— Да, конечно.

<tab-Только медленно и очень осторожно, - я вручаю ему большой мешок, - сюда сложишь вещи брата.

Крис уходит в лабораторию, так как анализы обещали сделать как можно быстрее. Обычно, это не занимало много времени. Я же остаюсь стоять у входа в кабинку на тот случай, если Пэдди станет хуже и потребуется помощь.

— Не буду я снимать при тебе трусы, — доносится до меня голос Пэдди. Я усмехаюсь.

— О, Господи, словно я там чего-то не видел, — парирует Том, — поверь, твой мизерный член, последнее, что интересует кого-то в данный момент времени.

— Ничего он не мизерный, — вперемешку с болью, в голосе младшего еще звучит и обида, — нормальный у меня член.

— Просто снимай чертовы трусы и ложись под одеяло! — окончательно выйдя из себя, кричит на него Том.

— У вас все в порядке? — интересуюсь я, осторожно заглянув в кабинку. Я понимаю, что в скорой условия ну так себе, но сразу после операции Пэдди переведут в одноместную палату отделения хирургии. Сейчас лучше не совершать лишних движений.

— Да, в полном, — бегло ответил Том, а его брат, густо покраснев, натянул одеяло выше. Вот я то точно чего там не видела.

— Ладно, скоро придет медсестра, чтобы подготовить тебя к операции и анестезиолог, — сообщаю я, — я пойду и поговорю с вашими родителями.

— Рита, — неуверенно бормочет Пэдди, я внимательно смотрю на него, — можешь попросить их подождать… ну пока все не кончиться. Я не хочу… ну чтобы они меня видели таким…

Я тяжело выдыхаю. Такие ситуации мне были знакомы, ведь я вела и подростков. Очень часто они испытывали смущение и стеснение, когда родители видели их в больничной одежде, с катетерами и капельницами. Так что о том, что сказать Никки и Доминику я знала.

— Хорошо, Том может остаться? — оба брата кивают, — хорошо.

Мне правда будет спокойнее, если сейчас с ним рядом будет брат, да и Том стойко переносил все происходящее. Он был с самого начала рядом с Пэдди. Я видела много братьев и сестер своих пациентов. Самым трогательным было когда малыш лет трех сидел около кроватки своей маленькой сестры, которой было меньше полугода и гладил крохотные ручки.

Я встречаюсь с медсестрой. Мы выбрали полосную операцию, так как она давала больше визуализации, хотя и была более травматична. Нужно побрить низ живота, поставить мочевой катетер, сделать другие приготовления. Это стандартный набор при подготовке к операции, который я не могла изменить, только потому что речь идет о брате моего близкого друга. Я задерживаюсь около кабинки на тот случай, если возникнут проблемы. Но на удивление, я слышу только тихие всхлипывания младшего и едва уловимый голос старшего, который пытается успокоить брата. Все же стойкость Тома восхищает. Особенно если учесть, чем закончилось его пребывание с Гарри, пока я того оперировала. Иронично, это уже третий брат, которого я спасаю, если учесть, что я занималась терапией Тома после приема ЛСД. Главное, чтобы ничего не случилось с Сэмом, так как такое комбо я точно не хочу собирать.

Я нахожу Николь и Доминика около стойки регистратуры. Брауна с ними нет, что вполне ожидаемо, так как ночью персонала не так много, а пациентов меньше не становится. Я замечаю рядом с Холландами Джесс — регистратора отделения скорой.

— Как он? — спрашивает Николь, едва замечает меня.

— Его готовят к операции, — успокаиваю ее я, — Том с ним. Сейчас придет анестезиолог, чтобы осмотреть Пэдди перед операцией. Оперировать буду я. Ассистировать будет хороший хирург — Кристиан Стайлз. Все будет хорошо.

— Мы… можем его увидеть? — Доминик смотрит на меня. Так, ладно, Рита, соберись. Ты делала это много раз.

— Пэдди… он попросил… Он не хочет чтобы вы видели его в таком состоянии, — набравшись смелости, говорю я, — стеснение, сами понимаете, подростковый возраст. Но он разрешил Тому быть с ним столько, сколько это необходимо.

— Да, конечно, — фуф, они отнеслись к этому с пониманием, — где мы можем подождать окончание операции?

— Там, — я указываю на выход, ведущий в главный холл, — есть небольшой кафетерий. Он круглосуточный. Я отправлю Тома к вам, как только Пэдди увезут в операционную.

Я снова иду в сторону кабинки. Голос доктора Ривера я узнаю сразу. Он звонкий со стойким испанским акцентом. Хулио — полный усатый мексиканец, который работал в госпитале анестезиологом. Добрый и веселый, он всегда отлично находил общий язык даже с самыми капризными пациентами.

— Доброй ночи, доктор Ривера, — я приветствую мужчину в медицинском костюме с Человеком-Пауком. Да, эти правила распространялись на всех. Никаких белых халатов. Мы должны создавать максимально комфортную среду для пациентов. Даже у кабинок были не белые шторки, как во взрослых больницах, а яркие: желтые, зеленые, голубые…

— О, доктор Джексон, — он широко улыбается мне, — как знал, — Хулио подмигивает и судя по усмешке Тома, я понимаю в чем дело.

— Как он? — интересуюсь я.

— О, этот здоровяк в прекрасном состоянии. Вы можете работать и не о чем не переживать, — он подмигивает Пэдди и тот натянуто улыбается, — можете звать санитаров, чтобы везли его в операционную. Ваш напарник, кстати, уже в боксе.

— Можно… можно Том будет рядом? — ему страшно, хотя Ревера явно смог поднять ему настроение.

— Я провожу тебя до операционной, — обещает брат. Я сейчас зареву. Холланд прекрасен. Серьезно, это лучший старший брат, которого я когда-то видела. Хотя мой папа тоже старший брат, но черт, то что сейчас делает Том для Пэдди, это просто невероятно мило.

— Все будет в порядке, — обещаю я, покидая кабинку. Нужно найти санитаров и идти в операционный блок.

Так, Рита, это не первая твоя операция. Руки дрожат. Плохой знак. Я сжимаю пальцы в кулаки до такой степени, что становится больно, а потом резко разжимаю. Обычно помогает. Эти чертовы метры до операционной просто пропасть, хотя тут идти ровно минуту, максимум две. Как-то раз мы с Крисом преодолели это расстояние за десять секунд. Сколько прошло времени с того момента, как мы зашли в больницу? Минут сорок… час? Среднее время подготовки пациента к операции.

— Привет, еще раз, — Крис стоит у раковины и моет руки, — ну что… мы с тобой, как Стив Роджерс и Баки Барнс?

— С чего это? — я усмехаюсь и с непониманием смотрю на Стайлза.

— Потому что, обычно, мы вместе до самого конца… Ну в плане работы, — он наносит на руки антисептик. Ладно, в этом он прав. Мы провели вместе немало операций и исследований, а первое время и во все вместе вели пациентов.

— Удачи нам.

***

Обычно, операция по удалению аппендикса занимает около часа, но в отношении хирургии время всегда относительно. Ты можешь думать о том, что идешь в операционную на два часа, а выйти только через шесть, а то и восемь. Всегда есть риск того, что возникнут какие-то осложнения. Я никогда не загадывала о том, когда смогу выйти из операционной и мысленно была готова к тому, что проведу на ногах много времени.

— Крис, — я прикусываю губы. Нельзя думать о том, что у тебя на столе лежит друг или кто-то близкий, иначе ничем хорошим это не закончиться. Я абстрагировалась, как тогда, в пустыне.

— Я вижу, — хмурится он, — быстро закончить не получиться.

Случилось то, чего я боялась, но к чему была готова с самого начала. Аппендикс лопнул. Хорошо, что это произошло сейчас. В операционной, когда мы готовы сделать все, чтобы избежать каких-либо осложнений. Дальнейших осложнений. Я даю знак Ривера, что стоит добавить препаратов, чтобы пацан не проснулся раньше времени.

Мы работаем молча и слажено. Привыкли. С одного взгляда понимаем, что нужно делать дальше. Я лишь убеждаю себя в том, что в этом нет моей вины. Разрыв аппендикса, как я уже поясняла, сравним с щелчком Таноса. Нам не повезло. Хотя, смотря с какой стороны посмотреть. Случись это дома или по дороге в больницу, так как тогда шансов было бы меньше.

Проходит четыре часа. Думаю, что уже утро. Я накладываю швы, а Крис занимается дренажем, который был выведен. Ничего, его уберут через некоторое время.