“Кстати, надо бы ребятам добыть часы. Это хорошо что мы сейчас на прямой видимости, а как согласовать атаку с нескольких сторон, если придется?”

И Вася углубился в мысли, где взять наручные часы и, самое главное, как научить индейцев ими пользоватся. Так-то они прекрасно определяли время и без них — час до рассвета, два часа после, сумерки, два часа после заката — но это никак не годилось для боевой синхронизации. “Сверим часы”, ага. И фонарики не помешали бы. И уоки-токи, если уж мечтать на всю катушку.

За этими мечтами час и пролетел, радостные возгласы полицейских на посту сменились сперва пением, затем ссорой, потом примирением и, наконец, происходящее свелось к невнятному бормотанию в стиле “Ты меня уважаешь?”.

— Быстро они накидались, — констатировал Искай.

— Опыт не пропьешь, — усмехнулся Вася и дал команду к выдвижению.

Дверь на пост даже не была заперта, а из шестерых полицейских только двое попытались подняться навстречу с грозным мычанием. И тут же плюхнулись обратно, получив в лоб от Римака и Катари. Следом двое боевиков вырубили и остальных и группа, выставив часового, принялась обчищать пост.

Не успел Вася порадоваться, что все прошло лучше, чем планировалось, как его возню с несгораемым шкафчиком прервал предсмертный хрип. Резко обернувшись, студент оторопел — Хосе методично резал полицейских одного за другим, и только на последнем прокололся, не сумел сделать это беззвучно.

— Ты что творишь? — прошипел Вася, когда подскочил к Хосе, припер его к стенке и взял за горло.

Боевик нервно дернул шеей, выскользнул из захвата и двинулся к окну.

— Этих свиней надо убивать всех поголовно!

Опять в Васином мозгу словно издалека сложилось понимание — такой боец может легко пойти вразнос. Он дернул Хосе за плечо и, не обращая внимания на нож в его руке, развернул к себе лицом.

— Ты не в Аргентине, гаучо! Твоя война там, а здесь, в Боливии, будешь делать только то, что мы решили, понял?

— Понял, понял, — недовольно скинул руку с плеча Хосе.

— А на выходе — только то, что прикажет командир!

— Да ясно, отстань ты уже от меня!

Вася просто осатанел. Он тряхнул Хосе за грудки и снова припер к стене так, что оказался нос к носу с аргентинцем.

— Не “отстань”, а “так точно, товарищ командир!” — прошипел он прямо в лицо боевика.

Глядя в глаза касику, Хосе отчетливо понял, что этот индеец куда более бешеный, чем он сам. И что Тупак не задумается убить за нарушение приказа.

— Так точно… товарищ командир…

— Свободен, — Вася толкнул Хосе вбок, — собирай оружие и патроны.

Повертев в руках нож, о котором он в стычке даже забыл думать, Хосе обтер его, сунул в ножны и, скептически хмыкнув, принялся за дело.

Стараясь не наступать в кровь, они собрали пистолеты, магазины к ним и вскрытый цинк с патронами. Найденной монтировкой Катари выломал дверцу несгораемого шкафа, откуда извлекли нетолстую пачку купюр и несколько конвертов с деньгами. Затем вырвали телефонные провода и засыпали все вокруг листьями коки из принесенного с собой мешка.

Что самое приятное в профессии партизана? Появляться там и тогда, где тебя совсем не ждут. Кусок мяса, сдобренный хитрыми отварами деда, уложил пса спать не сразу, но надежно, кабыздох только лениво приоткрыл глаз, когда группа кралась мимо него в дом коррехидора.

— Доброе утро, сеньор!

Хозяин, даром что спал, подскочил как будто его ткнули булавкой и оглядел гостей безумными глазами: две темные тени с повязками на лицах и тускло блестящими стволами пистолетов. Он шарахнулся к стене, прикрываясь натянутым на себя одеялом и вскрикнул:

— Помоги…

Но сильная рука заткнула ему рот, а сунутый в нос пистолет, остро пахший маслом и порохом, добавил сговорчивости.

— Не надо шуметь и никто не пострадает.

Коррехидор мелко затряс головой.

— Сеньор Гаррибия, вы же здесь главный? — спросила одна из теней и продолжила после трясения головой. — У нас в вашем кантоне бизнес. Небольшой, но очень серьезный, понимаете?

Вася говорил на испанском, старательно усиливая кастильский акцент, а сам тревожно думал, как там Хосе. Аргентинца после резни на посту он оставил снаружи вместе с Катари, тихо приказав последнему если что — придушить Хосе. Здоровяк только кивнул, вот уж на кого Вася мог положится… Искай должен контролировать служанку и, судя по тишине, у него все в порядке. Так что с коррехидором Вася беседовал на пару с Римаком.

— Мы очень хотим жить с вами в мире, но нам постоянно мешают. Вы бы не могли нам помочь?

Слегка придушенный мэр, которому, наконец-то освободили рот, еле слышно прошептал:

— Чем именно? Я готов, только скажите!

— Нам очень не нравится ваше внимание к одной айлью. Это мешает нашему бизнесу, понимаете?

— Но это не я! Это все полиция! — попытался перевести стрелки Гаррибия, но чуть не обосрался, когда услышал следующие жуткие слова гостя.

— Полиция нам больше не помешает. Никогда. Теперь дело за вами.

— Да-да. Конечно, я понимаю, — залебезил волостной предводитель, — можете рассчитывать… Клянусь Мадонной, я больше никогда…

— Не надо клясться, это грех, — почти ласково сказал гость, зажег ночник и сунул в руки хозяину бумагу и карандаш. — Пишите расписку.

Пока коррехидор писал под диктовку, Васю все больше отвлекался на звуки из глубины дома. На драку это были никак не похоже — сперва бубнение, потом скрип мебели, потом охи и вздохи и, наконец, женский стон.

“Господи, хоть бы Искай там никого не прирезал.”

Вася указал место, где расписаться, свернул бумагу вчетверо и спрятал ее на груди.

— Никому не говори. Не надо. Тем более телефон все равно не работает. — утешил он хозяина и поднялся. — Мы уходим. Надеюсь, вы все поняли и теперь долго нас не увидите. А это вам небольшой аванс.

— Да-да, сеньор… простите, сеньор, как вас называть?

Но пришелец ожег его таким взглядом, что коррехидор заткнулся и еще минут десять молился, зажмурив глаза. Потом пересчитал деньги, поднял трубку, убедился, что сигнала на линии нет, медленно встал и наощупь побрел по дому во двор.

Пес дрых, задрав лапы вверх и только глухо взвизгнул, получив удар ногой в живот.

— Флорита! Флорита, где ты!

Служанка с растрепанными волосами поправляла съехавшую ночную рубашку и счастливо улыбалась.

— Шлюха! — влепил ей пощечину работодатель, хоть так сорвав злость от ночного визита.

Результат, конечно, достигнут на сто процентов, даже больше, на сто сорок шесть, но Вася все равно не знал, как унять недовольство. Не помогали ни добытые кольты, ни приличная сумма денег, ни даже изрядный запасец пистолетных патронов. На пятерых в группе — один кровавый маньяк и один сексуальный террорист. Партизаны, твою мать, ужас, летящий на крыльях ночи.

Довольный, как объевшийся сметаны кот, Искай по дороге весело рассказывал, как он за пять минут уболтал служанку и что с ней сделал. Пришлось вразумлять лучшего разведчика — трахайся хоть все ночи напролет, только не на задании.

Успокоить раздрай в мыслях Вася поперся к Габриэлю, как самому старшему и опытному. Парагваец выслушал его, пожал плечами и спокойно сказал:

— Это неизбежно. Знаешь, с послушными мальчиками лучше всего готовить праздник в школе или служить в тихом офисе. А чтобы воевать, нужны непослушные, чокнутые, не знающие страха. И тут уж выбирай — или у тебя будут послушные, но слабые бойцы, или сорвиголовы, которых надо крепко держать в руках. Такая вот судьба командира, парень.

Чуть поодаль дед Контиго проводил нечто похожее на медосмотр: весть о Тупаке Амару ширилась, новички прибывали по одному-два в день. Кое-кого дед забраковал по молодости или слабости, двоих с ходу принялся лечить, но в строй уже набралось почти два десятка человек. Оружия пока хватало, но если дело пойдет и дальше такими темпами, то проблемы кормежки и боевого снабжения встанут во весь рост.