— Еще не все, — снова остановил ее Радж. — Брачный контракт. Ведь я же предупредил, что в случае развода, ты не получишь ничего.

Бросив на мужа уничтожающий взгляд, Вика, не отводя от него глаз, подписала брачный контракт, а затем, аккуратно сложив бумаги, засунула их в нагрудный карман шервани вместо платка и удовлетворенно похлопала.

— Разворачивай! — приказала она.

— Еще один небольшой нюанс, — усмехнулся Ракеш и, подхватив сопротивляющуюся жену на руки, понес в свою каюту.

— Что ты намерен делать?! Отпусти меня! Немедленно! — Вика яростно шипела и старалась вырваться из рук мужа, но он, продолжая ее удерживать, неумолимо поднимался по лестнице. На лице Раджа не дрогнул ни один мускул, а руки по-прежнему уверенно и крепко прижимали к груди его и только его поганку. — Ты не имеешь права! У тебя была возможность, но ты сам от всего отказался! Ты получил свой эксклюзив, так что оставь в покое ширпотреб! — ядовитые слова пробили брешь в броне Ракеша, и на последней фразе он содрогнулся, когда услышал свои собственные слова, которые оказались обоюдоострыми и ранили не только ту, на которую были обращены, но и его самого.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Ничего не отвечая, а только стараясь сдержаться, чтобы не заставить ведьму забрать обратно свои слова, ибо никто, даже она сама не может себя оскорблять, Ракеш только крепче прижал к себе извивающуюся жену и продолжал подниматься.

Наступившая тишина заставила Раджа перевести устремленный вперед, к цели взгляд на Вику. Она уже не тратила силы на разговоры и требования, а изо всех сил старалась освободиться от его рук. Вика еще не пустила в ход остро отточенные ногти, но Ракеш чувствовал, что и за ними дело не встанет, так как, судя по сосредоточенному лицу и неослабевающим попыткам вырваться, она была намерена сражаться столько, сколько сможет.

— Успокойся. Я все помню. Но и ты помни, что я — твой муж. И имею право на все, в том числе и на тебя, но сейчас у меня немного другие планы. Заходи, если не хочешь, чтобы внес тебя, — сказал Ракеш, опуская Вику на пол и одновременно, перехватывая, когда рванула к леснице. Приглашающе открыл перед ней дверь каюты. — Заходи, — не терпящим возражений тоном, повторил он.

— Нет у тебя на меня никаких прав и не будет! — бросила Вика. Подталкиваемая в спину Ракешем, она перешагнула порог и удивленная замерла — весь пол каюты был усыпан лепестками белых роз, среди которых ярким красным цветом выделялась дорожка, ведущая к огромной кровати, застеленной белоснежными и даже по виду хрустящими простынями. На них, как капли крови, горели лепестки роз. Альков, где размещалась кровать, был украшен легчайшими огненно-алыми, занавесями из газового тюля. Сейчас они были собраны белоснежными подхватами из розовых гирлянд. А теплые, золотистые деревянные панели обшивки, затянули белоснежным, матово поблескивающим шелком — вся комната была выдержана в белых и алых тонах. Витающий в каюте розовый запах дурманил голову, и Вика от неожиданности отступила и наткнулась на каменную грудь стоящего за спиной Раджа.

— Прошу на брачное ложе, — услышала бархатное мурчание около уха и горячее дыхание на шее. Вика резко обернулась, и в ее широко распахнутых глазах читалось неверие в происходящее, но сверкнувшая фотовспышка заставила сморгнуть.

— Ты все решил запечатлеть на память? — издевательски спросила она. Вика снова сделала попытку выскочить из каюты, но сильные руки опять ее удержали. И, подхватив жену, Ракеш понес ее к кровати под вспышки фотокамер.

— Не смей ко мне прикасаться! Ты не можешь так поступить! Ты не можешь… — от отчаянных попыток освободиться Вика начала задыхаться, а от осознания своего бессилия в сравнении со стальными мышцами Раджа, начали прорываться сдерживаемые до этого времени рыдания. Ракешу понадобилось все его самообладание и сила воли, чтобы не плюнуть на все, не отказаться от своих планов и не развернуть яхту, к берегу, чтобы Вика успокоилась, но он не мог позволить, чтобы у кого угодно был хоть малейший шанс сунуть нос в его брак.

Ракеш усадил Вику в центр усыпанной лепестками роз кровати и, укрывая ее голову дупаттой, заглянул в лицо. Помертвевшее, оно потеряло все краски. Бледные губы уже не протестовали, а были плотно сомкнуты, застывший взгляд огромных зеленых глаз был направлен в никуда. Сердце Раджа сжалось от пронизывающей боли. Как бы он хотел избавить Вику от всего этого, но должен был довести все до конца.

Еще несколько вспышек запечатлели невесту под дупаттой, сидящую на кровати. Потом зафиксировали как Ракеш снимает легкую, серебристо-зеленую ткань с ее головы, и неожиданно все закончилось. Радж, как распрямившаяся пружина, вскочил с кровати, забрал у фотографов и операторов карты памяти, и выставил всех за порог. От двери он снова посмотрела на Вику, но она не вскочила, как ожидал Ракеш, а так и осталась сидеть, обхватив колени.

— Вот и все. Все закончилось и совсем не больно, правда? — попробовал пошутить Ракеш, но Вика не реагировала. Она продолжала сидеть, как каменное изваяние, и смотреть в стену. — Вика, — Ракеш легонько потряс ее за плечи, его уже начало пугать ее оцепенение, — Вика, все закончилось, мы возвращаемся к берегу, на помолвку Айрин.

Он привлек ее к себе и легонько укачивал, и гладил по волосам, по лицу.

— Мы возвращаемся. Улыбнись, ведь ты хотела быстрее попасть на помолвку, — его слова проникли в сознание Вики. Она моргнула, затем обвела взглядом уже пустую каюту, нетронутую кровать, на которой сидела, свой наряд, который лежал именно так, как Ракеш его уложил, а потом очередь дошла и до белого шервани на груди Раджа, где лежала ее голова, а перед глазами был сложенный в несколько раз брачный контракт, виднеющийся из нагрудного кармана.

— Никогда больше не подходи ко мне и не смей ко мне прикасаться! — сорвалась на визг Вика и, оттолкнув Раджа, вскочила на кровати. После пережитого стресса, ноги дрожали и не держали. Вика покачнулась и сразу же почувствовала поддерживающие сильные руки. — Не смей! — сверкнув глазами, повторила она.

Сорвавшись с места, Вика вихрем вылетела из каюты и устремилась к носу яхты, чтобы проверить правду ли сказал Ракеш. И действительно, прямо по курсу раскинулся сверкающий огнями город. Она вцепилась в поручень, еле сдерживаясь, чтобы не прыгнуть в воду и не плыть к приближающемуся берегу. Остановило лишь соображение, что яхта все-таки достигнет причала быстрее, чем человек. Вика всей душой стремилась на сушу и даже довольно неплохая скорость, которую развила яхта и о чем свидетельствовали расходящиеся из-под ее носа волны и белый пенящийся след казалась очень медленной.

Гости в доме Роев недоуменно переглядывались и перешептывались, время от времени косясь на окруженную женщинами невесту. Уже давно наступили сумерки, зажглись гирлянды, освещая цветы и драпировки мягким сиянием, но церемония все не начиналась, да и старший сын семьи до сих пор не пришел.

— Дорогая, что случилось? Почему не начинаете церемонию? И где твой старший внук? — спросила одна из заботливых мамочек, решившаяся ненадолго оставить свое чадо без присмотра. — Помолвка будет или мы пришли полюбоваться на то, как вы украсили дом и попробовать закуски?

— Госпожа, — подошел к дади пандит. — Время истекает. Если мы сейчас не проведем церемонию, то она будет отложена.

Старушка окинула взглядом украшенную и сияющую праздничной иллюминацией гостиную, стоящих группками и судачащих гостей, своих внуков и невесток, которые окружили, поддерживали и успокаивали плачущую Айрин. Она повернулась к пандиту спиной и направилась к домочадцам.

— Ну что, дочка, где же твоя сестра? Она должна присутствовать на помолвке. Ты же говорила, что она будет вовремя, а благоприятное время уходит. Пандит-джи сказал, что если сейчас помолвка не состоится, то сегодня ее уже проводить нельзя. Что же нам делать? — Чанда притворно развела руками. — Гости ждут, пандит ждет, а твоей сестры так и нет. Никогда бы не подумала, что она такая необязательная девушка. Ведь я предупреждала, что ее присутствие необходимо на церемонии. А может она совсем разболелась? — дади покачала головой, делая вид, что сильно переживает. — Может, стоит прислать ей врача? Очень плохая примета, болеть в день помолвки сестры. Пожалуй, и правда лучше перенести церемонию, да и Ракеш где-то задерживается. Совсем он себя не жалеет.