- Потерпи, - с наигранной теплотой в голосе попросила Галина Васильевна, отошла к письменному столу, взяла из его ящика приготовленный для мести шприц со снотворным и вернулась к Вячеславу. Быть спокойной ей помогала ненависть к братьям Мышикиным. Это они втроем избили ее сына за доброту к щенку и остались безнаказанными. Но теперь она покарает подонков за своего пятнадцатилетнего мальчика: за его мучительные головные боли в непогоду, за его крики от кошмарных снов.

  Странно, но Вячеслав не почувствовал укола рядом с перевязанной раной на животе.

  - Теперь, Славка, ты никого не обидишь, - сказала Галина Васильевна со счастливым лицом и вколола остатки снотворного в живот бессознательному Борису.

  Вячеслав ужаснулся близости своей смерти, выхватил из кармана брюк мобильник и лихорадочно на клавиатуре настучал пальцем номер младшего брата.

  Услышав трель, Петр Мышикин, продолжая рулить "Жигулями" одной рукой, другой достал из кармана пиджака мобильник.

  - Петруха, нас убивают, - услышал он тихий голос старшего брата, невнятное бормотание, а потом короткие гудки. Это Галина Васильевна вырвала из слабой руки Вячеслава и шарахнула телефон об пол.

  Петр Мышикин затормозил перед выездом из поселка на лесную грунтовку.

  - Моих братьев убивают! - вскрикнул он. - Я возвращаюсь!

  - Не смей! - запретил Засим Засимович и руками схватился за руль.

  Петр Мышикин кулаком тыкнул в лицо хирурга, но получил в ответ удар ребром ладони по шее и потерял сознание. Нога его соскочила с тормоза, и "Жигули" с треском и скрипом медленно покатились под уклон, набирая с каждой секундой скорость.

  Засим Засимович машину водить не умел. Он подергал руль, на котором лежала голова Мышикина. Но "Жигули", разгоняясь, завиляли, закачались. Тогда Засим Засимович распахнул дверцу, вывалился на грунтовую дорогу, потерял белую шапочку и ударился затылком о бейсбольную биту. В глазах его мир стремительно перевернулся несколько раз и погрузился в темноту. Пятидесятилетнее сердце врача перестало биться.

  В это время старенькие "Жигули" выскочили на обочину, врезались в корабельную сосну и загорелись, загаживая синь неба черным дымом. Минут через десять от автомобиля остался металлический остов, а от водителя обгоревший до неузнаваемости труп.

  Не зная о несуразной гибели врача, фельдшер - Галина Васильевна - сидела на кушетке в ногах неподвижного, бледного Бориса Мышикина и ампутационным ножом ковыряла на животе его рану, раздвигая ее шпателем Ревердена. Со стороны было видно, что женщина получает удовольствие от вида струек крови, которые падали на линолеумный пол, растекаясь бесформенной багровой лужей. Другая лужа более темно-багровая виднелась под кушеткой, на которой лежал обескровленный Вячеслав Мышикин.

  А где-то далеко-далеко кто-то упорно рубил дерево.

  7

  Солнце коснулось горизонта волнистого из-за холмов покрытых лесом. Николай Буронов снял с плеча Светлану Сандалову и поставил на ноги возле баньки на своем огороде, на котором росла картошка, морковка, свекла. Он устал неимоверно, но вида не показал.

  - С добычей тебя, Колян, - перестав пропалывать огурцы и выпрямив спину, приветствовал соседа и своего ровесника Владимир Вакинин. Загорелое лицо его лоснилось от пота.

  - Спасибо, - буркнул Буронов и подвел Светлану к огромной кадушке с водой, которая натекла с крыши избы вовремя вчерашней короткой грозы.

  На поблизости врытом столбе висела мочалка из лыка и плошка из бересты с куском хозяйственного мыла. На солнце вода за день прогрелась до приятной температуры. Светлана забралась в кадушку, закрыла глаза и, присев, скрылась под водой.

  - Где ты урвал такую прелесть?! - Вакинин приблизился к ряду кустов смородины, забору между соседними участками.

  - Не скажу! - ответил веско Буронов и прошел в избу.

  Вынырнув и радостно выдохнув, Светлана хорошенько намылила маленькую грудь, тонкую шею и опять погрузилась с головой под воду. Мыльная пена затянула поверхность воды тонкой пленкой. Затем вода выплеснулась на утоптанную землю, когда Светлана соединила прямые руки над головой и поднялась в полный рост, фыркая от удовольствия.

  Не сводя похотливого взгляда с брюнетки, плескавшейся в кадушке, Владимир Вакинин забродил вдоль ряда кустов смородины, то засовывая, то вынимая из карманов брюк грязные кулаки.

  Тем временем Николай Буронов повесил гитарный чехол с карабином на стену в комнате и достал из кованного медью огромного сундука красное бабушкино платье из плотной ткани, на которой серебряными нитями были искусно вышиты крупные колокольчики.

  Спасаясь от бесцеремонности карих глаз Вакинина, Светлана вылезла из кадушки и убежала в избу.

  - Прикройся, - бросив на кровать красное платье, сказал буднично Буронов и скрылся за перегородкой, на кухоньке, стены которой были увешаны деревянными полками и шкафчиками. Из шкафчика в темном углу, за голландкой, он достал бутылку самогона. Налил зелье в лафитник, вернулся в комнату, где алым столбом стояла Светлана, поднес выпивку к ее опухшему от синяков лицу и приказал:

  - Пей!

  Светлана отшагнула к кровати.

  - Пей, - повторил Буронов и доброй улыбкой показал, что ничего плохого не замышляет.

  Светлана закрыла глаза, быстро выпила мутную жидкость, задохнулась, уронила лафитник на пол, упала на кровать и обреченно закрыла глаза.

  - Хороша добыча, - бесшумно войдя в комнату из сеней, прошептал Вакинин восторженно. - Мне ее на ночь.

  - Сходи, найди в лесу, - ответил тихо Буронов.