Я привстал.

— Да ну? Она мне не говорила.

— А с чего бы ей об этом говорить?

— За что его на каторгу?

— Он как ты был.

— Понял.

— Серега перед каторгой на допросе уверял Админа, что Даша с ним постоянно ссорилась, не одобряла его поведение. Поэтому ей рейтинг не сильно сняли. А то бы не смогла работать в столовке, на рудники бы упекли.

— Спас ее, получается?

— Ага.

После паузы я спросил:

— С каторги возвращаются?

Несмотря на сумерки, я рассмотрел выразительный взгляд Витьки. И понял без слов.

Вздохнув, я встал, поправил неразлучный автомат, взял железнодорожный фонарь (он светил во все стороны, а не узким лучом) и пошел за границу гирлянды.

— Ты куда? — встревожился Витька.

— Посрать надо.

— Далеко не уходи.

— И че, прям здесь сесть? Чтобы воняло всю ночь? Тут цемент, не прикопаешь.

Витька что-то заворчал, но я не слушал. Быстрым шагом отошел к краю кратера. Царила тишина, стояли синие сумерки, узкий серп луны светил еле-еле, зато фонарь разгонял полумрак на десяток метров вокруг. Скоро луна увеличится, и ночи будут намного светлее. А потом опять непроглядными…

Я оглянулся — освещенный гирляндой лагерь совсем близко, Витька пристально глядит мне вслед, видит свет моего фонаря. Нет, так не пойдет. Я не страдаю избытком щепетильности, но облегчаться в ярких лучах фонаря под бдительным взором малолетнего друга — это “ту мач”.

Я спустился по склону кратера мимо кустов, растущих из трещин стеклянистого вещества, стараясь не поскользнуться и не свернуть шею. Добравшись почти до кромки воды — склоны здесь были небольшие, — поставил на землю фонарь и сделал свое нехитрое дело. После этого помыл руки в озерце — вода не совсем чистая, но для гигиенических процедур сойдет, пить я ее не намерен.

Когда поворачивался, чтобы отойти от воды, одна нога скользнула-таки на мокром “такыре”. Я не упал, но мотнулся всем телом и другой ногой нечаянно пнул фонарь, который не замедлил свалиться прямо в воду. Булькнуло, фонарь погрузился на мелкое дно, продолжая светить, но на берегу сразу опустилась темнота.

Чертыхаясь, я потянулся за фонарем. Он лежал вроде бы совсем неглубоко. Но вода искажала перспективу — дотянуться не удавалось. Я чуть не свалился.

Что-то легко коснулось шеи, ощущение было такое, будто кто-то щекотал меня травинкой. Я отмахнулся, развернулся, вскидывая ствол — в полумраке прочь отлетела небольшая тень.

Надо возвращаться. Без света лучше долго не оставаться. Черт с фонарем, завтра выловлю, при свете дня.

Потопал наверх, но одолела неожиданная слабость — в ушах зашумело, в глазах потускнело сияние луны. Стало дурно. Не удержавшись, я сел на склон, потряс головой.

По шее текло теплое. Я потер рукой — липко. Это что, кровь? Но откуда? Когда меня ранили? Я не чувствовал ни малейшей боли!

— Эй! Олесь! — донесся голос малого.

Вспыхнул луч фонаря наверху, на краю кратера. Витька спускался, светя на меня фонарем. Мохнатое и легкое, как пушинка, тело соскользнуло с моей спины, мелькнуло сбоку, похожее на летучую мышь размером с кошку, с висящим, как у осы, брюшком.

— Ты как? — спросил Витька, подбегая ко мне.

Я поглядел на него снизу вверх. Слабость не отпускала. Голос Витьки слышался как бы издалека. Еще немного, и я рухну в обморок.

— Что-то мне поплохело…

— Тебя Вампир покусал! Ты весь в крови. Идти можешь?

Я попытался подняться на ноги — они подогнулись. Витька подставил плечо, он хоть и маленький, но жилистый и крепкий. С его помощью я, как древний старец, с превеликим трудом доковылял до края кратера. Мысли путались: вампир… какой еще вампир?

— Мой фонарь, — пробормотал я, плохо соображая, что несу.

— Да фиг с ним!

Витькин фонарь светил как раз таки узким лучом. Но мощным. Витька шарил этим лучом среди кустов, справа и слева, вверх и вниз, не останавливался ни на секунду. Иногда в темном небе луч выхватывал стайки нетопырей. Или вампиров?

Сознание у меня держалось на соплях.

Внезапно включился апгрейд:

СОСТОЯНИЕ ЗДОРОВЬЯ — ДЕБАФФ 35 %.

Дебафф — это отрицательный эффект в игре, урон. В моем случае от кровопотери я дебаффнулся, так сказать.

— Быстрей! — прошипел Витька, и я услышал нотку паники в его голосе.

Оглянулся — в темной чаше кратера на фоне поблескивающего в лунном свете озерца шевелились черные фигуры. Существа выбирались из воды и, тяжело шлепая ногами, поднимались за нами по склону.

— Големы! — прошептал Витька. — Только не теряй сознание, я тебя не дотащу!

Я напряг оставшуюся волю. И добрел до светозарного круга лагеря. Переступив границу, отмеченную гирляндой, повалился наземь. Сердце стучало с бешеной скоростью. Даже не стучало, а трепыхалось, как рыбка в мордушке. Я поднял руки — они были в моей крови. И рубашка тоже.

Витька убежал к машине, вернулся с аптечкой, достал бинты, перекись, какие-то пахучие мази.

— Дебафф хренов… — лепетал я, теряя сознание, но понимая, что мне повезло, что сегодня я не умру. Пронесло. — Витька… Ты мой драгоценный хил… Heal — это лекарь… Клянусь, с этой минуты я буду срать только на самом ярком свету…

Утром оставались отголоски слабости из-за кровопотери, но после плотного завтрака — разогретых на небольшом костерке мясных консервов — и крепкого чая я пришел в относительную норму.

При воспоминании о ночном приключении пробирала дрожь. Я ведь совершенно не почуял вампира, присосавшегося к шее. Он выхлебал бы всю мою кровь, а я бы в ус не подул! Пока не загнулся бы.

И потом — Големы! Не их ли я заметил под водой в большом кратере?

— Сколько разновидностей Погани знаешь? — спросил я Витьку.

— Уроды — раз. Лего — два… Кстати, они бывают разные, большие и маленькие. Вампиры — три. Големы — четыре. Грибы хищные — пять. Явления — шесть. Пустые — семь. Старики говорят, что еще есть виды.

— Что за Явления?

— Типа привидений или духов… Хотя какая между ними разница? Короче, они через стенку проникать умеют.

— Вот хрень! — вырвалось у меня.

— Они все света боятся, — успокоил Витька.

— А Пустые?

— А вот про них вообще никто ничего толком не знает. У них внутри ничего нет.

— Да ну, кэп? — насмешливо сказал я.

Витька спокойно ответил:

— Я не кэп. Я говорю то, что слышал.

Я отхлебнул чаек.

— Будем надеяться, что эти поганцы к нам в гости не заявятся.

После завтрака Витька отправился в кратер за утопленным фонарем. Он твердо следовал своему кредо не разбрасываться никакими вещами. Я поковылял за ним, но к озерцу, где, как оказалось, прячутся Големы, не спустился. Днем Големы, как и прочая Погань, безвредны, и я лично плавал в паре метров от них, но инстинкты требовали держаться от них подальше.

Первую половину дня мы посвятили обыску домов на предмет радиоаппаратуры, которая сгодилась бы для прослушки эфира. Но ничего подобного не отыскали. По ходу тот прибор, который попался мне на глаза в квартире, был исключением, раритетом, что ли. Или хозяин квартиры коллекционировал радио, но в связи с чрезвычайной редкостью раритета заимел только один экземпляр, которым регулярно любовался на кухне. В этом мире радио вполне может быть чем-то вроде телетайпа в моей вселенной или шифровальной машины “Энигма” времен Второй Мировой — причудливой и бесполезной диковиной.

Удивляло тотальное отсутствие гаджетов вроде наших смартфонов и планшетов. Допустим, в каждом доме есть визуальные поверхности на стенах и столах. Но разве жителям города не нужны средства дистанционного общения в дороге или за пределами города? Я копался во всех шкафчиках и закутках домов, оттирая наслоения липкой плесени, но не нашел ни смартфонов, ни виртуальных очков. Точнее, темные очки попадались, как и очки с прозрачными стеклами, но не было намека на встроенный интерфейс и мало-мальскую плату.