Ноги у господина Хинотаки задрожали, и он рухнул на колени, не сводя глаз с трупа дзёрогумо, лежавшего позади меня.

– Кем бы ты ни был, – дрожащим голосом проговорил он, – немедленно покинь мои владения, пока я не позвал стражу. Полагаю, тебя подослали убить чудовище из замка Усугурай, и ты свое дело сделал. А теперь уходи, и пусть тебя покарает тысяча демонов мести! Ты достиг своей цели, так что оставь меня наедине с моим горем.

– Еще не время, – тихо проговорил я и вновь вскинул Камигороши. – Чтобы завершить миссию, я должен убить еще одно чудовище.

Хинотака нахмурился, но миг спустя его глаза округлились, и он схватился за кинжал на поясе – слишком поздно. Одним плавным движением Камигороши отсек ему голову, и она упала на пол, подскочила, покатилась и замерла рядом с трупом дзёрогумо. Безголовое тело с глухим ударом рухнуло вниз, заливая алым ковер из паутины.

Я стер кровь с Камигороши и посмотрел на обезглавленного господина, упокоившегося рядом со своим чудовищем. Убийство Хинотаки не принесло мне радости. Его смерти требовал клан, а я был лишь инструментом, исполнявшим приказ. Хозяин замка Усугурай убил собственную жену в угоду дзёрогумо и поставлял ей слуг, потворствуя желаниям чудовища, но он был лишь марионеткой. Дзёрогумо была двухсотлетним ёкаем, который уже много лет мучил жителей Ивагото. Она пробиралась в пустующие части замков, соблазняла их хозяев обещаниями любви или власти, а потом медленно съедала всех местных жителей. В конце концов она неизбежно добиралась до хозяина, обездвиживала его и прятала у себя в логове, а потом покидала замок и растворялась во мраке. Ее последнюю жертву обнаруживали несколькими днями позже: та, как правило, висела, окутанная паутиной и выеденная дочиста паучатами, прогрызавшими себе ход наружу. На какое-то время дзёрогумо пропадала, и истории о ней превращались в слухи и легенды, но спустя двадцать лет непременно возвращалась, обживалась в новом замке, и все повторялось.

Но больше этому не бывать. Чудовище мертво, и впредь ни один человек не станет жертвой паучьей ненасытности. Хинотака был последним. Откуда Каге узнали, когда и где она появится, и почему поручили убить ее именно сейчас, мне было неведомо. Но мое дело было не задавать вопросы, а выполнять приказ.

Я взглянул на труп Хинотаки, и во мне вспыхнула слабая искра жалости. Он был лишь одним из множества жертв ёкаев, но что заставило этого человека впустить чудовище в замок – и уж тем более в свое сердце? Этого я не мог понять, впрочем, это не имело значения. Хинотака мертв, и смерть его была далеко не столь мучительной, как та, что уготовила ему дзёрогумо.

Убрав меч в ножны, я вышел из комнаты, выбрался через окно на крышу башни и затерялся в ночи.

Когда я добрался до городской окраины, что была примерно в полумиле от замка Усугурай, пошел сильный дождь. Прокравшись по крыше двухэтажного здания, которое служило местом встречи для тех, кого отправили на задание, я перевесился через край и скользнул в открытое окно.

В деревянный подоконник тут же воткнулся сюрикен – четырехконечная железная звезда. Я быстро пригнулся и откатился в сторону, а затем встал в оборонительную позицию и схватился за меч, но из темноты послышался раскатистый смех, и из-за угла выплыла чья-то тень.

– Ой, извини, Тацуми-кун, – весело прошелестел женский голос, и я разглядел улыбающуюся Аяме. Как и я, она была одета в черное, с наручами и в дзика-таби. Длинные волосы были собраны на затылке. Рукоять короткого меча торчала у нее над плечом, а на поясе висела кусаригама – цепь с серпом. – Мне показалось, в окно лезет огромная мокрая крыса!

– Аяме. – Я осторожно выпрямился, наблюдая за тем, как легко она шагает к окну и выдергивает сюрикен из дерева. Мы воспитывались вместе с самого детства, вместе осваивали искусство шиноби. Сейчас уже трудно вспомнить наверняка, но вполне возможно, она была моей лучшей подругой. Это было до того, как мадзуцуши, волшебники из Клана Тени, выбрали меня в качестве нового хозяина Камигороши и забрали для отдельного обучения. До недавнего времени мы с Аяме не встречались, и за эти годы оба успели измениться. Я стал убийцей демонов Каге, а она – искусным шиноби. Теперь понятно, что она здесь делает, почему скрывается в тени и так быстро реагирует на появление незнакомцев.

– Где учитель Итиро?

– Здесь.

Дверь распахнулась, и в комнату бесшумно вошел невысокий мужчина средних лет, наружность которого быстро выветривалась из памяти – на что и был расчет. Он двигался с изяществом, весьма удивительным для человека с такой скромной внешностью, а пронзительные черные глаза смотрели зорко, по-ястребиному.

Аяме вновь спряталась в тени. Я опустился на колени и склонил голову, затылком чувствуя взгляд учителя.

– Ты сделал, что было велено? – низким голосом спросил он.

– Да, сенсей, – ответил я, не поднимая глаз.

– А что Хинотака?

– Все цели были уничтожены, сенсей.

– Замечательно. – Я почувствовал, как он кивнул. – Клан будет доволен. Тебя не ранили?

– Дзёрогумо плюнула ядом мне в глаза, – ответил я. – Но я их промыл.

– Выходит, ты был невнимателен, – недовольно проворчал учитель. – Я же тебе говорил: пауки плюются, если их загнать в угол. Пришлось ли призывать силу Хакаимоно?

– Да.

– Bakamono[8]. – От резкого удара по голове я лишь слегка покачнулся, так как ждал его. Итиро негодующе фыркнул. – Уже второй раз за последнюю пару месяцев, Тацуми. Ты теряешь бдительность.

Я уперся ладонями в пол и поклонился еще ниже, коснувшись лбом татами.

– Простите, сенсей, в следующий раз буду старательней.

– Если так дальше пойдет, следующего раза для тебя уже не будет, – прорычал Итиро. – Продолжишь пользоваться силой демона – и однажды она возьмет над тобой верх. Одна осечка, одна смерть, которой не требовал клан, – и они убьют тебя, Тацуми. А мне только и останется, что совершить сэппуку[9], потому что я не смог обучить тебя самоконтролю.

– Ну же, Итиро-сан, – произнес новый голос, высокий, с придыханием, и в комнате послышалось шуршание штанов хакама. – Будь с мальчиком помягче. Мы велели ему убить опасного двухсотлетнего ёкая, который многие годы ел людей, и предателя, который замышлял недоброе против Каге. Он выполнил свою задачу, и клан им доволен.

Я поднял голову и заморгал от яркого света: в комнату вошел человек с лампой в руке. Он был худым, как жердь, в черном халате с россыпью белых цветков сакуры, а тонкие пальцы сжимали белый шелковый веер. Изящный подбородок украшала бородка. Он поднял бровь, такую тонкую, будто ее нарисовали тушью, и посмотрел на меня так, словно я был любопытным насекомым, выползшим из щели между половицами.

– Так вот он какой, наш маленький убийца демонов? – спросил незнакомец, склонив голову набок и прикрыв веером нос. Я чувствовал, что под тонким шелком он посмеивается надо мной. – Как… неожиданно. Что ж, Итиро-сан, прояви вежливость. Неужели ты меня не представишь?

Итиро вздохнул.

– Тацуми, это Каге Масао, – неприветливо произнес сенсей. – Он почтил нас своим присутствием, поскольку является главным советником самой госпожи Ханшу.

Госпожи Ханшу? Даймё[10] семейства Каге? Во мне шевельнулось удивление. Госпожа Ханшу была неуловимой главой Клана Тени, загадочной женщиной, о которой ходило множество слухов, которую никто не видел и о которой редко упоминали, боясь, как бы не услышали ее шпионы. Она почти никогда не покидала своих покоев в замке Хакумей, куда довелось заглянуть очень немногим. Поговаривали, что Ханшу окружила себя опаснейшими шиноби во всей стране и верность их была так велика, что они отрезали себе языки, дабы не выдать ее тайн. Про саму же Ханшу говорили, будто она бессмертна, но даже собственный клан толком не знал, кто она и как выглядит. Большинство завеса тайны вполне устраивала.