— ТЫ ЗДЕСЬ? — ЯЗ ничего не видела, ничего не чувствовала, кроме того, что под ее ногами была земля.

Только тишина. Тишина и холодный свет, очень слабый, который начал расти сбоку от нее. Это, по крайней мере, вернуло направление в ее мир. На фоне рассеянного света начала проступать путаница абсолютно черных линий, тысяча черных линий, они поднимались, разделялись, тянулись, становилась все тоньше. Подул ветер. Не резкий, свирепый ветер льда, а холодный и настойчивый. Черные линии заколыхались, и Яз узнала в них бесчисленные ветви деревьев, лишенные трепещущей зелени, оставшиеся голыми и черными, приветствующие рассвет.

— Эррис?

Но, похоже, ей не удалось привести Эрриса сюда. Мертвый лес глубоко подо льдом? Но здесь были светлеющее небо и ветер.

— Это не настоящее. — Яз медленно повернулась, ветки хрустнули у нее под ногами.

Еще один огонек горел невдалеке, едва видимый между черными бесчисленными стволами, на этот раз пламя, теплое и мерцающее. Лампа. Она начала двигаться к ней, петляя между деревьями, отгоняя их царапающие пальцы, спотыкаясь, когда сама земля пыталась поймать ее в ловушку узловатыми корнями, которые петляли и извивались, прежде чем погрузиться в черную почву.

Ветер за спиной Яз ослабел и похолодал, воздух стал ломким от мороза, температура упала. Качающиеся ветви замерли. Ледяные узоры начали обволакивать стволы, а свет лампы, казалось, все не приближался.

Стало еще холоднее, ветер прекратился. Мягкая земля обрела крепость железа. Ветки разлетались вдребезги, когда Яз отбрасывала их в сторону, уже убегая и сама не зная почему. Косые тени окрасили лес. Позади нее взошло солнце, его свет был белее, чем у того солнца, которое она знала; оно не давало тепло, а забирало. Белый свет насыщал лес, окутывая мертвые деревья льдом. Это был холод, который могли уважать даже Икта. Далеко позади нее раздался громкий злой треск, затем ближе и гораздо громче, толстое дерево треснуло с ужасающей силой, выплевывая осколки замерзшей коры, сдаваясь давлению льда, расширяющегося внутри него.

Внезапно перед ней оказалась хижина, единственная лампа висела перед деревянной дверью, которая открылась, когда она подошла ближе.

— Поторопись. — Худощавый темноволосый мужчина жестом пригласил ее войти. Он оглядел деревья, нервно и быстрота.

Внутри хижина казалась меньше, во всех направлениях, как будто грубые дощатые стены были толщиной в ярд. Мужчина захлопнул дверь так, словно она весила во много раз больше, чем он сам, и присоединился к ней за крошечным столиком перед небольшим, но яростным огнем.

— Значит, это сделала ты. — Он казался удивленным, наблюдая за ней темными, умными глазами, глубоко сидящими на лице, украшенном выпуклым носом. Трудно было определить его возраст. Не молодой. Может быть, и не старый. Хорошо сохранившийся. Но глаза старые.

— Ты кто? — Яз отбросила вежливые манеры. У нее был слишком странный день для вежливости.

— Хочешь выпить? — Он разочарованно огляделся. — Ну, может быть. Я уверен, что только что пил абсент…

— Ты кто?

Мужчина наклонился над столом, опершись локтями о доски:

— Меня зовут Элиас. По крайней мере, это часть моего имени, но тогда я всего лишь часть себя, что, кажется, является обычной неприятностью в наши дни.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь. — Яз посмотрела на дверь. — А где Эррис? Он сказал, что мне нужно торопиться, и теперь вместо того, чтобы бежать, я… здесь.

— А, да, юный Эррис. Добросердечный мальчик, будь уверена. Я извиняюсь за то, что похитил тебя во время вашего побега, но еще будет достаточно времени для всей этой беготни и криков. Просто у нас здесь не так много посетителей и…

Сквозь закрытые ставнями окна донесся визг, одновременно чудовищный и, тем не менее, далекий. Крик, не похожий ни на что, что Яз слышала раньше или даже вообразить. Ничего человеческого. Рев, настолько насыщенный угрозами насилия и боли, что Яз сразу же захотелось спрятаться под столом и надеяться, что он закончится. Вместо этого она с трудом сдержала дрожь в голосе и спросила:

— Что это?

— Это? — Элиас бросил на нее мрачный взгляд. — Именно так звучит конец мира.

— Это за мной? — Паника вцепилась в сердце Яз. Она оттолкнула ее, стыдясь своей слабости. Крик, казалось, эхом отдавался в ее голове.

— Это за всеми нами, дорогая. По определению. — Элиас позволил себе слегка улыбнуться. — Но, да, сегодня он охотится за тобой. Но только потому, что я проявил интерес. — Он подошел к окну. — Не хочешь ли взглянуть?

— Это что, испытание? — Яз настороженно встала. Ее голова коснулась потолка.

— Все это испытание. — Элиас положил тонкую руку с длинными пальцами на ставень. — Но быстро. Посмотри на него слишком долго, и он посмотрит на тебя.

Яз пригнулась и выглянула наружу, когда Элиас слегка отодвинул ставень.

Холод резанул ее с яростью полярной ночи. Лес, покрытый густым снегом, лежал под пылающим белым небом, все деревья раскололись, образовалась армия голых, сломанных стволов, их ветви упали. А над всем этим, в ледяном свете, кровоточащем вокруг, какое-то огромная темная… тварь, существо размером с небо, похожее на руку, но не рука, тянущееся, чтобы охватить весь мир, существо с тонкими ногами, поддерживающими узловатое тело цвета яда и отчаяния. Тварь гипнотизировала, притягивала к себе разум. Яз почувствовала, как мысли покидают ее.

— Это Сеус. — Элиас оттянул ее назад.

— Что это?

— В этом месте он то, что ты видишь. Чудовище, которое хочет уничтожить тебя. Снаружи, в мире, это город. Сердце и разум великого города.

— Это чудовище и есть город? — Яз с ужасом подумала, что оно уже держит ее в своих когтях.

— Что? Нет! Этот город — Веста. Сломанное и сломленное создание. Сеус далеко на юге, его разум гораздо более невредим, хотя, к сожалению, все еще поражен каким-то видом безумия. Сеус отравил великое множество городов и закрыл пути между ними. Когда-то я мог путешествовать из города в город в промежутке между двумя ударами сердца. Мне нужно…

Свет огня потускнел, дыхание Яз повисло в воздухе между ними.

— Он нашел нас. — В голосе Элиаса послышались настойчивые нотки. — Послушай меня, это очень важно. — Белый узор инея начал формироваться на стенах, щупальца льда протянулись через доски. — Какая бы плохая тварь ни преследовала тебя там, Сеус еще хуже. Какой бы заговор ты ни возьмешь, копни достаточно глубоко, соскреби достаточно слоев, и ты найдешь на дне Сеуса. — Хижина застонала, как будто на нее навалилась огромная тяжесть. Яз поймала себя на том, что дрожит, по-настоящему замерзла впервые с тех пор, как покинула север. — Он закрыл все пути. Я не могу до него дотянуться. Ты должна взять меня к нему, Яз.

— Он прямо за дверью… — Словно в подтверждение ее слов, какой-то большой брус поддался растущему давлению, и хижина затряслась, лед посыпался на них, срываясь с низкого потолка. Огонь теперь был ничем, едва тлеющим угольком.

— Ты должна отвезти меня туда, где он живет. В город. И не этого меня. Меня здесь слишком мало. — Он протянул ей что-то. Маленькая серебристая иголка длиной не больше дюйма.

— Я не понимаю.

Элиас направился к двери. Он оглянулся на нее с едва заметной улыбкой:

— Я — человек из многих частей, Яз. Я был многим. Жонглировал многими кольцами сразу.

— Жонглировал? — Яз обнаружила, что говорить трудно, ее лицо превратилось в застывшую маску, воздух был таким холодным, что она чувствовала, как он дергает ее легкие с каждым вдохом.

— Моя самая первая работа состояла в том, чтобы выяснить, как устроен мир… — Увидев ее пустое и страдальческое выражение лица, он отмахнулся. — Не обращай внимания. — Он положил руку на ледяную дверь. — Если ты проживешь достаточно долго, чтобы понять, в какой битве участвуешь — в большой, а не в маленькой, — тогда используй иглу и найди меня.

— Куда ты идешь? — спросила Яз сквозь стучащие зубы.