Феликс замечает это и включает режим актёра:

— Да-а… Зачем? В общем, сейчас найдём тебе что-нибудь. Крис, Минхо, можете пока сходить прогреть машину? Мы быстренько.

Минхо быстро ловит настроения Феликса и по-кошачьему улыбается.

— Угу… Чани, пойдём?

Кристофер немного не понимает что происходит, но подвоха не ожидает, и бодренько выходит за Минхо.

— Лисёнок, сейчас мы из тебя сделаем самую желаемую конфетку этого вечера.

— А почему меня никто не спросил?

— Потому что вы с самого утра буквально пожираете друг друга взглядами, а я — главная сваха, если ты не понял.

Чонин понимает к чему клонит друг и нервно сглатывает.

— Феликс, я волнуюсь.

— Не ссы, лягуха, болото будет наше. Если ты не против, я расскажу тебе кое-что, а пока надень вот это, — Феликс кидает в Чонина ту самую полупрозрачную чёрную рубашку с кружевами на месте груди, которые скрывали соски.

— Феликс, ну нет… ты же сам мне её и дарил на прошлый день рождения.

— Вот именно поэтому ты и наденешь её. И ты не представляешь, что я подарил тебе на этот день рождения.

— Боюсь представить, — бурчит Чонин, натягивая рубашку. Он надевал её пару раз после того, как получил, но лишь перед зеркалом. И только представляя то, что он в ней выйдет в люди, кружилась голова.

Феликс без капли стеснения начинает рассказывать Чонину о всех нюансах предстоящей ночи и под беззвучный плач парня делает ему макияж с непроницаемым лицом.

— Феликс, хватит, ради Бога! — Что «хватит»? Тебе бесплатный курс по первому сексу, за это между прочим деньги платят большие!

— А если он не хочет? А если я не хочу?

— Не врите хотя бы самим себе.

— Да, ладно. Я пиздец как хочу этого.

— Всё, — Феликс отошёл от Чонина, оценивая свою работу. — Глазки получились отлично, ты правда теперь как лис.

Чонин берёт маленькое зеркальце, рассматривая макияж.

— Ва-а… Красота, Ликси, ты невероятный.

— Всё, давай быстрее, наши мальчики нас уже заждались.

— А штаны?

— Точно, штаны! Слушай, может без них? По-моему отлично.

Чонин грозно смотрит на него и Феликс подаёт ему чёрные штаны.

Когда Чонин надевает их, ему кажется, что ноги сдавило тугими верёвками, потому что они оказались уж слишком узкие.

— Феликс, ты уверен?

— Я уверен, что ещё секунда, и я брошу Минхо и уведу тебя у Чана.

Чёрные брюки обтягивают стройные ноги и ягодицы, толстый ремень затягивает талию и придаёт образу агрессивности, в то же время милый макияж глаз делает парня невинным, а рубашка — сексуальным; в общем, сегодня Ян — одно сплошное противоречие, но выглядит всё это на нём чертовски привлекательно.

Сверху Чонин накидывает пальто, скрывая всю эту красоту до приезда в клуб.

В клубе тесно. Душно. Жарко. Толпа давит на лёгкие.

Чонин в полном восторге.

Он прыгает на месте, пока они стоят в очереди и нетерпеливо спрашивает каждые пару минут о том, как скоро они уже войдут внутрь.

— Лисёнок, твою мать, мы щас тебя домой отправим.

Чан греет руки Чонина в своих и смотрит на него настолько влюблёнными глазами, что они греют его сильнее всяких печек. Чонин упорно не замечает этих взглядов, перевозбуждённый от обстановки.

— Малыш, я тебя люблю, — вкрадчиво шепчет Чан ему на ухо. — Ты такой счастливый сейчас.

— Боже мой, Чани, ты не представляешь насколько я счастливый! — Ян крутится вокруг своей оси.

Секьюрити наконец впускают их вовнутрь, и у Чонина абсолютно срывает крышу. Долбящая музыка только разогревает кровь, не очень приятно пахнущие посетители кажутся ему лучшими людьми на свете, он радостно визжит, когда видит большую сцену, где в ослепительных нарядах танцуют девушки.

— А он ещё даже не выпил, — говорит Феликс.

Как раз в этот момент Чонин добирается до бара и его глаза разбегаются при виде обширного выбора в меню.

— Текила санрайз! Нет. Секс на пляже? Виски с колой!

— Малыш, давай начнём с чего-то более лёгкого, — появившийся рядом Крис осторожно дотрагивается до его локтя, осаждая бурные эмоции. — Сначала стоит снять пальто?

Чонин, вспоминая что надето под пальто, моментально врастает в него. Ни за что.

— Мне холодно, — говорит он, когда со лба уже капают капельки пота. Чан театрально поднимает одну бровь. — Ладно, давай только отойдём в сторону.

Чан, уже бывавший в этом клубе, отводит Чонина к туалетам, где почти никто не ходит и складывает руки на груди, ожидая объяснений.

— В чём проблема?

— Феликс вырядил меня… — Чонин скидывает с плеч тяжёлое пальто, тут же прижимая его к груди. Чан добровольно-принудительно забирает пальто себе, и позорно громко сглатывает, когда видит причину смущения Чонина.

— Примерно такого я и ожидал от Феликса…

— Ужас, да? — спрашивает Ян, обнимая себя.

Чан уже не здесь. Он где-то между этим кружевом и тремя расстёгнутыми пуговицами на рубашке.

— А…

Чонин закусывает губу. Он уверен, что у Чана заминка не из-за того, что его внутренний стилист негодует над сочетанием вещей на Чонине. Нет. И хотя он доволен впечатлением, произведённым на Криса, почувствовать себя комфортно в подобном виде он не мог.

Я же не собираюсь там кого-нибудь соблазнять?

Чонин расправляет плечи и прячет потеющие от стресса ладошки в карманы.

Может, кого-то и собирается. Кого-то определённого.

Чан поднимает взгляд на лицо Чонина, вспоминая, что глаза, вообще-то, чуть выше и глупо улыбается.

— Мне надо выпить, — говорит он.

— Ну… пойдём?

— Подожди, — Чан стягивает с себя свитшот и надевает на Чонина, помогая всунуть руки в рукава. — Так лучше?

Чонин умирает с заботливого Чана и запаха его парфюма на вороте кофты. В моменты, когда Кристофер добровольно отдаёт свои вещи (а не Чонин крадёт их), он чувствует себя особенно

ценным и любимым. Это конечно не высшая степень доверия, но весьма трогательная.

— Да…

— Не подумай, ты отлично выглядишь… даже очень. Тебе так будет комфортнее?

Вспоминая все страдания и старания Феликса по поводу его внешнего вида, Чонин отрицательно мотает головой:

— Спасибо, но так жарко. Наброшу сверху, ага? — Чонин улыбается наклонив голову, и стягивает свитшот, накидывая его на плечи.

Чан прикрывает глаза:

— Ага, прелестно. Пошли.

В баре Чонин заказывает почти половину сладких коктейлей, аргументируя тем, что «это про запас, чтобы потом не бегать», и под недовольное бурчание Чана (он, конечно же был против, но сегодня же день рождения Чонина, как-никак), они несут целых два подноса к столику, который уже успели занять Минхо с Феликсом.

— Чонина, детский алкоголизм не лечится, — Феликс принимает один поднос, ставя его на стол, Минхо проделывает то же с подносом из рук Чана.

— Уже не детский. Бог мой, Чонин, прекрасно выглядишь! — Минхо поднимает свой стакан в честь Чонина и тут же отпивает из него.

Крис закидывает руку на плечо Яна, Минхо тут же разводит руками, мол «не обессудьте». Феликс бьёт его по плечу и Минхо мажет губами по виску парня, по-свойски притягивая его к себе.

Чонин глупо улыбается, наблюдая за этой картиной. Два ревнивца, ей Богу… И к кому? Чонина к Минхо? Минхо к Чонину? Даже звучит смешно, представьте.

Парни усаживаются на довольно скромных размеров диванчик напротив Феликса с Минхо, и Чонин сразу же прилегает на рандомный коктейль, который, по его мнению, выглядел симпатично.

Минхо говорит, что это пина колада, Чан говорит, чтобы Чонин не переусердствовал с выпивкой, Феликс снимает всё это на телефон.

— Классика, — Минхо дёргает подбородком на новый коктейль в руках именинника. — Космополитен.

— Он крепкий, — говорит Чан.

— То, что нужно! — парирует Феликс.

Они пьют за день рождения, за родителей, за усопших и покинувших их. Никто не понял, но потом стали пить за любовь, за хороший секс и за ахуенную рубашку Чонина (к удивлению, тост поступил от Чана). Пили на брудершафт, на желание (не всегда приличное: примерно каждое второе призывало раздеть кого-нибудь), с локтя и других частей тела. Феликс даже извернулся и умудрился выпить шот, поставив его на свою ступню.