А мне чего неймется?
Свободы не хватает. Пусть она голодная и безработная, а слаще — в разы слаще. Не по душе мне, что за меня все решили: как жить, чем заниматься и как думать.
Извините, но у меня голова на плечах не для того, чтобы шапку носить.
Аня меня углядела, остановилась на секунду, словно намереваясь подойти, но я с улыбкой ей кивнул и пошел быстрым шагом дальше, как бы торопясь по делам. Веселая троица зашагала своей дорогой. Аня, кажется, один раз с недоумением обернулась.
Вряд ли она ждет от меня каких-то шагов после того ночного поцелуя — в наше время не то что поцелуй, и регулярный секс ничего не значит. Впрочем, Аня живет по другим понятиям, так что может воспринимать поцелуй как предложение руки и сердца, кто их знает. Как бы то ни было, она должна понимать, что мы оба были под действием дури, а я ей ничего не обещал.
Мысли перекочевали с Ани на Дашу и прочих посадских. Никто из них, а возможно, и никто из всех жителей Вечной Сиберии не желает ехать неизвестно куда, в Поганое поле. Кроме меня и Витьки — да и то насчет пацана непонятно, насколько он вообще осознает, на что идет и что его ждет. Для него это игра, маленький он.
День завершился без приключений. После ужина я погулял вокруг бараков, подышал воздухом. Гарью не воняло — ветер переменил направление и дул прочь от завода. Я то и дело поглядывал на юг, в сторону Поганого поля.
В коридоре барака я без труда отыскал люк в подпол и спустился туда. В обширном подвальном помещении с низким потолком хранились мешки с картошкой, морковь в песке, лук, редька, свекла, соленья-варенья в мутных банках на полках. Осталось их как-то перетащить на мусоровоз.
Витьки весь вечер не наблюдалось, и меня это устраивало, зато его предки вытрясали пыль из половиков и потертых паласов, развесив их на веревках поодаль от барака, привычно переругивались ядовитыми голосами.
Было скучно — ни интернета, ни книг. По словам тети, на асфальтированной улице есть библиотека, но было неохота туда топать. Охватило возбуждение перед ночной авантюрой.
Нагулявшись, я ушел в гаражи, осмотрел мусоровоз, попинал шины — судя по всему, литые, на мощных амортизаторах, — поставил все тяжеленные батареи на зарядку.
Придумалось, как поступить с едой. Сначала крутилась мысль обратиться за помощью к Даше, но после разговора с ней я передумал. Если она не разделяет моего стремления бежать, значит, пользы от нее не будет. Я возьму садовую тачку на двух колесах, нагружу овощами и, если получится, приспособлю туда несколько банок с солениями.
С наступлением ночи часа два я лежал без сна, слушая тихое дыхание и покашливание тети, затем беззвучно поднялся, прокрался на кухню, открыл входную дверь.
— Ты куда? — спросила тетя ясным голосом.
Я вздрогнул и застыл.
— Не спится. Пойду, погуляю, освежусь.
— А, ладно. Далеко не отходи, не то заблудишься. Темно… И глюк у тебя…
Я промычал невнятное и выскользнул из квартиры. Стало неловко — она обо мне заботится, а я намерен прямо сейчас ее обокрасть. Я мысленно оборвал сам себя: обокрасть я собираюсь не ее лично, а эту долбанную шарагу, в которой меня держат против воли.
В коридоре прислушался. Не одному ли мне не спится? Мертвая тишина. Я тихонько спустился в подпол, включил слабосильную лампочку, набрал мешок разных овощей, вылез наружу и положил в тачку. Снова спустившись, вытащил второй мешок. Взялся за тачку и выкатил ее из барака.
Пока катил тачку по тропинке к гаражам, прикидывал, что скажу, если меня застукают. Притворюсь лунатиком, который не отдает себе отчета из-за глюка? Если попадется Модератор, просто вырублю его невидимым ударом тренера Фольца и не буду ломать голову над оправданиями.
Но никто на моем пути не попался. Ночные гуляния в Вечной Сиберии не в почете, всю лишнюю энергию люди изливают в квестах, мирно полеживая себе в камерах и никому не мешая.
Я дотащил тачку до гаражей, трясущимися руками распахнул ворота, с трудом загрузил тачку с мешками в кузов и запрыгнул в кабину. Нахлынул страх, что прямо сейчас набегут Модераторы, выдернут меня из-за руля, положат мордой в землю, заломят руки… Однако тишину ночи ничто не нарушало — даже лай собак и уханье сов.
Я включил двигатели, радуясь, что гаражи находятся на значительном расстоянии от бараков и электрические моторы такие негромкие. Панель управления светятся желтоватым светом, фары я не включал, и за лобовым стеклом почти полная темень, в которой горят низкие звезды и два-три окна в дальних бараках. Я аккуратно нажал на педаль газа, мусоровоз сдвинулся с места, под шинами захрустела щебенка.
Оставив гараж распахнутым, я поддал газку и практически вслепую доехал до самого забора, благо на дороге не с чем столкнуться при всем желании. Все шло так гладко, что не верилось. Замок на заборе заглотил перфокарту и открылся, я выдернул карту и заскочил в мусоровоз. Проявилось желание не запирать ворота так же, как и гараж, но что-то заставило все-таки их запереть — то ли не хотелось откровенно и цинично показывать весь проделанный путь, то ли сработала подспудная ответственность, которая требовала не оставлять хозяйство с распахнутыми дверями.
На территории Поганого поля я врубил фары и прибавил скорость, в полуоткрытое окно задул прохладный ароматный воздух — он пах хвоей и свободой. От езды в ночи и чувства полной свободы настроение поднялось, захотелось запеть или просто заорать во всю глотку, но я воздержался.
Свет фар выхватывал из тьмы две белесые колеи, серо-зеленые космы травы, нависающие над дорогой ветки. Двигатель работал ровно, без перебоев, индикаторы батарей показывали полный заряд. Меня покачивало на сидении, и где-то в груди зародилась уверенность, что все будет чудесно и распрекрасно, что этой же ночью я доберусь до большой трассы и раз и навсегда распрощаюсь с этим идиотским кошмаром.
Без проблем, с ветерком, я домчал до карьера и остановился. Фары оставил включенными. Когда двигатель умолк, навалилась тишина — ни шума ветра в листве, ни голосов животных и птиц, ни звона насекомых, лишь изредка трещали сучья в лесу, словно кто-то крадется. Я сроду не бывал в тайге и понятия не имел, какие звуки издает ночной лес, но здравый смысл подсказывал, что настолько тихо быть не должно. Ведь в Посаде слыхать, как ухает сова и поют сверчки…
Тишина давила на психику, действовала на нервы. Стараясь не прислушиваться к неестественной тишине, я проскользнул по узкой тропинке до вагончика из рифленого листового металла, принялся открывать замок, двигая, как Витька, рычажком по лабиринту щелей, но ничего не получилось. Я вроде бы неплохо запомнил, чем и куда двигать, но замку было на это начихать. Что-то я запомнил неправильно…
Здорово мешала темнота. Я с запозданием понял, что надо было заранее озаботиться хорошим фонарем, свистнуть его где-нибудь в Посаде, но я совершенно позабыл о такой мелочи. Фары светили на вагон, но свет заслоняли густые заросли травы и моя собственная тень. Как я не старался встать боком, светлее не становилось, а копаться в замке было страшно неудобно.
Луны не видать — ни малейших признаков. Наверное, новолуние.
По спине пролился холодок — неужто не открою? Что делать в этом случае — возвращаться за Витькой? Да нет, глупости, никуда я не вернусь.
От напряжения перед глазами замельтешили светящиеся мушки. Я поначалу не обратил на них особого внимания, усиленно заморгал, но внезапно мушки оформились в мелкие символы — буквы или цифры. Такое со мной уже случалось, но на сей раз светящиеся знаки получились куда отчетливее. Я перестал с нарастающей нервозностью копаться в замке, скосил глаза, пытаясь прочитать знаки, но они “убежали” вслед за движением глазных яблок. Тогда я, замирая от смешанного чувства страха и изумления, уставился в одну точку и постарался распознать знаки боковым зрением.
Видно было плоховато, но я навострился. Прочитал:
ЗАДАЧА: ОТКРЫТИЕ КОДОВОГО ЗАМКА.
РАЗРЕШИТЬ ПОДКЛЮЧЕНИЕ АРХИВНОЙ ПАМЯТИ.
