Тупак Амару Третий оглядел цепочку воинов кечуа[i] и порадовался, что наконец-то у них нормальное снаряжение. Не полностью, есть еще неудовлетворенные хотелки, но в целом неплохо, особенно на фоне пробелов в обучении.

Каждый взгляд на крепкие горные ботинки добавлял чуточку гордости — с обувью пришлось возиться много и долго, с самого начала эпопеи. Индейцы-то здешние привычны ко многому, зимой и летом ходят в сандалиях на босу ногу, а то могут вообще босиком. Но это годится для обычных переходов или сельскохозяйственных работ, а вот когда ты тащишь на себе тридцать кило груза и снаряги, да еще бегом по усеянной острыми камушками тропе, без хороших ботинок никак.

Пробовали делать сандалии-усутас с более толстой подошвой, умельцы тут в каждой общине есть, но подвел материал — старые покрышки. Спокойно ходить в них можно, а воевать в горах трудно, особенно, когда скалы мокрые от дождя или тумана. Пробовали делать из нескольких слоев кожи — но тут не принято ее дубить и сыромятная подметка набирает влагу, размокает и разъезжается. Печальнее всего, что даже при наличии денег нельзя вот так просто взять и купить хотя бы полсотни ботинок, это мгновенно станет известно военной контрразведке. Эх, а так бы заказать прямо у Lowa или, если их еще нет, у какого-нибудь Dachstain[ii]…

Синко молодец, нашел и раскрутил этого толстого суб-офисьяла[iii} из Марискаль-Эстигаррибии, сидевшего на здоровенном складе парагвайской армии, прямо при тамошнем аэродроме. Сколько через него успели затарить, пока он не решил сыграть в обе стороны — не сосчитать. Денег он, конечно, нахапал немеряно, но, с другой стороны, а что толку с тех денег, если их потратить не на что? Да и продавал он, как ни крути, “ниже рынка”. И продавал бы дальше, да жадность помешала… Зато теперь бойцы выглядят не как шайка оборванцев, а как регулярное подразделение. И не смогут больше стонать и отлынивать от тренировок по причине сбитых ног.

Смуглое индейское лицо Тупака затуманилось — его снова накрыли мысли о подготовке, которая давалось с большими трудами. И не в последнюю очередь из-за самого Амару, вернее, из-за ограниченности его времени, знаний и неспособности быть сразу во всех местах. Да, десяток-другой инструкторов очень бы не помешал, но кто их сюда пошлет?

Голова колонны внезапно затормозила и партизаны хоть и не очень быстро, но по крайней мере правильно присели слева-справа от тропы, ощетинившись карабинами в разные стороны. Вот еще один повод для гордости — все вооружены единообразно, в бою не приходится думать, какие патроны кому нужны. Американские М1, американские же М1911[iv], лимонки и все прочее — это при том, что боливийская армия пока вполне обходилась маузеровскими винтовками довоенного чешского производства.

Остальным, правда, так не повезло, в лагерях до сих пор можно найти самые разнообразные стволы. Но каждое подразделение стараются вооружать однородно. Тупак мысленно улыбнулся, вспомнив своих “гансов” с маузерами, рейнметаллами и вальтерами — отряд Катари Кауйя. Хороший отряд получился, и командир тоже хороший, полностью оправдывающий свое имя Катари — “змей”. Мудрый и неторопливый Каа, по итогу добивающийся всего желаемого.

Или отряд новобранцев, которых заставляли бегать с винтовками М1 Garand. Несмотря на одинаковый индекс с карабином, винтовка весила на целых два килограмма больше, что очень немало в горных условиях. Ничего, через пару лет военные в Перу возьмутся за ум и закупят АК, вот тогда можно будет разгуляться. А пока — так, с миру по нитке. И ведь буквально со всего мира, пулеметы все больше чешские, винтовки немецкие и американские, пистолеты-пулеметы вообще сборная солянка — Англия, Израиль, Бельгия, Аргентина… Есть даже такая экзотика как доминиканские “кристобали” или сохранившиеся со времен Чакской войны стрелядлы Шмайсера 1918 года.

— Что там?

— Касик, дозорные слышали голоса!

А вот это плохо. Местных тут не должно быть… Неместных тем более. Маршрут выдвижения определили заранее и заранее же разведали — глухие окольные тропы, по которым ходят только дикие ламы. Люди, даже самые тупые, непременно заметят в узкой долине если не отряд, то его следы и скорее всего доложат главе общины. А то и проезжающему армейскому грузовику, на который как раз и идет охота, чем угробят всю акцию.

Но это еще полбеды, беда если неместные, то есть армия. Просто так шарахаться по горам солдатикам незачем, сюда полезут только рейнджеры, и только в том случае, если у них есть цель. А никакой другой цели, кроме засады на отряд Амару, у них в здешних местах нет. А это значит, что у них есть точная и, что важнее, своевременная информация — решение о выходе отряда на акцию принято позавчера. “Надо бы проверить, кто за эти дни спускался в долины” — подумал Тупак. Но это, разумеется, в том случае, если кто-нибудь вернется в лагерь. Хотя… нет, некому. Сразу после приказа лагерь был закрыт и незаметно покинуть его стало очень трудно, а на утренней и вечерней перекличках на месте были все бойцы, обернутся же туда-обратно за полдня никак невозможно. И тем более невозможно за ночь — попросту свернешь себе шею.

Или, черт побери, это тепловизоры??? Но нет, весь марш над ними летали только кондоры. Командир оглядел бойцов — дураков среди них не было и, судя по напряженному виду, встречу с рейнджерами просчитали все. Он молча махнул рукой и его люди по одному, тихонько, стали занимать более надежные позиции, чем сидя по сторонам от тропинки. Сам он скинул с плеча карабин и устроился чуть повыше, за здоровенным камнем или, скорее, маленькой скалой.

От головы колонны послышался свист — отбой, следом прибежал маленький индеец Искай, самый ловкий разведчик в отряде:

— Ложная тревога, касик. Дозорные приняли крики птиц за голоса.

— Ты уверен, Искай?

— Уверен. Можно идти дальше.

— Хорошо, только поставь в дозор сразу две пары — одну впереди, другую сзади, но так, чтобы они друг друга видели.

Искай кивнул и умчался вперед. Повинуясь знаку Амару, бойцы вновь сошлись на тропинке и выстроились в колонну, все еще нервно озираясь.

“Пожалуй, надо встряхнуть ребят”

— Ну что, обжоры, обосрались с перепугу?

— Никак нет, только с лютой ненависти! — осклабился щербатым ртом Юнапаке, бесшабашный малый, храбрый до безумия, но при этом разгильдяй.

— Попрыгали, желудки!

Бойцы вразнобой заскакали на тропинке.

Бряк.

Бряк.

Бряк-бряк.

Ну так и есть — у всех шуршит одежда, да по камушкам подошвы и лишь у Юнапаке брякает в ранце! Амару приказал остановиться и подошел к индейцу вплотную.

— Опять?

— Оно само разболталось! Я укладывал плотно!

— Ну да, ну да. Само. Что-то много у тебя само происходит. Вчера вон, само выскочило, что дозор не нужен…

Юнапаке самолюбиво вскинулся. Конечно, не нужен! Здесь не бывает чужих!

Да, тот еще подарочек… Зато в бою лучше многих. И почти с каждым так — здесь хорошо, тут плохо, вот и думай, командир, у тебя голова большая. И ведь оставишь его в лагере, непременно выкинет фортель, как месяц назад — бросил пост и ушел в деревню, соскучился по семье. Тупак тогда два часа говорил с дедом Юнапаке и почтенный старец даром что не пинками выгнал непутевого внука из дома и наказал во всем слушаться касика.

Впереде, в просветах деревьев уже угадывался первый хребет и перевал Малый Кучо. За ним — впадина, по которой бежит горная речушка или ручей Ньясу, подъем на перевал Средний Кучо и спуск в долину, к автодороге. Всего-то пять километров по прямой, но это горы, так что минимум два часа пути. Но лучше закладываться на три.

За это время еще пару раз тревожно орали птицы-чаха[v], отряд замирал и нервно вслушивался в пространство вокруг, но чужие тут действительно не ходили.

Вскоре внизу показалась долина, по мере спуска становилось заметно теплее, бойцы распустили завязки чульо[vi] и закинули полы пончо за спину, на рюкзаки. Целое дело было — тут чульо и пончо делают самых ярких расцветок, у каждой общины свой узор и потому когда Амару попросил сделать все серым, зеленым и коричневым, на него посмотрели как на идиота. Только авторитет великого Инки, незримо витавший над носителем громкого имени, не дал сорвать первый заказ. Правда, когда Искай в новом невзрачном одеянии “потерялся” в лесу, старики покивали и согласились что да, неплохая мысль была. Впрочем, упертый дед Контиго плюнул и отказался участвовать в этом “глумлении над заветами предков”, как он выразился. Эх, дедушка, когда твои предки придумывали заветы, минных полей не было. И снайперских прицелов. И тепловизоров, гадских тепловизоров тоже не было!