- Без них обойдусь, - огрызнулся кот, пытаясь поставить лапы так, чтобы не скользить.

- Правда? – улыбнулся Эдвард. – Тогда догоняй! – задорно предложил он и тут же заскользил по озеру дальше.

- Стоять, малявка! – рявкнул кот, забыв о том, что животные, вообще-то, разговаривать не должны. Девочка, которая пыталась его погладить, трогательно взмахнула пушистыми ресницами, глядя на него с искренним восхищением.

- Мари, этот котик разговаривает! – громко прошептала она подруге.

- Тебе показалось, - перехватил инициативу подъехавший Эдвард и сорвал с неё шапку.

- Отдай! – возмутилась она, протянув руки и едва ли не подпрыгивая на коньках. – Отдай, ну!

- Догонишь? – лукаво осведомился он.

Провокация удалась: девчонка, забыв о говорящем коте (а может, и правда послышалось, думала она), полетела по льду за хохочущим Эдвардом, который, поддразнивая, то останавливался, то снова пускался в бег. Энви наблюдал за ними, хитро щуря лиловые глаза, и тихо радовался тому, что мальчишка так вовремя вмешался.

========== Полёт тридцать третий: «блинчики». ==========

Камень пролетел по воздуху и громко зашлёпал по воде, подскакивая, как потревоженный кузнечик.

- А у меня дальше улетел, - гордо заметил Эдвард, когда камень после ещё одного прыжка с бульком ушёл на дно. Подняв с земли гладкий прохладный «блинчик», подкинул на руке и улыбнулся. – А сейчас я ещё дальше запущу!

Камни прыгали по воде под дружное сопение братьев, пугали речных рыб и неизменно тонули.

Они так увлеклись своим соревнованием, что даже не заметили стоявшего за ними Энви, который наблюдал за ними уже около получаса. Наконец не выдержав, он зашёл сбоку, взглянул на крупный «блинчик» в руке Эдварда.

- Что за бессмыслица, - вздохнул гомункул.

- О! – обрадовался Эдвард. – Тебя-то нам и не хватало!

И не успел Энви опомниться, как ему вручили плоский камень. Оба Элрика смотрели на него с нетерпеливым ожиданием.

- А ты вообще умеешь «блинчики» делать? – спохватился старший. И не дав гомункулу и слова сказать, радостно протараторил: - Так сейчас научим!

Всё было очень просто и, опять же, для гомункула – бессмысленно. Ну что весёлого в том, чтобы швырять камни в реку, пусть даже они и будут прыгать по воде?

- Смотри, вот так надо, - с этими словами Эдвард запустил «блинчик». Насчитав пять прыжков, повернулся к Энви. – Давай-давай! – приободрил его мальчишка.

Энви пожал плечами, размахнулся и запустил свой камень. То, что он пропрыгает дальше всех, как-то подразумевалось само собой, но «блинчик» вместо этого с издевательским бульканьем ушёл на дно, и гомункула это удивило и разозлило.

Эдвард, кажется, тоже такого эффекта не ожидал.

- Нет, не так, - рассмеявшись, он замахал рукой. – Смотри ещё раз.

Бессмыслица переросла в необходимость заставить чёртов камень летать по воде, потому что Энви не мог допустить, чтобы в таком простом деле он уступал людям. Теперь он смотрел не в пример внимательней.

Однако, первые «блинчики» вышли комом. Энви злился, что-то бурчал с мрачным видом. «Блинчики» летели в воду с впечатляющей скоростью.

После десятого раза они стали прыгать. Сначала – пять, после семь, а через три раза побили этот рекорд и прошлёпали целых десять раз.

- Здорово! – Эдвард с азартом смотрел, как «блинчики» летят всё дальше и дальше. Когда количество шлепков по воде достигло пятнадцати, он громко присвистнул. – А ты быстро учишься! – похвалил он, поднимая камень. – Дай я теперь!

- Братик, ты так далеко не кинешь, - мягко заметил Альфонс.

- А вот и кину!

- А вот и нет, - с тем же мягким напором ответил он.

Теперь заставить камни прыгать как можно дальше пытался Эдвард. Он пыхтел, подбирал новые «блинчики» и запускал их в полёт до тех пор, пока не оказалось, что они поперекидали все камни в этом месте.

Рекорд Энви побить так и не удалось.

========== Полёт тридцать четвёртый: пастухи. ==========

Лужок был как на картинке: зелёная сочная травка, россыпь разноцветных цветков, овечки, сверху похожие на спустившиеся облака… и две светлые макушки, которые мелькают то здесь, то там. Щёлкнув клювом, сокол сложил крылья, камнем рухнул вниз и, замедлившись у самой земли, перекинулся в человека.

- Чего носитесь как ужаленные? – поинтересовался гомункул, стряхивая приставшие травинки.

- По-моему, здесь должно быть больше овец, - задумчиво пробормотал Эдвард, опять пересчитав стадо. – Ал, ты не видел, куда она побежала?

- Одной больше, одной меньше… Какая разница? – фыркнул Энви.

- Что значит какая? – возмутился Эдвард. – Нам же их доверили! То-очно! – он щёлкнул пальцами и с надеждой уставился на гомункула. – Помоги нам её найти, а? – это скорее было требование, чем просьба, причём сказанная таким уверенным тоном, словно мальчишка и подумать не мог, что гомункул не согласится.

- Ещё чего. Это вам надо, а не мне, - он дунул на пёструю бабочку, севшую на нос, и та, кокетливо взмахнув расписными крыльями, перепорхнула на цветок.

- А если мы пойдём в лес? – не сдавался Эдвард. – Там же волки! Ну, и другие хищные звери…

- Вы же их алхимией шугануть можете, - съехидничал Энви. – Как того медведя.

Маленький шантажист скакал вокруг него зайцем и что-то тараторил – гомункул даже не вслушивался, что именно. Поняв, что на уговоры он не поддастся, Эдвард попробовал потащить его за руку, но, потерпев поражение, отстал. Крикнув Альфонсу, чтобы стерёг стадо, мальчишка умчался в сторону темневшего лиственной стеной леса.

Энви знал, что у Эдварда хватит упрямства, чтобы прогуляться до самой чащи, и когда Альфонс мягко напомнил, что его братец обладает феноменальной способностью притягивать к себе неприятности, вздохнул так тяжело, как будто его вели на казнь – уступать упрямой мелочи ой как не хотелось, но пришлось.

***

Мальчишку он нашёл быстро – тот умудрился свалиться в глубокий овраг, почти весь заросший ежевикой. Остановившись на краю, гомункул посмотрел вниз – Эдвард, от усердия высунув язык, чертил на земле палочкой круг преобразования. Он почти дочертил, когда палочка, наткнувшись на что-то твёрдое, сломалось, и он, насупившись, окинул оценивающим взглядом заросли ежевики.

- Тебя вытащить, бактерия? – лениво поинтересовался гомункул, который уже не стоял, а лежал на животе, подперев щёку рукой.

- Я сам! – гордо сказал юный алхимик и направился к ощетинившейся колючками живой изгороди.

- Да? – гомункул приподнял брови в насмешливом удивлении. – Тогда валяй, я на это с удовольствием полюбуюсь.

Ветки как на подбор были толстые, крепкие и усеянные шипами, не очень большими и достаточно острыми, но только поколов о них пальцы Эдвард стал искать что-нибудь другое. Взгляд остановился на камне, почти доверху утопленном в земле.

- Долго возишься, мелочь, - поддразнил его Энви. Эдвард, шумно сопя, выкорчевал оказавшийся довольно-таки крупным камень и стал дочерчивать узор узким краем.

Круг преобразования засветился, и тот квадратик земли, на котором стоял мальчик, сначала вздыбился холмиком, а затем вытянулся к небу колонной. Чрезвычайно довольный собой, Эдвард прыгнул к гомункулу, сияя, как маленькое солнышко.

- Слишком много копался, - небрежно обронил гомункул, поднимаясь. – Ладно, пошли твою овцу искать, - подкатив глаза, сказал он. – Всё равно ж не отвяжешься, непоседливое насекомое…

Физиономия у Эдварда стала хитрая и немного виноватая, и Энви ощутимо напрягся.

- Что ещё не так? – голос у гомункула стал вкрадчивый, с лёгким присвистом. Сделав страшные глаза, Энви резко наклонился к нему, сверля юного шалопая грозным взглядом.

Эдвард улыбнулся, поднял светлые брови, и гомункул почувствовал, как на лбу у него пульсирует жилка, а губы невольно растягиваются в оскале. Что в-каждой-бочке-затычка опять задумал?

- Не надо её искать, - непоседливое дитё изо всех сил делало трогательно-невинный вид. – Понимаешь… - он ковырнул носком ботинка землю. – Не терялся никто, мне показалось.