Я расстегнулся, повесил на плечики костюм и рубашку, остался в одних трусах.

Когда я крикнул, что готов, вошла хозяйка студии и огорошила вопросом.

– Я же вам ясно сказала – раз-деть-ся.

Голос звучал спокойно, если не сказать равнодушно.

Вероятно, она имела дело со множеством подобных мне.

Но я, в самом деле, ничего не понимал.

Даже если из «современной моды» предстояло демонстрировать только трусы, оставалось неясным, зачем для этого раздеваться догола.

– А я разве не разделся? – возразил я.

– А это что? – без всякого стеснения она повела головой в мою сторону.

– Но Нателла говорила, что мне придется рекламировать коллекцию модной одежды… Или вы не Нателла? и я разговаривал не с вами?

Мне пришло в голову, что эта женщина все-таки не фотограф, а ассистентка, которой захотелось покуражиться сообразно обстоятельствам.

– Я Нателла, – подтвердила она. – И вы разговаривали со мной. Насчет одежды – объясню потом, если понадобится. А сейчас снимите, пожалуйста, трусы.

– Но скажите – зачем?

Я продолжал упорствовать.

Я так и не понял, что от меня требуется, но решил, что стоит сразу все прояснить.

– Вас ведь Владислав зовут? –спросила Нателла вместо ответа. – Или я ошиблась?

– Ошиблись, но не до конца, – ответил я. – На пятьдесят процентов. Я – Владимир.

– Извините, больше не ошибусь. Так вот, слушайте, Владимир.

– Слушаю.

– В объявлении было написано про мужчину с хорошими внешними данными, так?

– Так.

– Ваши данные хорошие. Но рекламировать вы будете не костюмы – на это желающих хоть отбавляй. Меня, будем говорить прямо, интересует та часть тела, которую вы так упорно прячете.

Слова были неожиданными.

С другой стороны, они кое-что проясняли.

– Но зачем она вам? Для чего вы меня пригласили?

Нателла молчала, смотрела изучающее.

– Я вроде шел на подиум, а куда попал? Куда вы набираете исполнителей? В публичный дом?

– Не совсем. То есть совсем нет. То есть, можно сказать, в публичный дом, но виртуального порядка.

– Это как?..

– Ладно, Владимир, пора назвать вещи своими именами. Я собираюсь фотографировать вас не для модного дома, а для порнографического журнала.

Кажется, все выяснилось до конца, хоть подобного и не ожидалось вначале.

– Для женщин? – зачем-то спросил я.

– Почему обязательно для женщин?

Она повела плечами.

Под клетчатой рубашкой я не заметил даже намека на бюст.

Эта Нателла сильно напоминала мужчину.

– Сексуальность внегендерна, журналы бывают разные. Если человек родился геем, это не значит, что его надо ущемлять в столь жизненной вещи, как порнография.

Я хмыкнул.

Слышать таких сентенций мне еще не доводилось.

– А хорошая модель может работать и там и там. От нее ничего не убудет, а гонорары выше. Причем дело не стоит на месте, моделей надо чем больше, тем лучше.

Я только покачал головой.

Еще утром, бреясь перед зеркалом, я представить не мог, что еду в полуподпольную контору, где меня будут фотографировать для гейского журнальчика.

Впрочем, и женский не входил в формат моего образа жизни.

Как всякий нормальный мужчина, в подростковом возрасте я жадно пил чашу порнографии.

Но – как еще раз нормальный – с вступлением в мужскую жизнь отверг прежние пристрастия, даже вспоминать про них было стыдно.

– Сами понимаете, Владимир, озвучивать такое предложение в нашем анальном городе, мусульманской столице России, невозможно. Приходится приманивать на огонек по-другому.

– И вы меня приманили, – констатировал я.

При всей неожиданности ситуации, мне стало смешно.

– Ну типа того, – Нателла усмехнулась. – Но, конечно, если вас это шокирует, пожмем друг другу руки и разойдемся навсегда.

Я опять помолчал.

Здравый смысл и статус солидного человека велели ехать прочь.

Но обыденность жизни говорила, что отказываться глупо.

В конце концов, меня не принуждали ни к чему, кроме откровенных фотографий.

– А почему бы не попробовать? – наконец заговорил я. – Ведь, как вы изволили выразиться, от меня ничего не убудет.

– Не убудет, не убудет. Снимайте вашего Кельвина Кляйна. Вряд ли увижу что-то новое. И уж точно вам ничего не оторву.

– Не оторвете? – переспросил я, подстраиваясь под ее шутливый тон.

– Нет. Давайте сразу выложим на стол все пять тузов.

– Давайте.

– Я всего лишь фотограф, работаю на несколько порножурналов…

– Каких? – невольно перебил я.

– Неважно.

Нателла вздохнула.

– Если точнее, когда-то сотрудничала с одним крупным российским порнохолдингом. Был такой – «Господа Икс». Держал несколько серий: «Мисс Икс», «Мистер Икс», «Он и она». Выходили даже «Голубая лагуна» и «Розовая пантера». Все смыла мутная волна целомудрия. Больше здесь никогда не будет порнографии.

– Никогда?

– Никогда. Кто попытается возродить, тому оторвут голову. Зато собаки всегда будут гадить на улицах, хозяева не будут убирать говно, но их никто не будет штрафовать. «Это – Россия, детка» – как сказал бы какой-нибудь американец.

Нарисованная картина не отличалась от моей точки зрения.

– К счастью, успела наладить связи. Удалось переключиться напрямую на Запад, где не грозят местные законы. Также скажу…

– Понятно.

Я опять перебил, неизвестно зачем.

– Подождите, не договорила. Скажу, что как женщина я вам не страшна, поскольку сама из розовых.

Слова удивили прямотой.

– А почему вы должны быть мне страшны? – уточнил я.

– Так, предупредила на всякий случай.

У этой Нателлы все шло по непериодической синусоиде: она то откровенничала, то уклонялась от ответа.

– Между нами возникнут чисто деловые отношения. Как мужчина вы для меня просто модель.

– Просто модель, – повторил я.

– Женщин-соло, кстати, тоже не фотографирую. Этим занимается Каша…

– Каша?!

– Ну да. Аркадий, мой партнер, мы с ним на пару владеем этой студией.

Она обвела рукой вокруг себя.

– Каша гей, он работает с женщинами.

– А разве у фотографа и модели могут что-то значить гендерные предпочтения?

– Могут, и еще как. Влечение полов искажает профессиональный взгляд. Безразличие позволяет достичь вершины совершенства.

– А как именно вы будете… достигать меня до вершины? – уточнил я, стоя истуканом.

– Дельный вопрос! – Нателла кивнула. – Тоже надо прояснить. Судя по паспорту, вы не женаты. Но, быть может, у вас есть близкая женщина, которая может застукать ваши визиты сюда, потом ревновать?

– Женщин у меня вагон, – честно признался я, как если бы разговаривал с мужчиной. – Но ни одну не допускаю к себе до такой степени, чтобы она следила, кому звоню и куда еду. Меня волнует другое.

– Слушаю.

Похоже, наш разговор и в самом деле поднялся на деловые высоты.

Во всяком случае, мне было легко, даром что я был в одних трусах.

Дома у меня стоял такой холод, что я ходил в свитере. Здесь было тепло, как летом.

– Где появятся эти фотографии? Только в журналах или в инете тоже? где могут появиться журналы, как открыт доступ к сайту? Я, конечно, не патриарх всея Руси, но и не охранник из «Полушки», на работе не последняя должность, и…

– Понимаю-понимаю, Владимир. С этого стоило начать. Крупные планы, я полагаю, вас не волнуют. На вашем теле нет особых признаков, узнать вас может только очень близкий человек. Но жены у вас нет, а на работе вы вряд ли машете членом перед сослуживцами.

– Не машу.

– Тогда это не страшно. А если в кадре будете с лицом, мы вас замаскируем.

– Каким образом?

Мне стало интересно.

Все-таки любая новая сфера что-то привносила в жизнь.

– Можете работать в маске.

– В какой?

– Вариантов много. Есть дурацкие: Микки-Маус, барон Мюнхаузен, еще всякая дрянь. В них тяжело. Есть эластичные, вроде спецназовских шапок с дырками для глаз.