечься от этих мыслей.

– Девятнадцать.

– Такой молодой и уже телохранитель?

– Моя учеба началась довольно рано. – Он посмотрел на меня. – Ты так и не ответила на мой вопрос.

– У меня нет кошки, – произнесла я и остановилась у пешеходного перехода. Кроме машины, которая приближалась к нам, и женщины, идущей по другой стороне улицы, вокруг никого не было. Наверное, Кириан подумает, что Соммертон – самое унылое место на земле.

– Я не это имел в виду.

Конечно, нет. Но о Джаспере я сейчас говорить не хотела. В голове запульсировали мысли о нашем ужасном свидании и о том, что случилось со мной на обратном пути.

Их просто разнесло в клочья.

Как в кровавых ужастиках.

Что-то сжалось в моей груди, внезапно стало трудно дышать. Боль обрушилась снова, живот скрутило в тугой горячий комок. Жар нарастал, меня била крупная дрожь. Руки тряслись, и мне пришлось вцепиться в лямки рюкзака.

– Найла?

Голос Кириана прозвучал откуда-то издалека. В глазах у меня мелькали искры.

– Мне надо идти, – выдавила я, собрав все силы, чтобы хоть как-то взять себя в руки. Как только машина проехала, я ринулась через пешеходный переход и, не сбавляя скорости, помчалась вперед, хотя обычно гуляла без спешки.

Я знала, что Кириан смотрит мне вслед и, скорее всего, сомневается в моем душевном здоровье. Но мне было все равно. Пусть считает меня сумасшедшей. Я только хотела побыстрее оказаться дома, укрывшись от его проницательных зеленых глаз.

Не оглядываясь, я бежала по тротуару до тех пор, пока не показался мой дом. Дыхание все еще сбивалось, но сейчас скорее из-за непривычной нагрузки. У меня закололо в боку, и, хватая ртом воздух, я сбавила скорость. Нестерпимый жар исчез, осталась лишь тупая боль.

Полностью измученная, я вытащила ключ и открыла дверь. Папы и Виктора еще не было – я поняла это, бросив взгляд на небольшой уголок в прихожей, где хранились наши куртки и обувь. Наверное, скоро вернутся.

Повесив ключ на настенную дощечку, я нерешительно потопталась у входа, глядя на лестницу. На стене, выкрашенной в синий цвет, висели наши фотографии и детские рисунки.

С каким удовольствием я засела бы сейчас в своей комнате! Но сначала нужно было проведать Торн. Я прошла мимо кабинета на кухню, бросила на стойку рюкзак и извлекла оттуда упаковку кошачьего корма. Прихватив с собой плоскую тарелку, я выскользнула в сад через заднюю дверь, чтобы посмотреть, как поживает мой «трудный ребенок».

Едва увидев меня, Уиллис, Ли и Норрис подскочили к сетчатой ограде.

– Ждите, ребята, и до вас дойдет очередь, – прикрикнула я, и они жалобно заскулили в ответ.

Я присела возле клетки Торн и заглянула внутрь. Она сидела, съежившись, в углу за кучей соломы. Я выдавила на тарелку немного кошачьего корма, просунула в щель у двери и стала ждать, проявит ли Торн хоть какой-то интерес.

Целую вечность ничего не происходило. Затем носик Торн начал подергиваться.

Мысленно я подбадривала ее, призывая быть посмелее, и улыбнулась, кода она все-таки отважилась выйти из укрытия и продегустировать корм. Через пару минут тарелка опустела. Я тихонько засмеялась.

– Тебе все время предлагали вкусную и свежую еду, а ты, оказывается, без ума от консервов? Ну надо же!

Я выдавила ей остаток упаковки, и пошла за мисками для лисят. Покормив их и уже собираясь вернуться в дом, я услышала позади себя треск сломанной ветки.

Я удивленно повернулась, вглядываясь в сторону леса, но ничего необычного не увидела. Зимой в поисках пропитания сюда время от времени забредали крупные звери. Но сейчас был апрель, и вероятность увидеть за оградой лося сводилась к нулю. К тому же Уиллис, Ли и Норрис уж слишком шумели. С другой стороны, и люди вряд ли могут случайно оказаться в этой части леса.

– Эй! – крикнула я. Странное чувство, что за мной кто-то наблюдает, становилось все сильнее. – Есть там кто-нибудь?

Никто не показался. В лесу царило безмолвие. Даже лисята застыли в своем вольере, настороженно подняв уши и вглядываясь в подлесок.

– Нана! – Звонкий голос моего брата прорезал тишину сада. В это же время белка стрелой взлетела вверх по стволу. Я вздрогнула. Затем покачала головой и пошла навстречу Виктору.

Он подбежал и бросился в мои объятия. Пустые миски, которые я держала в руках, ему нисколько не мешали. Он повис у меня на шее, и я со смехом выпустила из рук посуду, чтобы не уронить его.

– Ну, обезьянка, как дела в садике?

– Томми Томсон затопил туалет. – Глаза Виктора возбужденно блестели. – Было здорово!

Я рассмеялась.

– Представляю. Потопили несколько корабликов?

– Ага. – Он лукаво улыбнулся. – У папы для тебя сюрприз. Поэтому мы и опоздали.

– Что за сюрприз?

Братишка закусил нижнюю губу.

– Мне нельзя, – прошептал он, но мы оба знали, что ему не терпится все рассказать.

Улыбаясь, я наклонилась к нему.

– Я тебя не выдам. Даю честное слово сестры.

– Папа купил тебе новый телефон, – выпалил Виктор.

Я вскрикнула от радости. В отличие от других отцов, мой папа точно знал, как сделать свою семнадцатилетнюю дочку счастливой – даже если она того и не заслуживала. Взволнованная, я поставила брата на землю, собрала миски, и мы вошли в дом.

Папа стоял на кухне, прислонившись к двери и сложив на груди руки, и внимательно смотрел на меня.

– Ну как ты, в порядке?

– Все хорошо, – ответила я и прошла мимо него к раковине, чтобы вымыть посуду.

– Точно? – напряженно спросил он, не особо стараясь скрыть беспокойство. – Нормально себя чувствуешь?

С досадой я повернулась к нему.

– Что за вопросы, пап. У меня все хорошо.

Конечно, это было не так. Я все еще нервничала. Но разве это удивительно – после того, что со мной произошло? Мне не хотелось обсуждать это в присутствии младшего брата, и папе, казалось, хватило и такого ответа.

Он взял картонную коробку, лежавшую на кухонной стойке, и протянул мне.

– Это тебе.

Я радостно улыбнулась.

– Спасибо, пап.

– Не за что, солнышко.

Я осторожно потянула за ленту на коробке.

– Есть новости из автомастерской?

Папа нахмурился.

– Все это займет время.

– Ладно, – ответила я и улыбнулась. Я вовсе не хотела показаться неблагодарной. – Ты самый лучший папа в мире.

Кажется, мои слова его немного смягчили. Он кивнул и повернулся к кофемашине. Мы с Виктором пошли в гостиную, где уютно устроились на диване с кучей сладостей.

Пока я занималась своей новой игрушкой, скачивая из облака резервные копии, Виктор смотрел обещанный мультик и поедал шоколадные батончики. Чуть позже к нам пришел папа и устроился в кресле, закинув ноги на стол. Происходило это только в том случае, если мамы не было рядом. Он прихватил с собой план проекта и делал в нем какие-то пометки.

Свое увлечение папе удалось превратить в бизнес: у него была небольшая оранжерея в центре города. Дела шли хорошо – и не только благодаря качеству растений, которые он продавал. Папа регулярно брался и за дополнительные заказы. Сейчас он как раз работал над проектом по ландшафтному дизайну главной улицы: это должно было привлечь еще больше покупателей в магазины, которые на ней располагались.