— Да, конечно, — супер, со мной не спорят. Не люблю, когда родители спорят со мной или говорят, что в интернете написано не так.

Я встаю с кровати и прямо в футболке и пижамных штанах покидаю комнату. Что я могу сделать сейчас? Только пропальпировать не более. Хотя этого достаточно, чтобы понять, есть воспаление аппендикса или нет. Еще температура. Тошнота, рвота. Думаю, что я справлюсь.

Я прохожу в комнату. Пацан лежит на боку, поджав к себе ноги, что является типичной позой при подозрении на аппендицит. Доминик стоит рядом с кроватью.

— Привет, сможешь лечь на спину? — я присаживаюсь на край. Простонав, Пэдди все же ложиться, как я его попросила, — все будет в порядке, я просто осмотрю тебя.

Я знаю, что это паршивое состояние. У меня было подозрение на аппендицит лет в тринадцать и это было фигово. Сейчас, пальпируя живот и четко понимая, что все симптомы подтверждаются, я была уверена в том, что мой диагноз верен.

— Том, принеси градусник, — я бросаю взгляд на старшего. Хотя итак чувствую, что у парня есть температура.

— Что это? Отравление, да? — всегда сложно говорить с родителями. Не важно сколько ребенку лет, пять или пятнадцать. Они всегда будут думать, что все в порядке, и что их пронесет.

— Нет, — я хмурюсь, — я думаю, что это аппендицит, — Пэдди всхлипывает и Николь обходит кровать, чтобы сесть с другой стороны и взять сына за руку, — нужно ехать в госпиталь и делать УЗИ.

— А если…

— Все решается операцией, — я не даю закончить Доминику, так как вижу, что ему тяжело сказать это. Пэдди снова заваливается на бок и я его не трогаю, так как понимаю, что ему так лучше, — аппендэктомия одна из самых простых операций и я думаю, что смогу договориться, чтобы оперировать самостоятельно, если вы этого хотите, — Никки коротко кивает, — все будет в порядке, да и рано паниковать, всегда есть вероятность, что диагноз не подтвердится.

========== Часть 35. ==========

Комментарий к Часть 35.

Извините, что так много. Но глава получилась именно такой, какой я ее ощущала. И мне кажется, что она отлично раскрывает Тома и Риту ) Приятного чтения.

Аппендицит это, как щелчок Таноса. Ты стоишь и думаешь, распылит тебя через минуту или нет. Тут тоже самое. Всегда есть определённая вероятность. Или все будет более менее нормально и аппендикс будет удалён, или же… разлитой перитонит. Ничего хорошего. Это уже куда более обширное и серьезное оперативное вмешательство, которое имеет больше последствий. Я стараюсь об этом не думать, хотя понимаю, что такой вариант возможен и что мне стоит не забывать об этом.

Я ничего не говорю, ни Тому, который везет нас по ночным улицам Лос-Анджелеса, утопающим в мерцающих огнях вывесок и витрин, ни родителям парней, которые устроились с младшим сыном на заднем сидении и успокаивают всхлипывающего от боли Пэдди. Я не могла дать ему анальгетик, пока не будет поставлен более точный диагноз, так как любой препарат мог смазать картину. Я уже связалась с доктором Брауном и Крисом. К счастью, оба в госпитале, хотя судя по тону моего бывшего руководителя, оперировать будем мы со Стайлзом. Мы уже много раз делали это и имели весьма неплохие показатели, для ординаторов.

— Доброй ночи, доктор Браун, — мы оказываемся в отделении скорой — огромном холле, в центре которого была стойка регистратуры, а большую часть помещения занимали небольшие кабинки, огороженные ширмами, где осматривали пациентов и оказывали им первую помощь, перед тем как отправить в отделение. Даже ночью тут были посетители и кругом слонялся медицинский персонал.

— Привет, — устало бормочет он, смотрит на меня, потом на Холландов, — десятая койка, я сейчас подойду.

— Хорошо, — с привыкла к его сухости. Он очень опытный врач и если бы давал волю эмоциям, то ничем хорошим это бы не законичлось.

Я отвожу семью Тома в указанном направлении. Кабинки правда крошечные. Тут стоят кровать, стул, оборудование и небольшая тумба. Над кушеткой висит яркая лампа, а на стене закреплена коробка с перчатками.

— Давай, ложись, все будет хорошо, — Доминик и Том помогают Пэдди лечь, Николь стаскивает кроссовки. Я готовлю пульсоксиметр и креплю его к пальцу парня. Мне нужно дождаться Брауна и Стайлза, чтобы знать дальнейший план действий.

Браун приходит через пару минут. На шее белый стетоскоп, с собой у него планшет. Он не изменился с нашей последней встречи, когда я писала заявление об изменении места прохождения ординатуры. Он не злился на меня, это главное.

— Здравствуйте, я доктор Браун, что у вас случилось? — спокойно и даже в какой-то степени ласково говорит он, посмотрев на бледного и рыдающего Пэдди. Том стоит около койки и сжимает руку брата.

— Подозрение на аппендицит, — коротко отвечаю я, привлекая внимание к себе, — боли в эпигастральной области, которые уменьшаются в положении на боку, поджав ноги. Температура 37,8. Тебя тошнит? — я смотрю на Пэдди, тот неуверенно кивает, — рвоты не было.

— Хорошо, давай посмотрим, — он отдает мне планшет, — привет, как тебя зовут?

— Пэ… Пэдди, — неуверенно бормочет тот, обеспокоенно смотря на собравшихся.

— Все хорошо, Пэдди, мне просто нужно тебя осмотреть, — он осторожно закатывает толстовку. Пожалуйста, пусть его истерика начнется позже. Мне хватило Гарри и Тома. Правда. Я видела куда больший эмоциональный спектр Тома, чем любой из режиссеров, который с ним работал, в том числе мои дядя и папа, — УЗИ, кровь, моча, — командным тоном диктует Браун мне, — и зови медсестру, чтобы она его подготовила.

— Да, хорошо, — я вбиваю в карту данные.

— Родители? — он смотрит на Николь, та неуверенно кивает. Им страшно. Я знаю это. Всем родителям страшно, когда речь заходит о детишках, особенно о том, что их будут оперировать. Так устроен родительский инстинкт, — вам стоит пройти со мной, чтобы оформить сына в стационар.

— Но…? — пытается возразить ему Николь.

— Все будет в порядке, — заверяю я его, — и Том может остаться тут, — руководство госпиталя требовало, чтобы расписывались оба родителя, если они вместе прибыли в госпиталь, иногда мы даже ждали второго родителя. Это было связано с тем, что участились случаи исков на клинику, что ребенок получил лечение, которое не ободрял один из его законных представителей. И хотя я понимала, что с родителями Пэдди такой проблемы не будет, я не могла нарушать правила установленные госпиталем.

Мы остаемся втроем. Том все также держит брата за руку, в попытке успокоится, хотя сам нервничает не меньше родителей. Думаю, что Сэму и Гарри, которые ждут нас дома, не легче. Мне стоит переодеться, и на мое счастье, приходит Крис.

— Привет, я снова тебя выручаю, — он усмехается, — Браун сказал, что тут у аппендицит, — Стайлз смотрит на пациента, потом на Тома, — доброй ночи.

— И тебе, — ответил Том.

— Можешь пока взять кровь? Я схожу и переоденусь, — Крис кивает и я убегаю. До раздевалки тут не так далеко. Вниз по лестнице и почти сразу будет нужное помещение. Одежду я взяла из дома, так что быстро сменив толстовку и джинсы на медицинский костюм, и собрав в шишку волосы, я иду назад.

— Твой диагноз верен, — ого, он уже делает УЗИ, — нужно оперировать, — я думала, что Пэдди уже смирился с этой мыслью, но услышав о наших намерениях, он всхлипывает и с силой сжимает руку брата.

— Эй, все будет хорошо, тигр, — Том гладит его по голове, — это всего лишь операция. И ты будешь спать, так что если умрешь, то просто не проснешься.

Да уж. В части успокоить и без того рыдающего брата, Том провалился. Кажется что он, осознав свой косяк, густо краснеет и начинает говорить что-то еще, но я не особо разбираю что. Мы с Крисом оцениваем показания УЗИ, ждем анализы.

— Пэдди, нужно переодеть тебя. Снимай все и надень это, — сообщаю я, достав из тумбочки медицинскую накидку, которую носили все пациенты. Она устроена так, что в любой момент можно получить доступ к нужному участку тела, не теряя драгоценное время на раздевание, — мы с Крисом подождем снаружи. Том, сможешь ему помочь?