— Хасанские, — тихо произнес Труба, глянув на отдаляющийся поселок, скрывающийся в ночной темноте. — Палюбэ это эти мрази.

— По наводке работали, не иначе, — согласился Витя, тяжко вздохнув. — Совсем борзеют твари… Раньше у них таких стволов не водилось. Склад может вскрыли какой?

— Тогда уж музей, — усмехнулся я. — Нет, мужики. Тут не все так просто. На складах помимо этого дерьма, есть и стволы получше. Они бы тогда с АКМами бегали… А мы кстати сейчас и узнаем. Эй, фью! Хряк! Тормози, кажись приехали! Ща мы и посмотрим, кто это на вас так зуб точил…

(Слабонервным эту главу читать не рекомендую. Куча необоснованной жестокости и нарушения женевской)

Живописное местечко. Небольшая низинка с ручеем, шириной с метр наверное. Через ручей перекинут мостик из досок, некогда явно бывших частью скамейки. Слишком уж яркая окраска, хоть и пооблупившаяся со временем. Вокруг множество хвойных деревьев и под одной из высоченных сосен, сталкеры решили похоронить павших собратьев.

Машину отогнали с дороги, скрыв ее за кустарником. На дежурстве остался Жижа и Хриплый. Труба и Хряк, взяв лопаты, принялись раскапывать одну общую могилу. Двухсотых сложили пока что на землю рядом, предварительно сняв с них разгрузки. Камуфляжи сдергивать не стали. Из уважения к усопшим. Правда и с оружием хоронить не решились, оставив мужикам лишь ножи на поясе. Рано еще для формирования новых традиций по захоронению. Впрочем, скоро общество перенасытится оружием с выпотрошенных складов и начнут хоронить, оставляя на могиле воткнутую в землю винтовку.

— Брблблп! — задергался пленный, захлебываясь.

— Ну ладно, убедил, — согласно кивнул я, за волосы вытаскивая его голову из ручья. — Освежил память? Можем нормально говорить?

— кхе… — тяжко вздохнул тот и зло глянул.

Чтож, я не люблю упрямых. Они лишь зря тратят и свое, и мое время. Поэтому незадачливый ныряльщик вновь отправился рассматривать красоты дна ручья.

Связанный по рукам и ногам, он лежал на бережке, свесившись по грудь в воду. Я же, любезно додавливал его голову, сядя у него на спине. Не сказать, что удобная позиция, по крайней мере для него. Даже будь он трижды дзюдоист или боец без правил, из подобного положения не вывернуться. Особенно учитывая дополнительную нагрузку в виде моей тушки. Я конечно давно не взвешивался, но кажется за время принудительного лечения, мне удалось сохранить планку на уровне девяносто килограммов.

Задергался, значит опять захлебывается. В прошлый раз сотрудничать не согласился, значит в этот раз подержим чуть подольше.

— Ну что, будем говорить? — поинтересовался я, вытащив его из-под воды.

— Пошел ты, — зло прорычал цыган. — Хана те… блблпрбл…

— Ну значит поговорим менее вежливо, — я тяжко вздохнул и вновь макнув придурка головой в ручей, поднялся.

Водичка, пускай и холодная, не помогла. Но я же не хочу, чтобы это уебище заболело, значит надо просушить. А для этого, выдащив пленника к деревцу, усадил его на жопу ровно. Отогревать будем по методике пещерных людей, огнем.

— Шакал… — сплюнул он и тут же пожалел. Прижав его за волосы к дереву, я молча достал зажигалку и принялся сбривать ему щетину открытым пламенем. Попытки вопить не прокатывали, поскольку я сразу же загреб в руку немного дерна в перемешку с грязью и еловыми иголками, и заткнул рот крикуну.

Подавившись импровизированным кляпом, парень не знал что делать, то ли кричать, то ли сплевывать. Видимо решил, что орать от боли важнее, а потому из его грязного, заполненного землей хавальника начало доноситься гортанное полувой-полумычание. Пленник дергался, а я с полным безразличием продолжал сеанс барбера, или как там называются эти модные стрижки бороды и усов.

Запахло паленым мясом. Кажется, местами я перестарался и вместо простого покраснения, кое-где начали надуваться вулдыри. Особенно болезненный был на месте левой брови. Там я походу умудрился оставить ожег четвертой степени. Кожа обуглилась и пропалилась до мяса.

Пленник мычать перестал и видимо отключился от травматического шока. Но ничего, у меня на руках просто так не вырубиться, тем более, что в рюкзаке спертые из санитарного самолета спецсредства. К сожалению для допрашиваемого, я довольно быстро нашел стимулирующие препараты, а заодно поднял ему частоту сердечных сокращений. Что-то мне его пульс не шибко понравился, как бы у этого задохлика сердечко не встало.

Очнувшись, пленник попробовал дышать ртом, но подавился и начал сплевывать землю. Ну, хотя бы перестал вопить.

— Ну что, поговорим, сукин сын? А то бровки у тебя закончились, и я уверен, волос на жопе и яйцах у тебя будет побольше, — я хищно улыбнулся, начав быстро стаскивать с него штаны.

— Нет! Нет-нет, я скажу! — завопил цыган, нервно моргая. Веки дрожали, то ли от стресса, то ли от эпинефрина, то ли от боли из-за ожегов. Не разобрать, да и я не врач. Чисто так, три класса церковно-приходской в горячих точках, чтобы не откинуться, если буду действовать в глубинке, ну и конечно интересные беседы с Сергеичем. Шутка ли, этот добрый доктор и научил меня как приводить в чувство таких вот тяжелых "языков".

— Сколько вас было? — сразу спросил я. — То что командир вас кинул и сьебался, и так ясно. Штурмовая группа три человека, еще ты и пулеметчик, сколько было стрелков с винтовками?

— Я не знаю… они ехали в двух машинах! — дрожащим голосом заявил пленник, сгибаясь и поджимая ноги к груди. Сидеть голой задницей на осыпавшихся еловых иголках, не самое приятное занятие. Как минимум не особо комфортное.

— Где взяли оружие? — тут же спросил я, оглядевшись и подхватив с земли короткую, но толстую ветку.

— Не знаю! Харман принес! — нервно сглотнул парень, с опаской поглядывая на ветку, которую я аккуратно зачистил от сучков и отростков. — Я честно…

— Пиздишь, — спокойно констатировал факт и примерился. — Слушай, выкидышь спизженной лошади, у вас было две машины, крупнокалиберный пулемет и при этом доисторическое оружие, которым воевали почти полторы сотни лет назад. Это не склад. У кого взяли оружие? Кто дал?!

— Была женщина! В камуфляже! Она привезла, с нею было двое мужиков крепких, — допрашиваемый приободрился, видимо набравшись храбрости. — Они вас захуя… А-а-а!

Ну да, ректороманоскопия палкой без предварительной клизмы или хотя бы смазки, это больно. А я еще и диаметр подобрал великоватый, но зато угадал с длинной. Загнал сантиметров на десять, возможно с сопутствуещей травмой кишки, но это уже издержки медицинской процедуры. Все же оборудование доисторическое, но кого имеем, того имеем. И в данном случае, пациент крайне недоволен проведенной диагностикой. Корчится, сучит ногами, вопит от боли. Я бы больше удивился, если бы он стонал от наслаждения. В последние годы развелось слишком много голубков среди приезжей молодежи. Иначе я никак не могу обосновать возросший процент нападения на молодых мальчиков, по отношению к нападениям на девочек. Ну не католические ж священники к нам приезжают, право боже.

— Конкретнее, кто такие, откуда, позывные? — спокойно спросил я, выдернув палку из кишечника парня.

— Аркх, — рычал и стонал тот одновременно. — Канада, все что слышал. Канада. С какого-то поселка… Харман говорил, что они сектанты… Я больше ничего не знаю!

— Сколько вас осталось на базе и чем вооружены? — на всякий случай вытер наконечник своего ректороманоскопа о спущенные штаны пленника. Сталкеры шокированно косились на сие действо, но решив не прерываться, продолжали копать могилу.

— Не знаю! Много! Баб мало! Бабы у Хасана! Он в особняке, у него все на крутых тачках со стволами! Остальные кто где, мы единственная бригада…

— Хасанские значит, — я довольно ухмыльнулся. — На Рынке у Муратова ваша братва трется? Кто челноков кошмарит?

— Не знаю! Я всего лишь водитель! Мне такое не говорят! — взмолился бедняга, окончательно сжавшись и зажмурившись. Все, спекся пацан, пустился в рев. Это плохо. Ревущего пленника допрашивать бесполезно, уйдет в отрицалово или будет врать, лишь бы от него отстали.