Папку с документами отдаю лично в руки Дмитрию. Молодой парень, только после универа пришел, но толковый, лишних вопросов не задает, делает, что надо. Если не растеряет запал – ждет его неплохое будущее.
Заканчиваем беседу на положительной ноте, жмем друг другу руки, и я ухожу. Распахиваю дверь, делая шаг в коридор и тут, прилетает мне горячим кофе в грудь, живот и то, что ниже.
– Бл*дь! – Вскидываю глаза на смертника, что облил меня дешевым пойлом, и дыхание перехватывает. ОНА передо мной стоит. Бледная, как полотно, в ужасе смотрит творение своего напитка.
– Простите! – дрожит испуганно тихий голос, а потом незнакомка взгляд на меня поднимает.
И все. Я на время завис. Как молнией прострелило. Стою и смотрю на незнакомку. В её большие, невыносимо грустные глаза. Любуюсь, как ресницы густые-густые темные трепещут. Щеки румянец затапливает, и кожа будто светится. Губы пухлые, яркие, такие, что мысли сразу не туда сворачивают.
– Я немного неуклюжа, – выдает нежное создание, а я пытаюсь прикрыть растерянность сарказмом:
– Серьезно?.. Никогда бы не подумал.
– Простите, – она ближе подходит, рассматривая разводы на моей одежде, вот только взгляд ей меня до костей пробирает.
Снова запах ее чувствую, и тут же дыхание задерживаю, потому что тело весьма бодро реагирует на ее присутствие. Хозяйство в брюках оживает, напрягается, явно не собираясь на этом останавливаться.
Да, твою мать! Не хватает еще, чтобы встал в полную силу, как у юнца сопливого!
Что-то бурчу в ответ на ее предложение оплатить химчистку и быстро ретируюсь. Не оглядываясь, топаю прочь, представляя всякую гадость. Что угодно, лишь бы сбить трахо-настрой. Только в лифт зайдя, смог свободней выдохнуть. Нервно поправил вздыбленный член, который и не собирался укладываться обратно, и зло ударил по панели с кнопками этажей.
Мне кто-нибудь может объяснить, какого х*ра сейчас было? Что это за животная реакция?
Мне реально хотелось закинуть ее на плечо и утащить в свою пещеру, и не отпускать пока… Да вообще не отпускать!
Сказать, что я охренел – это вообще ничего не сказать. Никогда ни с кем такого не было, а тут накрыло.
Глава 3
– Давай, колись, – повелительным тоном требует Наташка, небрежным жестом поправляя каштановую, с красноватым отливом гриву роскошных волос, – что там у тебя стряслось? По какому поводу срочный сбор? По какому поводу слезы-сопли?
Надо сказать, едва я переступила порог ее квартиры – тут же разревелась, как слабачка. Натка бросилась меня обхаживать, утешать, отпаивать. Не водой. А, учитывая, что со вчерашнего обеда я ничего кроме кофе и успокоительных таблеток в себя не закидывала, то меня мигом развезло.
И вот сижу у нее на крохотной кухне, горемычно подпираю щеку и жалостливо шмыгаю красным носом.
Мне так стыдно, так гадко, будто я накосячила, а не Стас.
Чтобы набраться храбрости и признаться, в том, что у меня развесистые рога, которыми за косяки цепляюсь, быстро налила себе еще одну стопку и хлопнула ее. Не закусывая. Только плечами передернула, когда жгучий напиток проскочил в желудок.
Теплехонько…
– Стас мне изменяет, – наконец признаюсь и вновь слезами давлюсь.
– Как изменяет? С кем? – полошится подруга.
– С Валерием Сергеевичем, – мычу, дрожащей ладошкой размазывая по щекам слезы вперемешку с тушью.
– Что? – изумленно протягивает Ната. – Он у тебя заднепроходный что ли??? Жопошник?
– Да нет же! Нет! – мотаю суматошно головой. – Он в телефоне свою бабу сохранил под мужским именем!
– Вот гад! – в сердцах шипит подруга, грозно сверкая карими очами.
И налила нам еще по стопочке. Выпили, выдохнули и продолжили:
– Представляешь. Вчера. Юбилей у нас был. Пять лет назад мы в этот день первый раз поцеловались. Я ужин заказала, нарядилась. Как дура ждала его. А он все не шел. Тогда названивать начала. Стас не отвечал. Ну, я набирала его, набирала, пока в один прекрасный момент мне не ответили.
– Что он сказал?
– Он сказал "давай, детка, давай". И предназначалось это не мне! Я потом минут пять слушала, как он трахает другую бабу. Как она стонет, как тела их шлепают друг о друга!
– Мда-а-а, – Наташка чешет маковку, – мда-а-а.
– Вот тебе и мда! – брякаю и снова реву. Так жалко себя, словами не передать.
– И что теперь? – подруга.
– Не знаю! – через шмыганья рваные.
– Ты ему хоть по мордасам надавала? Кочерыжку открутила?
– Нет, – горько качаю головой, – ничего не сказала. Он не в курсе, что я в курсе его похождений.
– Это как? Ты смолчала что ли? – от удивления вытаращивается подруга.
– Да.
– Ты дурочка??? Он шляется, а ты ревешь, и слова боишься ему сказать?
– Сил не было, – мямлю, к собственному стыду, взгляд пряча даже от подруги. – Мне так плохо стало, так горько, что смолчала. Не смогла. Это же разговор неприятный выйдет, а у меня поджилки трясутся, и двух слов от нервов не могу связать.
– Лика! Ты тряпка! – категорично и в лоб.
– Знаю, – утыкаюсь носом в сложенные на столе руки, – тряпка, слабачка и наивная чмошница.
– Ты его выгонишь? – боевой тон подруги меня настораживает.
– Что значит «выгонишь»? – осторожно поднимаю глаза.
– То и значит! – воительница решительно кивает. – Пинками под задницу и вещи из окна вышвырнуть. Пусть идет к своей шаболде!
Вот тут мне становится по-настоящему страшно. Вдруг он действительно уйдет? Что если выберет ее? Бросит меня. И мы разведемся.
От ужаса сковывает так, что даже моргать не могу:
– Нет, нет, что ты! – машу руками, чуть не свалившись со стула.
– Как нет??? – бушует Наташа. – Он, сволочь такая, шляется, а ты его не собираешься выгонять?!
– Нат! – стенаю, давясь слезами, – я люблю его! Жить без него не могу. Не хочу! Он – мое все.
– Ну, точно дура! – обреченно и неверующе. – Молодая, красивая, не обремененная детьми. Жилье есть, работа есть. Все у тебя есть для нормальной жизни!– праведно негодует. – Уж носителя члена с бубенцами найдешь в мгновение ока!
– Да не нужен мне никакой член и бубенцы! Как ты не понимаешь?! Я Стаса люблю. И с ним хочу быть. Состариться вместе, внуков воспитывать.
– Угу. И коньки в один день отбросить, – цинично ухмыляется она.
– Да!!! – мне не до смеха. Я ведь не шучу!
– То есть, ты его так любишь, что готова простить поход налево? – вскидывает недоуменно темные брови подруга. – Может и не единожды? – добавляет значимо, но осторожно.
Сердце больно колет. Горько во рту, а в животе горячо.
Что если она права? Что если эта “Валера” – не первая связь за моей спиной?
– Я без него не могу! – повторяю, сердито насупившись.– Мы же с универа с ним, вместе, всегда! Ближе него никого нет и быть не может! Как ты этого не понимаешь??? Он жизнь моя! Мой кислород! Мое все!
– То есть проглотишь? Простишь козла? – допытывается мрачно Ната.
– Прощу! – киваю удрученно, а самой хреново так, что не продохнуть. Как простить, когда сердце кровью захлебывается??? Но без Стаса не представляю своей жизни. Без него никак!
– Дура!!! – жестко припечатывает подруга, – непроходимая дура! Зачем тебе мужик, который ширинку не может на замке держать?
– Он оступился! – бурчу под нос. – Я уверена, что эта дрянь его с пути сбила!
– Ты его еще и оправдываешь? – прищуривается Наташка. – Защищаешь? Еще, давай, скажи, что в этом и твоя вина есть, – едко масла в огонь добавляет. – Что внимания ему мало уделяла! Или может недостаточно вкусно кормила? – перебирает, изгаляясь над моей проблемой. – Или ноги надо было чаще брить, потому что гладенькое любит? Или, может, в постели была не айс? – задумчиво мычит, будто и впрямь озадачена, что могло послужить причиной измены. – Надо было с бубном и плясками, по первому же требованию и во все места. Так? Ну, какую на себя вину возьмешь, чтобы Стасика своего ненаглядного оправдать? – вот теперь с наездом.