– Не стоит так удивляться, Тацуми-сан. – Масао с щелчком закрыл веер и сложил длинные пальцы домиком. – Госпожа Ханшу пристально следит за твоими успехами, и твои многочисленные победы привлекли ее внимание. Именно поэтому я здесь. Она хочет познакомиться с тобой лично, юный убийца демонов. И мне поручено привести тебя к ней. Сегодня.

– Ну чего ты рот раззявил, как рыба, выброшенная на берег? – проворчал Итиро, не успел я ничего ответить. – Иди приведи себя в порядок. Ты похож на крысу-утопленницу. Нельзя допустить, чтобы ты предстал перед даймё Клана Тени в таком виде.

Я поклонился мужчинам и повиновался. Выскользнув из комнаты, я поспешил по лестнице на первый этаж.

Я встречусь с даймё Каге, с главой Клана Тени. Все внутри сжалось от дурного предчувствия. Хакаимоно тут же пробудился ото сна – его привлек проблеск моих эмоций, но я быстро усмирил его, повелев себе освободиться от всех чувств. Умом я понимал, что это большая честь: госпожа Ханшу соглашалась почтить своим присутствием очень немногих, еще реже даймё Клана Тени говорила с кем-нибудь с глазу на глаз. Обычно задания мне передавали через Итиро и другого сенсея, госпоже Ханшу ни к чему было сообщать их лично. Я слышал о самураях, получавших награды и почести за свои великие деяния и доблестные поступки, но перед такими, как я, эти двери были закрыты. Я убивал демонов, чудовищ и ёкаев, потому что в этом был смысл моего существования. А оружие не нуждается в признании или прославлении за то, что выполняет свою работу.

Так для чего госпоже Ханшу встречаться со мной?

Спустившись на первый этаж, я последовал за слугой в маленькую ванную комнату, где меня, как и всегда, уже ждали целители из Клана Тени в пепельно-серых халатах. После каждой миссии они с неизменной врачебной отстраненностью осматривали мое тело.

– Снимите оружие и одежду, – скучающим тоном велел мне один из них и указал на стул посреди комнаты. – А потом садитесь. Давайте закончим со всем побыстрее.

Я повиновался и быстро разоружился – достал сюрикен, «кошку», кунай[11] и метательные ножи, спрятанные в наручах, а потом поставил в угол Камигороши. Слуга и целители старались держаться от меча подальше, будто он был жутким чудовищем, готовым кинуться на них при любой возможности. И я знал, что ко мне они относятся примерно так же. Всем Каге было прекрасно известно о проклятии Камигороши, и потому они общались со мной как можно меньше, чтобы ненароком не пробудить демона. В детстве я чувствовал себя ужасно одиноко, потому что все шарахались от меня, как от чумного. Но теперь мне было все равно.

Стащив с себя насквозь промокший костюм, я сел, и целители приступили к осмотру. Один запрокинул мне голову, чтобы проверить глаза, а второй занялся моим боком.

– Гм-м-м, – бормотал он, то нажимая, то постукивая, то пощипывая. От каждого прикосновения тело пронзала острая боль, и я сжимал зубы, чтобы не издать ни звука. – Трещина в ребре, несколько серьезных ушибов, но переломов нет.

Второй целитель раздвинул мне веки и повернул мою голову к свету.

– В глазах следы яда, но, к счастью, его слишком мало, так что вы не ослепнете. Дзёрогумо вас не кусала? – спросил он.

– Нет.

– В таком случае во время нашего разговора ваши внутренности не расплавятся. Приятно слышать. А еще вам удалось не растратить всю свою кровь, поздравляю. Уж очень мы устали от того, что вы заявляетесь посреди ночи в полумертвом состоянии. – Он отпустил мой подбородок и жестом подозвал слугу. – Мы закончили. Вымой его, обработай раны и отправь к учителю Итиро, как закончишь.

Целители вышли из комнаты. Слуга тихо поклонился, взял ведро холодной воды, стоявшее рядом со стулом, и вылил его мне на голову. Спину словно царапнули ледяные грабли, но я не шелохнулся. Слуга смыл грязь и сажу с моего тела и чистил раны от грязи, пока кожа вокруг них не стала розовой. Затем он вновь окатил меня водой, перевязал и ушел, не сказав ни слова.

Встав, я огляделся и увидел на краю ванной чистую одежду, оставленную другим слугой: штаны хакама, сизый пояс оби и черную рубашку хаори с белым полумесяцем и затмевающей его черной луной – гербом Клана Тени – на спине.

Итиро и Масао дожидались меня в соседней комнате. Они тихо переговаривались, а между ними стояли две чашки с саке. Аяме я не заметил, но знал, что она рядом. Сенсей что-то неразборчиво проворчал, когда я шагнул на татами и, сев на пятки, низко поклонился. Каге Масао с почти хищной улыбкой наблюдал за тем, как я касаюсь лбом пола.

– Ну наконец-то, – буркнул Итиро, когда я поднял голову. – Что ж, надо сказать, ты выглядишь так, будто тебя пожевала собака, но зато больше не похож на крысу-утопленницу. Перед домом ждут два каго, они отвезут вас с Масао-саном на другой конец города. Ты готов?

– Да, сенсей.

– Отлично! – Масао-сан поднялся, шурша одеждой и веером. – Тогда пойдем, маленький убийца демонов. Нельзя заставлять Ханшу-саму ждать.

Он вышел из комнаты. Я собрался последовать за ним, но учитель Итиро схватил меня за руку, впившись в кожу грубыми пальцами, и потянул к себе.

– Послушай меня, мальчик, – прорычал он, а я покорно застыл. – Тебе предстоит встреча с самым главным человеком в Каге, с лидером Клана Тени. Не посрами меня. Если ты в разговоре с госпожой опозоришь меня, уверяю, сегодняшняя битва с ёкаем покажется тебе легким массажем по сравнению с тем, что я с тобой сделаю. Ты меня понял?

– Да, учитель Итиро.

– Вспомни, чему мы тебя учили. И повтори сейчас же.

– Я ничто, – машинально произнес я. – Лишь оружие в руках Каге. Я живу для того, чтобы быть хозяином Камигороши и подчиняться приказам Клана Тени.

– Хорошо. – Он кивнул и отпустил меня. – Не забудь об этом, когда будешь говорить с госпожой. А теперь ступай.

Каге Масао стоял на крытой веранде и неприязненно поглядывал на дождь, держа над собой разноцветный зонтик. Четыре крепких носильщика и два каго – одноместных паланкина из лакированного дерева – поджидали нас у лестницы. Я еще ни разу не ездил в каго – в них обычно путешествовала знать и важные персоны, а не безродные убийцы. Но, окинув взглядом Каге Масао и его струящиеся одежды, я подумал, что такие люди не путешествуют верхом и уж точно не ходят пешком.

– Ну что за жуткая погода! – Он со вздохом прикрыл лицо веером, будто его оскорблял сам дождь. – Впрочем, такому захолустью она к лицу. Как же мне не терпится отсюда уехать. – Каге Масао взглянул на меня, ослепительно улыбнулся и жестом указал на каго. – Что ж, Тацуми-сан! Не пора ли нам в путь?

Поездка по небольшому городку много времени не заняла, и вскоре слуги распахнули дверцу каго. У грязной дороги стоял высокий двухэтажный рёкан – местная гостиница. Мы зашли внутрь, поднялись по лестнице и остановились у двери в конце длинного коридора. Я остался ждать снаружи, а Масао вошел в комнату. Через мгновение слуга вновь отодвинул дверь в сторону, выпустив клубы серого дыма, и пригласил меня войти. Комната была окутана сумраком и пахла табаком и ладаном. Я осторожно переступил порог, и когда дверь за мной закрылась, упал на колени и прижал лоб к татами.

– Каге Тацуми, – промурлыкал Масао. – Убийца демонов.

– Подойди сюда, мальчик, – проскрежетал незнакомый голос, поразивший меня жестокими нотками. – Выйди на свет. Хочу поглядеть на хозяина легендарного Камигороши.

Сморгнув густой дым, я поднял голову и медленно пополз вперед на коленях, силясь заглянуть за лампу, горевшую на краю низкого столика. Бутылки саке выстроились на блестящей столешнице, словно отряд воинов, защищающих своего генерала. Ладан курился в воздухе плотным туманом, сильно пахло дымом и сандаловым деревом.

Сквозь сизую дымку и бутылочное стекло я различил лицо говорившей и тут же сжал челюсти, чтобы сдержать судорожный вдох. Лишь благодаря многолетним тренировкам мне удалось сохранить невозмутимый вид. Казалось, лицо госпожи Ханшу сперва содрали, хорошенько избили, бросили выгорать на солнце и только потом вернули на голову, державшуюся на морщинистой шее. Складки кожи свисали с тонких, как палочки, рук, сморщенные ладони напоминали птичьи лапы; пальцы так крепко сжимали трубку с длинным мундштуком, словно это была единственная связь госпожи с миром живых. На голом черепе виднелось несколько тонких седых волосков, они колыхались в воздухе, как нити паутины. Один глаз с бельмом был полуприкрыт, а второй сверкал грозно, на грани безумия.